Лучинский, Николай Дмитриевич
| Николай Дмитриевич Лучи́нский | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
26 октября 1983 (84 года) |
| Место смерти: | |
| Учёная степень: | |
| Учёное звание: | |
| Альма-матер: | |
Николай Дмитриевич Лучи́нский (1899—1983) — конструктор земледельческой техники.
Содержание
Биография
Родился 14 сентября 1899 года в Цюрихе в Швейцарии. Мать — русская учительница Анна (Ганна) Николаевна Лучинская[1]; отец неизвестен.
С 4 лет жил в Москве, но постоянно с матерью выезжал в Швейцарию. Учился в гимназии Е. А. Репман, а затем в гимназии П. Н. Поповой, которую окончил с золотой медалью в 1917 году. В это время на короткое время он был привлечён Н. К. Крупской к агитационной деятельности за большевиков.
В период 1917—1924 годы учился на инженерном факультете Петровской сельскохозяйственной академии[2] (дипломный проект — «Американская молотилка»). Ещё студентом был вынужден преподавать, сначала (1918/1919) математику на курсах для рабочих, организованных Н. К. Крупской, затем — физику в школе № 55 (с 1 октября 1919 года по 1 сентября 1923 года).
В 1924—1926 годах — научный сотрудник ЦАГИ, куда пришёл по приглашению профессора В. П. Ветчинкина, читавшего в Академии факультативные лекции по авиации. Здесь Лучинский создал 2 рекордных планера — «Москвич» (1924) и «Нижегородец» (1925). Когда конструкторские работы в ЦАГИ стали проводиться под руководством А. Н. Туполева, Лучинский, считавший его хорошим организатором, но не слишком даровитым конструктором, покинул институт[3].
Начав работать на машино-испытательной станции В. П. Горячкина, Лучинский в конце 1929 года стал старшим инженером организованного Всесоюзного института сельскохозяйственного машиностроения (ВИСХОМ).
С 1929 года по 1933 год Н. Д. Лучинский — профессор Московского института механизации и электрификации сельского хозяйства (МИМЭСХ).
В феврале 1934 года он был вынужден уйти во Всесоюзный институт механизации сельского хозяйства (ВИМ), где работал до 1959 года.
В 1936 году защитил докторскую диссертацию и стал доктором сельскохозяйственных наук.
С 1937 года он стал профессором Московского рыбно-технического института (Мосрыбвтуз) имени А. И. Микояна, заведующим кафедрой машин и механизмов; в 1939 году получил звание профессора по этой кафедре[4]
С 1956 года Н. Д. Лучинский — академик ВАСХНИЛ.
В 1959—1971 годы он был профессором Всесоюзного сельскохозяйственного института заочного образования (ВСХИЗО); в 1971—1983 годах был старшим научным сотрудником-консультантом почвообрабатывающей лаборатории ВИМ.
Награждён орденами Ленина (1953), Трудового Красного Знамени (1949). Опубликовано около 40 научных трудов.
Основные научные исследования посвящены вопросам земледельческой механики. Выполнил теоретическое исследование плужных корпусов с наклонными образующими, предложил классификацию и методы их построения, которые вошли в учебные пособия по теории сельскохозяйственных машин и до сих пор сохраняют своё научное и практическое значение. Разработал оригинальный метод построения отвалов по вертикальным сечениям, существенно упрощающий их проектирование[5]. Под его руководством и при непосредственном участии разработана теория механизмов тракторных плугов, благодаря которой отечественные плуги имеют механизмы подъема, превышающие по своим показателям механизмы лучших зарубежных плугов. Предложил новый метод построения рабочих органов канавокопателей, обеспечивающий значительное снижение расхода энергии на образование осушительных и оросительных каналов[6].
Семья
Имел пять детей: от первого брака с детским врачом Екатериной Николаевной Завьяловой — Владимир (р.1924), Алексей (1925—1944), Николай (р.1930); от второго брака (20 апреля 1934 года) с Ниной Сергеевной Политковской[7] — Татьяна (р.1935) и Михаил (р.1938).
Библиография
- Справочник по корпусам тракторных плугов / Соавт. М. С. Ордынский. — М.: Книгосоюз, 1928. — 87 с.
- Исследование американских тракторных корпусов. — М.: Гостехиздат, 1930. — 64 с. — (Тр. Ин-та с.-х. механики; Вып. 5).
- Схемы подъемных механизмов тракторных плугов американского типа / ВИСХОМ. — М.; Л.: Госмашметиздат, 1933. — 48 с.
- Кинематика и динамика некоторых механизмов сельскохозяйственных машин / ВИМ. — М., 1972. — 444 с.
Напишите отзыв о статье "Лучинский, Николай Дмитриевич"
Примечания
- ↑ А. Н. Лучинская работала учительницей географии в нескольких московских женских гимназиях, а также секретарем в Художественном театре; была знакома с Владимиром Ивановичем Немирович-Данченко, актрисой художественного театра Маргаритой Савицкой. Умерла в 1934 году.
- ↑ Его преподавателями были: В. А. Михельсон (физика), И. А. Каблуков (химия), С. С. Бюшгенс, Н. И. Мерцалов (механика машин и механизмов и техническая термодинамика), И. П. Прокофьев (сопротивление материалов), ректор В. П. Горячкин (по его кафедре и стал специализироваться Лучинский).
- ↑ Позже, в 1934 году, Лучинский безуспешно пытался вернуться в авиацию.
- ↑ Кафедрой Н. Д. Лучинский заведовал до 1959 года, когда Мосрыбвтуз был переведён с образованием Калининградского технического института рыбной промышленности и хозяйства — см. [www.klgtu.ru/ru/departments/mtf/tmm_dm/index.php?sphrase_id=39384 Кафедра теории машин, механизмов и деталей машин]
- ↑ Эту работу он закончил в 1944 году в военной Москве.
- ↑ Биографическая справка.
- ↑ Н. С. Политковская, получив диплом факультета журналистики Ленинградского университета, вынуждена была работать секретарём директора ВИСХОМа, где и познакомилась с Лучинским.
Литература
- Лучинский М. Н. [luzim.narod.ru/LuMN/LuMNmOgl.html Мой отец Лучинский Николай Дмитриевич]
Ссылки
- [www.rashn.ru/about/s_1935/31740/ Биографическая справка]. Проверено 27 января 2012. [www.webcitation.org/67kaEeowM Архивировано из первоисточника 18 мая 2012].
Отрывок, характеризующий Лучинский, Николай Дмитриевич
– Очень хорош.– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.
Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
