Луций Элий Галл Страбон

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Луций Элий Галл Страбон
лат. Lucius Aelius Gallus Strabo
Великий понтифик
31 год
 
Рождение: около 12
Смерть: 31(0031)
Отец: Сеян
Мать: Гавия Апиката

Луций Элий Галл Страбон (лат. Lucius Aelius Gallus Strabo; около 12 — 31 гг.) — великий понтифик Римской империи.

Страбон был старшим сыном могущественного префекта претория Сеяна и Гавии Апикаты[1]. Он был обручён с Корнелией, дочерью консула 26 года Лентула Гетулика[2].

В 31 году Страбон вместе со своим отцом вошёл в коллегию понтификов, став великим понтификом[3]. Но 18 октября этого же года Сеян был обвинён в заговоре против императора Тиберия и казнён. Страбон безуспешно пытался скрыться в садах Помпония Секунда, но всё же был схвачен и 24 октября казнён[4].

Напишите отзыв о статье "Луций Элий Галл Страбон"



Примечания

  1. Тацит. Анналы. IV. 3.
  2. Тацит. Анналы. VI. 30.
  3. Дион Кассий. Римская история. LVIII. 7. 4.
  4. Тацит. Анналы. V. 8-9.

Ссылки

  • [ancientrome.ru/genealogy/person.htm?p=410 Луций Элий Галл Страбон] (рус.). — биография на сайте [ancientrome.ru ancientrome.ru].

Отрывок, характеризующий Луций Элий Галл Страбон

На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.


К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.