Луций Фурий Медуллин (консул 474 года до н. э.)
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)
– Я никуда не поеду, – отвечала Наташа, когда ей сделали это предложение, – только, пожалуйста, оставьте меня, – сказала она и выбежала из комнаты, с трудом удерживая слезы не столько горя, сколько досады и озлобления.
После того как она почувствовала себя покинутой княжной Марьей и одинокой в своем горе, Наташа большую часть времени, одна в своей комнате, сидела с ногами в углу дивана, и, что нибудь разрывая или переминая своими тонкими, напряженными пальцами, упорным, неподвижным взглядом смотрела на то, на чем останавливались глаза. Уединение это изнуряло, мучило ее; но оно было для нее необходимо. Как только кто нибудь входил к ней, она быстро вставала, изменяла положение и выражение взгляда и бралась за книгу или шитье, очевидно с нетерпением ожидая ухода того, кто помешал ей.
(перенаправлено с «Луций Фурий Медуллин»)
á
|
Для термина этой статьи надо поставить правильное ударение.
|
| Луций Фурий Медуллин |
Лу́ций Фу́рий Медуллин (лат. Lucius Furius Medullinus; V век до н. э.) — древнеримский политический деятель из патрицианского рода Фуриев, консул 474 года до н. э.
Луций Фурий стал консулом вместе с Авлом Манлием Вульсоном[1]. Войны в этом году не велись. Консулы сосредоточили свои силы на сопротивлении земельному закону, предложенному народными трибунами, за что по окончании их полномочий были привлечены к суду. Но накануне суда обвинитель (трибун Гней Генуций) был убит[2], так что обвинение не было предъявлено.
Существует мнение, что рассказ о гибели Гнея Генуция имеет большее отношение к эпохе Поздней Республики, чем к V веку до н. э.[3]
Напишите отзыв о статье "Луций Фурий Медуллин (консул 474 года до н. э.)"
Примечания
- ↑ Дионисий Галикарнасский. Римские древности IX, 36, 1.
- ↑ Тит Ливий. История от основания города. II, 54, 8—10.
- ↑ Тит Ливий. История… — М., 1989. — Т. 1. — С. 526. Примечание 113.
Отрывок, характеризующий Луций Фурий Медуллин (консул 474 года до н. э.)
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.– Я никуда не поеду, – отвечала Наташа, когда ей сделали это предложение, – только, пожалуйста, оставьте меня, – сказала она и выбежала из комнаты, с трудом удерживая слезы не столько горя, сколько досады и озлобления.
После того как она почувствовала себя покинутой княжной Марьей и одинокой в своем горе, Наташа большую часть времени, одна в своей комнате, сидела с ногами в углу дивана, и, что нибудь разрывая или переминая своими тонкими, напряженными пальцами, упорным, неподвижным взглядом смотрела на то, на чем останавливались глаза. Уединение это изнуряло, мучило ее; но оно было для нее необходимо. Как только кто нибудь входил к ней, она быстро вставала, изменяла положение и выражение взгляда и бралась за книгу или шитье, очевидно с нетерпением ожидая ухода того, кто помешал ей.
