Луцик, Пётр Николаевич

Пётр Луцик
Имя при рождении:	Пётр Николаевич Луцик
Дата рождения:	1 января 1960(1960-01-01)
Место рождения:	город Березань,Киевская область, Украинская ССР, СССР
Дата смерти:	28 октября 2000(2000-10-28) (40 лет)
Место смерти:	Москва, Россия
Гражданство:	СССР СССР → Россия Россия
Профессия:	кинорежиссёр, сценарист
Направление:	драма, короткометражное кино, приключения

Пётр Никола́евич Лу́цик (1 января 1960, г. Березань, Киевская область — 28 октября 2000, Москва) — советский и российский кинорежиссёр и сценарист. Писал сценарии в соавторстве с Алексеем Саморядовым к фильмам «Дети чугунных богов», «Окраина», «Лимита», «Гонгофер», «Дюба-дюба», наиболее ярко выразившим поколение 1990-х.

Биография

Пётр Луцик родился 1 января 1960 года в городе Березань Киевской области.

Окончил технологический факультет Московского института стали и сплавов (1982).

Луцик так вспоминал о тех годах: «Я был страшно башковитый по физике и математике. Поступал в Физтех, сдал всё на отлично, но не прошёл собеседование. Меня спросили, почему я хочу изучать физику моря, а я сказал, что люблю море и хочу плавать. После этого меня с этим экзаменационным листом взяли в институт стали и сплавов. Математику нам преподавал безумный человек, Дмитрий Игоревич Шпаро, который на полюса ходит. Классный был математик. Бегал из Москвы в Запорожье, я с ним тренировался. Как-то за день пробежал 54 километра. Странно, что не сдох».

• 1984—1985 — работал ассистентом режиссёра и старшим администратором на киностудии «Узбекфильм».

• 1990 — окончил сценарный факультет ВГИКа (мастерская Одельши Агишева и Веры Туляковой).

• 1995—1996 — автор сценария серии роликов социальной рекламы «Русский проект» на ОРТ.

Скончался 28 октября 2000 года в Москве от сердечного приступа во сне.

Фильмография

Актёр

• 1988 — Золотая голова мстителя

Режиссёр

1. 1989 — Канун
2. 1998 — Окраина

Сценарист

1. 1987 — Тихоня
2. 1988 — Гражданин убегающий (короткометражный)
3. 1988 — Государственная граница. На дальнем пограничье
4. 1989 — Канун (короткометражный)
5. 1990 — Савой
6. 1992 — Дюба-дюба
7. 1992 — Гонгофер
8. 1993 — Дети чугунных богов
9. 1994 — Лимита
10. 1998 — Окраина
11. 2008 — Дикое поле

Продюсер

1. 1998 — Окраина

Награды

1. 1993 — Приз «Зелёное яблоко — золотой листок» (За лучший сценарий, фильм «Дети чугунных богов»)
2. 1993 — Премия Ника (За лучший сценарий, фильм «Дети чугунных богов»)
3. 1993 — Премия Золотой Овен (За лучший сценарий, фильм «Дюба-дюба»)
4. 1993 — Премия Золотой Овен (За лучший сценарий, фильм «Дети чугунных богов»)
5. 1993 — Премия Золотой Овен (За лучший сценарий, фильм «Гонгофер»)
6. 1994 — Российско-германский конкурс сценариев (Премия им. Эйзенштейна, за сценарий фильма «Дикое поле»)
7. 1994 — Премия Ника (За лучший сценарий, фильм «Лимита»)
8. 1998 — Премия Золотой Овен (За лучший фильм-дебют, фильм «Окраина»)
9. 1998 — Открытый российский кинофестиваль «Кинотавр» в Сочи (Специальный приз жюри конкурса «Дебют» «За дерзкий поиск новых путей в киноискусстве», Почётный диплом Гильдии киноведов и кинокритиков, фильм «Окраина»)
10. 1998 — Международный кинофестиваль в Чикаго (Приз FIPRESCI, фильм «Окраина»)
11. 1999 — Международный кинофестиваль славянских и православных народов Золотой Витязь (Приз за лучшую режиссёрскую работу, фильм «Окраина»)
12. 1999 — Международный кинофестиваль в Карловых Варах («Приз свободы», фильм «Окраина»)
13. 1999 — Международный кинофестиваль «Лiстапад» в Минске (Спец. приз газеты «Культура» — «Импульсы вечного: вечная тема, вечный сюжет», фильм «Окраина»)
14. 2009 — Премия Ника (За лучший сценарий, фильм «Дикое поле»)

Ссылки

• [www.kino-teatr.ru/kino/screenwriter/ros/21043/bio/ Биография Петра Луцика на сайте Кино-театр]
• [www.rudata.ru/wiki/Пётр_Луцик Биография Петра Луцика на сайте RuData]

Отрывок, характеризующий Луцик, Пётр Николаевич

– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.


После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.
С приближением неприятеля к Москве взгляд москвичей на свое положение не только не делался серьезнее, но, напротив, еще легкомысленнее, как это всегда бывает с людьми, которые видят приближающуюся большую опасность. При приближении опасности всегда два голоса одинаково сильно говорят в душе человека: один весьма разумно говорит о том, чтобы человек обдумал самое свойство опасности и средства для избавления от нее; другой еще разумнее говорит, что слишком тяжело и мучительно думать об опасности, тогда как предвидеть все и спастись от общего хода дела не во власти человека, и потому лучше отвернуться от тяжелого, до тех пор пока оно не наступило, и думать о приятном. В одиночестве человек большею частью отдается первому голосу, в обществе, напротив, – второму. Так было и теперь с жителями Москвы. Давно так не веселились в Москве, как этот год.
Растопчинские афишки с изображением вверху питейного дома, целовальника и московского мещанина Карпушки Чигирина, который, быв в ратниках и выпив лишний крючок на тычке, услыхал, будто Бонапарт хочет идти на Москву, рассердился, разругал скверными словами всех французов, вышел из питейного дома и заговорил под орлом собравшемуся народу, читались и обсуживались наравне с последним буриме Василия Львовича Пушкина.
В клубе, в угловой комнате, собирались читать эти афиши, и некоторым нравилось, как Карпушка подтрунивал над французами, говоря, что они от капусты раздуются, от каши перелопаются, от щей задохнутся, что они все карлики и что их троих одна баба вилами закинет. Некоторые не одобряли этого тона и говорила, что это пошло и глупо. Рассказывали о том, что французов и даже всех иностранцев Растопчин выслал из Москвы, что между ними шпионы и агенты Наполеона; но рассказывали это преимущественно для того, чтобы при этом случае передать остроумные слова, сказанные Растопчиным при их отправлении. Иностранцев отправляли на барке в Нижний, и Растопчин сказал им: «Rentrez en vous meme, entrez dans la barque et n'en faites pas une barque ne Charon». [войдите сами в себя и в эту лодку и постарайтесь, чтобы эта лодка не сделалась для вас лодкой Харона.] Рассказывали, что уже выслали из Москвы все присутственные места, и тут же прибавляли шутку Шиншина, что за это одно Москва должна быть благодарна Наполеону. Рассказывали, что Мамонову его полк будет стоить восемьсот тысяч, что Безухов еще больше затратил на своих ратников, но что лучше всего в поступке Безухова то, что он сам оденется в мундир и поедет верхом перед полком и ничего не будет брать за места с тех, которые будут смотреть на него.