Луцкий договор

Лýцкий договóр — секретный договор между господарем Молдавии Дмитрием Кантемиром и русским царём Петром Алексеевичем, согласно которому Молдавия, сохраняя автономию, переходила под покровительство России. Заключён 2 (13) апреля 1711 года в Луцке.

Значение договора

Кантемир, недовольный визирем и желая избавить свою страну от турецкого ига, обязался сообщать Петру о турецких делах. Договор содержал 17 пунктов и в основных положениях повторял соглашение, подписанное митрополитом Гедеоном в 1686 году. Молдавское княжество должно было признать верховную власть Москвы, сохраняя статус независимого государства и прежние обычаи внутри страны. Сохранялись и привилегии молдавских бояр. Господарский престол закреплялся за династией Кантемиров. Молдавии возвращались земли, захваченные Турцией и превращённые в райи, страна освобождалась от турецкой дани. Договор после обнародования встретил поддержку большинства молдавского населения, хотя некоторые бояре были против разрыва с Турцией. Договор Кантемира был выгоден для Молдавии, т. к. в случае его претворения в жизнь страна отделялась от двигавшейся к упадку Турции и присоединялась к находившейся в то время на подъёме России.

После подписание перемирие Петра I в Прутском походе Луцкий договор потерял силу, Молдавия осталась турецким вассалом, а Дмитрий Кантемир бежал в Россию.

Литература

• Густерин П. В. Первый российский востоковед Дмитрий Кантемир. — М.: Восточная книга, 2008.
• Молчанов Н. Н. Дипломатия Петра Великого. — М.: Международные отношения, 1990.
• Мохов Н. А. Молдавия эпохи феодализма. — Кишинёв: Картя Молдовеняскэ, 1964. — С. 350—359.

Отрывок, характеризующий Луцкий договор

Вокруг него в темноте стояли люди: верно, что то их очень занимало в нем. Ему рассказывали что то, расспрашивали о чем то, потом повели куда то, и он, наконец, очутился в углу балагана рядом с какими то людьми, переговаривавшимися с разных сторон, смеявшимися.
– И вот, братцы мои… тот самый принц, который (с особенным ударением на слове который)… – говорил чей то голос в противуположном углу балагана.
Молча и неподвижно сидя у стены на соломе, Пьер то открывал, то закрывал глаза. Но только что он закрывал глаза, он видел пред собой то же страшное, в особенности страшное своей простотой, лицо фабричного и еще более страшные своим беспокойством лица невольных убийц. И он опять открывал глаза и бессмысленно смотрел в темноте вокруг себя.
Рядом с ним сидел, согнувшись, какой то маленький человек, присутствие которого Пьер заметил сначала по крепкому запаху пота, который отделялся от него при всяком его движении. Человек этот что то делал в темноте с своими ногами, и, несмотря на то, что Пьер не видал его лица, он чувствовал, что человек этот беспрестанно взглядывал на него. Присмотревшись в темноте, Пьер понял, что человек этот разувался. И то, каким образом он это делал, заинтересовало Пьера.
Размотав бечевки, которыми была завязана одна нога, он аккуратно свернул бечевки и тотчас принялся за другую ногу, взглядывая на Пьера. Пока одна рука вешала бечевку, другая уже принималась разматывать другую ногу. Таким образом аккуратно, круглыми, спорыми, без замедления следовавшими одно за другим движеньями, разувшись, человек развесил свою обувь на колышки, вбитые у него над головами, достал ножик, обрезал что то, сложил ножик, положил под изголовье и, получше усевшись, обнял свои поднятые колени обеими руками и прямо уставился на Пьера. Пьеру чувствовалось что то приятное, успокоительное и круглое в этих спорых движениях, в этом благоустроенном в углу его хозяйстве, в запахе даже этого человека, и он, не спуская глаз, смотрел на него.
– А много вы нужды увидали, барин? А? – сказал вдруг маленький человек. И такое выражение ласки и простоты было в певучем голосе человека, что Пьер хотел отвечать, но у него задрожала челюсть, и он почувствовал слезы. Маленький человек в ту же секунду, не давая Пьеру времени выказать свое смущение, заговорил тем же приятным голосом.