Луций III

Луций III лат. Lucius PP. III<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
171-й папа римский
1 сентября 1181 — 25 ноября 1185
Коронация:	6 сентября 1181 года
Церковь:	Римско-католическая церковь
Предшественник:	Александр III
Преемник:	Урбан III
Имя при рождении:	Убальдо Аллучиньоли
Оригинал имени при рождении:	итал. Ubaldo Allucingoli
Рождение:	1097-1100 Лукка, Италия
Смерть:	25 ноября 1185(1185-11-25) Верона, Италия
Епископская хиротония:	1158 год
Луций III на Викискладе

Луций III (лат. Lucius PP. III; в миру Убальдо Аллучиньоли, итал. Ubaldo Allucingoli; 1097 — 25 ноября 1185 года) — папа римский с 1 сентября 1181 года по 25 ноября 1185 года.

До избрания

Убальдо Аллучиньоли родился около 1100 года и был уроженцем Лукки и, возможно, был членом влиятельной семьи Аллучиньоли. В 1138 году был возведён Иннокентием II в кардинала-диакона Сан-Адриано, в мае 1141 года — кардинала-священника Санта-Прасседе. В 1158 году папа Адриан IV посвятил его в сан епископа Остии и Веллетри. Последовательно исполнял обязанности легата во Франции и Сицилийском королевстве. В 1177 году Убальдо Аллучиньоли участвовал в Венецианском конгрессе, на котором состоялось примирение Фридриха Барбароссы с Александром III. После конгресса был назначен одним из арбитров, на чьё рассмотрение было предоставлено решение о правомочности оспоренного императором завещания Матильды Тосканской, передавшей свой лен Святому престолу.

Понтификат

1 сентября 1181 года Убальдо Аллучиньоли, к этому моменту декан и старейший по возрасту в коллегии кардиналов, был избран в Веллетри на папский престол и принял имя Луций III. 6 сентября 1181 года Луций III был коронован в Веллетри, так как его предшественник Александр III был изгнан римлянами ещё в 1179 году. В ноябре 1181 года Луций III достиг соглашения с горожанами и переехал в Рим, но уже в марте 1182 года уехал из столицы. Все последующие годы своего понтификата Луций III провёл в Веллетри, Сеньи, Болонье и, наконец, в Вероне.

Главной проблемой понтификата были взаимоотношения с Фридрихом Барбароссой. В 1183 году император подписал окончательный мирный договор с ломбардскими городами в Констанце, по которому города признали верховную власть империи, а император обязался не вмешиваться в их внутренние дела. Обезопасив себя от конфликта в Северной Италии, Фридрих Барбаросса отказался возвратить Тоскану Святому престолу (хотя в 1177 году было решено передать вопрос о Тоскане на арбитраж), а личная встреча Луция III и Фридриха в Вероне в октябре 1184 года осталась безрезультатной. Луций III отказался принять в сущем сане или вновь посвятить германских епископов, получивших свои епархии от антипап Виктора IV, Пасхалия III и Каликста III, хотя за этих епископов просил Фридрих Барбаросса. Когда в Трире в результате выборов появились два кандидата на архиепископство, Луций III отказался признать кандидата, одобренного императором. Папа отказался также короновать железной короной Генриха Гогенштауфена, сына и предполагаемого наследника Барбароссы.

Отношения Луция III с другими монархами были более приемлемыми. Папа отменил интердикт, наложенный его предшественником на Шотландию, а в знак примирения послал королю Вильгельму Льву золотую розу. По просьбе Вильгельма II Доброго Луций III возвёл основанный королём монастырь Монреале в ранг архиепископства. В октябре-ноябре 1184 года Луций III провёл в Вероне собор, на котором были вновь осуждены ереси катаров, вальденсов и последователей Арнольда Брешианского.

25 ноября 1185 года Луций III умер в Вероне и был погребён в местном кафедральном соборе.

Ссылки

• [www.britannica.com/EBchecked/topic/350632/Lucius-III Луций III] (англ.). Encyclopædia Britannica. Проверено 23 февраля 2012. [www.webcitation.org/67uMmJUwW Архивировано из первоисточника 25 мая 2012].
• [www.newadvent.org/cathen/09412b.htm Луций III] (англ.). Catholic Encyclopedia. Проверено 23 февраля 2012. [www.webcitation.org/67uMn0VuC Архивировано из первоисточника 25 мая 2012].

Отрывок, характеризующий Луций III

Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.