Лук (оружие)

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Лучник»)
Перейти к: навигация, поиск

Лук — метательное оружие[1], предназначенное для стрельбы стрелами. Для выстрела лучник натягивает тетиву, запасая тем самым энергию в согнутой дуге лука, после чего отпускает тетиву, и дуга, быстро разгибаясь, преобразует запасённую потенциальную энергию в кинетическую энергию быстро летящей стрелы.

Дальность полёта стрелы зависит от конструкции лука, силы натяжения тетивы и погоды; в среднем составляет до 250 метров[2][неавторитетный источник?] для небоевой стрелы.

Со временем лук эволюционировал в арбалет (около IV века до н. э.), для стрельбы из которого уже не требовалось особого умения и силы. В Позднем Средневековье он был постепенно вытеснен огнестрельным оружием, хотя длительное время лук и арбалет использовались наряду с ним.

Луки разделяются на простые и составные, но все они представляют собой дугу с тетивой для метания стрел. Простые изготавливали из цельного куска древесины наиболее подходящих видов деревьев длиной до 1,5 м (максимальная известная длина — 2,2 м). Составные (иначе композитные) луки были короче, изготовляются из разных материалов: рога (внутренняя часть), древесины (средняя часть) и приклеенных сухожилий животных (наружная сторона). Благодаря этому при сокращении длины самого лука достигается необходимая гибкость, упругость и мощь.

Существует разделение луков на «длинные» (англ. longbow) и «плоские» (flatbow):

  • длинные луки — округлые в сечении, с более узкими плечами;
  • плоские луки — плоские в сечении, с более широкими плечами.

Тетиву изготовляли из жил животных, кишок, сыромятной кожи или растительных волокон.





История

Возможно, что древнейшие каменные наконечники стрел, возрастом около 64 000 лет, были найдены в пещере Сибуду (по сообщению южноафриканских учёных в августе 2010 года). Их анализ, проведённый командой исследователей из университета Йоханнесбурга, установил наличие следов клея на растительной основе для закрепления наконечника на деревянном древке.[3] Лук и стрелы также известны из Свидерской культуры (10 тысяч лет назад). К XIX веку единственными регионами, где люди ещё не были бы знакомы с таким оружием, остались Австралия и Океания.

Невозможно утверждать что-то конкретное о происхождении лука. Вероятно, его употреблению для метания стрел предшествовало какое-то хозяйственное применение изогнутой палки. Известны находки, датируемые примерно 15 тысяч лет, по форме подобные деревянным лукам, но по качеству дерева заведомо негодные для стрельбы. Возможно, они были частью прибора для добычи огня. Когда люди ближе ознакомились со свойствами дерева, они смогли придать палке необходимую упругость и объединили это изобретение с существовавшими уже тогда лёгкими дротиками.

Что касается отравленных стрел, то очень немногие народы располагали подходящими для этой цели ядами. Знаменитый яд кураре (безопасен при ношении стрел, действует мгновенно, при нагревании разлагается) был известен только некоторым племенам Южной Америки.

Кроме жителей Амазонии, сколько-то опасными ядами могли иногда располагать жители экваториальных лесов Африки и Юго-Восточной Азии. Чаще же всего «отравленная стрела дикаря» означала простое инфицирование раны, чего в тропиках избежать трудно.

Древнейший период

Стрелы с каменным наконечником весили до 50 г. Стрелы с костяным наконечником весили не более 25 г. Главным достоинствами лука с точки зрения охотника были его лёгкость (можно носить с собой много снарядов) и возможность скрытного применения. Выстрел можно было сделать с места, причём из различных положений. Пространства требовалось совсем немного. Стрелка мог выдать только скрип тетивы. Пращой же и бумерангом можно было действовать только на открытом пространстве и стоя.

Пробивная сила стрелы на больших расстояниях неудовлетворительна. Но на достаточно близких дистанциях стрела могла пробить животное навылет. Выпустив стрелу с нескольких метров в определённую точку и под нужным углом, ею можно было поразить любое животное. Лук стал универсальным оружием охотника.

Античность и Средневековье

В период античности и Средневековья луки оставались основным видом метательного оружия и претерпели целый ряд существенных улучшений. В частности, вместо лёгких стрел с каменным и костяным наконечником стали применяться тяжелые стрелы с металлическим наконечником, а конструкция самого лука усложнилась, чем была достигнута бо́льшая мощность оружия.

Простой прямой лук. Во время Столетней войны английский длинный лук сыграл решающую роль в разгроме французов (битвы при Креси 1346 года, битвы при Пуатье 1356 года и Азенкуре 1415 года).

Следующим этапом в развитии данного вида оружия был многослойный (усиленный) лук, известный многим народам Азии и Европы. Наилучшее качество и наибольшее распространение, однако, имели составные луки, сделанные из сухожилий, дерева и рога (иногда могли употребляться другие материалы), и впервые появившиеся, видимо, в Египте около 2-го тысячелетия до н. э. Позже, в Турции и Китае конструкция лука была усовершенствована путём введения металлических утяжелителей дуг.

Составной лук переводил энергию натяжения в кинетическую энергию стрелы с наибольшей эффективностью, даже без утяжелителей сообщая снаряду, при равном с деревянным луком натяжении, на 30 % большую энергию. Имея значительно бо́льшую прочность при равной длине с тисовым, составной лук, кроме того, был очень живуч. Срок его службы исчислялся десятилетиями, а перевозиться он мог в боеготовом состоянии, что представлялось воинам в высшей степени ценным качеством. Хотя, конечно, при длительном хранении тетива снималась.

В Индии и Персии производились луки ещё одного типа: металлические, целиком сделанные из дамаска или булата. Вероятно, они не употреблялись как военное оружие, а предназначались для спортивной стрельбы, поскольку требовали от стрелка большой физической силы и стоили дорого, но не имели особых преимуществ в сравнении с составными.

Именно составными луками пользовались большинство народов Азии, и Античной Европы (начиная с критян). Но в Европе в период Средневековья такие луки сохранились только у византийцев, черкесов и русских.

Изготовление

Даже «простой» деревянный лук, на самом деле, представлял собой отнюдь не простую палку. Вырезался лук из тиса, ясеня или акации таким образом, что всё-таки состоял из двух слоев древесины с разными свойствами. Деревце готовили к этой участи буквально с рождения, а уже после того, как оно было срублено, заготовка для лука вылеживалась в особых условиях несколько месяцев. Служил же тисовый лук недолго — в напряжённом состоянии дерево быстро теряло упругость и деформировалось, так что тетиву на деревянный лук натягивали только перед боем.

Составным лук назывался, если склеивался из нескольких пород дерева или если деревянная основа усиливалась роговыми пластинами. Главным преимуществом такого устройства была простота изготовления: если знать что и с чем склеивать, то уже не надо было искать или выращивать какое-то особенное дерево (а культивация тиса под луки в Англии и Нормандии была вменена в обязанность крестьянам). Усиленный лук выдерживал большее натяжение, служил дольше, мог быть любой длины.

Также практиковалось изготовление лука из нескольких отдельных заготовок разной длины, наподобие современной пластинчатой рессоры. Сила и упругость достигалась сжатием этих отдельных частей. Для сжатия использовалась особенность усыхать сыромятных кож или распаренного дерева.

Боевые качества

Прицельная точность стрельбы

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Точность и дальность попаданий из лука зависит от тренированности стрелка сильнее, чем для большинства видов оружия. Хороший охотник, выпуская стрелу вверх и сбивая её следующей, сбивал 8 стрел из 10[4]. На современных соревнованиях по стрельбе хороший лучник с 90 м попадал в ростовую мишень. Вообще же, прицельная стрельба ведется до 40-70 м.

Проблема была в том, что обучение стрельбе из лука нужно было вести с 4—5 лет и на протяжении всей жизни, что в нормальных условиях возможно только если лук является частью традиционного образа жизни.

Дальнобойность

Дальность стрельбы из лука часто сильно преувеличивается. Достоверный рекорд дальности полёта стрелы из спортивного лука, подтверждённый незаинтересованными свидетелями, составлял около 450 м. Этот рекорд был установлен секретарём турецкого посольства в Англии в середине XVIII века. Национальный рекорд англичан в то время был вдвое меньшим.

Одним из официально задокументированных рекордов в дальности стрельбы из лука, было отмечено в III веке до н. э. на Играх в Понтийском городе Херсонесе (Боспорское Царство). Олимпийский лучник Анаксагор (из города Ольвия), победил по дальности стрельбы из лука, выпустив стрелу более чем в 3 стадии (3 стадии = 534 метра). В официальных хрониках монголов зафиксирован факт добычи зверя (косуля) ханом Кюльканом (младший сын Чингисхана, погиб при осаде Коломны) на расстоянии около 400 м. Что характеризовало его как отменного лучника. Важен факт добычи (!) зверя, но не дальность. Дальность 400 метров вполне достойный результат, но не рекордный. Другое дело, что при стрельбе на такие дистанции обычно стреляли специальными лёгкими стрелами, не рассчитанными на поражение человека или животного. Кроме того, прицельный выстрел на таком расстоянии невозможен. Из современных охотничьих луков прицельно поражают зверя с расстояния порядка 50 метров, прицельная стрельба на 200 метров возможна только на стрельбище, с предварительной пристрелкой. История с Кюльканом похожа на охотничью байку. Также в «сокровенном сказании» есть рассказ о воине, который мог сбить коршуна парящего высоко в небе, попав ему точно в определённое место, по просьбе Чингисхана попал в глаз.

Стрела турецкого султана Мурата-Гази IV, увлекавшегося стрельбой из лука, улетела однажды на 878,5 м.

Рекордный тюркский составной лук выбрасывал стрелу на 250 собственных длин. Обычный же составной лук стрелял примерно на 150 собственных длин. Деревянный — на 100, составной — где-то на 120.


Скорострельность

Скорость стрельбы являлась одним из главных преимуществ стрельбы из лука, по отношению к метательном/стрелковому оружию вплоть до изобретения капсюльного огнестрельного оружия.

Хороший темп стрельбы — 5 стрел, одновременно находящихся в воздухе. Выдающийся результат — 8 стрел в воздухе, что означало скорострельность в несколько стрел в секунду. Современные реконструкторы и любители истории, пытающиеся воспроизвести древние, по их мнению, техники «интуитивной» стрельбы, добиваются впечатляющих результатов. На записанных ими видео, например, лучница из Мурманска без особого видимого напряжения выпускает одну стрелу в секунду[5], а датский мастер поражает цель на расстоянии 70 метров 3 стрелами из 5, выпущенными за 1,5 секунды. Хотя очевидно, что используемые ими луки и стрелы сделаны из современных материалов, есть основания полагать, что в древности в реальном бою лучники представляли гораздо большую угрозу, чем принято считать сегодня.

Убойная сила

В 1428 году в Англии устроили состязание стрелков. Стрелы рекордсменов, пущенные с расстояния около 213 м, пробивали дубовую доску толщиной 5 см.

При силе натяжения около 70 килограмм, славянский композитный лук пробивал любые доспехи с расстояния 150 м.

Дальность и точность стрельбы из лука была лучшей, чем у других видов старинного оружия. Почти никаких доспехов в реальной боевой обстановке стрела не пробивала, по крайней мере в античное время. В «Илиаде» описан случай пробития доспеха:

Пышно украшенный пояс мгновенно насквозь пронизала,
Панцирь искусной работы пробила, достигла повязки,
Бывшей под ним, — охраны для тела, преграды для копий,
Лучшей защиты героя; её она также пронзила
И по поверхности кожи скользнула, её оцарапав.
Тотчас же черная кровь потекла из рассеченной раны.

Однако полностью защитить тело со всех сторон доспехом достаточной прочности затруднительно, так что массовый обстрел приводил к многочисленным ранениям и потере боеспособности вражеских войск. При штурме города маллов Александр Македонский получил тяжёлое ранение стрелой в грудь. Индийская стрела, выпущенная в упор из большого, в рост человека, индийского лука, пробила льняной доспех полководца. Средневековых английских королей в XI веке Гарольда II и Харальда Сурового убили в сражениях стрелами: первого в глаз, а второго — в горло.

Тем не менее слава об английских лучниках XIV века, расстреливающих французских рыцарей в Столетней войне, вполне заслужена и подтверждена средневековыми авторами. Короли могли позволить себе кольчуги из хорошего железа, доспехи их вассалов были не такие прочные. Так Геральд Уэльский (Giraldus Cambrensis), хронист конца XII века, пишет про валлийских лучников[6]:

Валлийцы стрелами пробили дубовые ворота башни, которые были толщиной в 4 пальца… Уильям де Браоз также свидетельствовал, что один из его солдат в бою с валлийцами был ранен стрелой, которая прошла через бедро, прикрытое доспехом с обеих сторон, и седло, смертельно ранив лошадь. У другого солдата, также хорошо защищённого доспехом, стрела пригвоздила бедро к седлу; и он, развернув лошадь, получил такую же рану в другое бедро, которая прикрепила его к седлу с обеих сторон… Луки этого народа сделаны не из рогов, слоновых бивней или тиса, но из дикорастущего вяза…, не рассчитанные для стрельбы на длинную дистанцию, но чтобы наносить глубокие раны в ближнем бою.

Мощные луки были также у турок-сельджуков, с которыми столкнулись рыцари во время крестовых походов. Альберт Аахенский, автор начала XII века, пишет про гибель одного из рыцарей в крестовом походе в 1096 году в бою с турками близ Никеи[7] : «Там Вальтер Пеннилес пал, пронзённый семью стрелами, которые проткнули его кольчугу».

На Дальнем Востоке кочевые народы возле Китая также изготавливали мощные луки. Фан Сюаньлин рассказывает о неком Али, подручном правителя хуннов Хэлянь Бобо (начало V века)[8]:

Когда представляли ему готовое оружие, кого-нибудь из мастеров он всегда предавал смерти. Если при стрельбе в панцирь стрела не пробивала его, он обезглавливал того, кто делал лук, а если стрела пробивала панцирь, казнил делавшего панцирь.

Значительное количество исторических свидетельств говорит о том, что доспехи спасали от стрел, и рыцари в кольчуге получали лишь незначительные раны, а латы вовсе не пробивались стрелами. Были проведены испытания, стальные пластины расстреливались из больших английских луков с расстояния 10 м[9]. Пластины толщиной 1 мм пробивались под прямыми углами, но 2 мм сталь пробить не удалось. Кроме того, пробивная сила стрелы зависела и от применяемого наконечника. Так, для стрельбы по кольчугам применяли наконечники в виде длинных игл, а для пробития сплошных доспехов (как рыцарские кирасы) в XIV веке стали применять короткий граненный ромбовидный наконечник.

В то же время во время схваток с монголами в XIII веке, западные воины (крестоносцы, венгры, чешские и польские рыцари) были поражены тем фактом, что монгольская стрела пробивала латника насквозь (М. И. Игнатов), если он при этом не прикрывался щитом. И при принятой у западных воинов тактике боя — сближение до рукопашной схватки, а монгольская легкая кавалерия не позволяла этого сделать, шансов у латников практически не было.

Луки разных народов

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Реальные боевые свойства луков были следующими.

Простой лук длиной 100—150 см мог использоваться для прицельной стрельбы 25-граммовыми стрелами на 30 м и 50-граммовыми на 40 м. Навесная стрельба теоретически могла вестись до 100—150 м. Пробить стрела из такого лука могла только кольчугу на самом близком расстоянии (и то, если имела стальной наконечник). Таковы были луки индейцев и большинства народов средневековой Европы. Однако есть свидетельства конкистадоров о том, что стрелы индейцев с каменными наконечниками пробивали испанские кольчуги.

  • Английский лук длиной 180—220 см применялся для прицельной стрельбы легкими стрелами на 300 м и тяжелыми (150—225 г) до 180 м. При стрельбе тяжелыми стрелами применялись луки выдающейся силы натяжения, что являлось скорее исключением. Существует мнение, что дальность стрельбы из подобных луков завышена хронистами в связи с лестью либо непониманием, поскольку обычно они не были ни лучниками, ни технически образованными людьми, описывая события со слов очевидцев.
  • Сложный лук чукчей изготовлялся из двух сортов древесины — обычно лиственницы и берёзы, склеенных рыбьим клеем. Клей также делал древесину более упругой.[10]
  • Аналогичные по эффективности, только более короткие (до 180 см) усиленные луки имелись, например, у новгородской пехоты и у норманнов.
  • Составные луки азиатских пеших лучников обычно были короче — не более 150 см. Если применялись тяжелые стрелы, то опасны они были до 225 м, но чаще пешие лучники стреляли навесом до 150 м, а прицельно лёгкими стрелами — на 50—70 м.

  • Скифский составной лук имел 70—80 см в длину, стрелы к нему весили 15—25 г. Дальность эффективной стрельбы была ограничена дистанцией 30—40 м, максимальная дальность полета стрелы составляла 100—120 м. Древние поражались так называемому «скифскому выстрелу», когда конное войско скифов мчалось на врага, на полном скаку осыпая его стрелами, затем, приблизившись, скифы поворачивали назад, при этом продолжая обстрел, сидя спиной к противнику и оборачиваясь в седле.
  • Обычный кавалерийский лук имел длину 120—130 см (только у гуннов, которые использовали усиленные, а не составные луки, до 160 см). Прицельная стрельба с коротких остановок и с карусели велась на 50 м лёгкими стрелами. С такой дистанции пробивалась кольчуга. Так стреляла русская кавалерия, турки, татары и гунны.
  • Монголы использовали китайские пехотные луки и тяжелые стрелы и стреляли по ходу движения на полном скаку. При этом, за счёт сложения скоростей, медленная (около 30 м/с) тяжёлая стрела получала до 40 % прибавки к дальности, а её энергия удваивалась. Монгольские стрелы могли быть опасны на расстоянии в 200 м и дальше. Однако это было скорее исключение, связанное с необходимостью борьбы с китайскими пешими лучниками и арбалетчиками.

Настоящее время

Современная стрельба из лука делится на несколько направлений — спорт, охота и развлекательная физкультура, аналогичная фитнесу. Существует также движения ролевиков и реконструкторов, которые используют исторические и самодельные конструкции лука и аксессуаров для проведения ролевых игр и чемпионатов.

Спортивная стрельба из лука

Спортивная стрельба из лука различается по типу используемого лука и виду соревнований. В большинстве соревнований участвуют стрелки из разных типов луков, а стрелки из одного типа лука — в разных видах соревнований.

Виды спортивного лука

  • Традиционный лук («традиция») — деревянный длинный лук, созданный на базе английского лука. В нём запрещены составные и пластиковые материалы, прицелы, а также кликеры и плунжеры. Обычно используются деревянные стрелы, хотя от этого правила часто отходят.
  • Олимпийский лук («олимпик») — аналогичный классическому лук, только построенный с использованием современных материалов, как то: дюралюминий для рукоятки, пластик для плеч, углепластик или алюминий для стрел и сталь для наконечников. Также все олимпики — это разборные луки, в отличие от классики. В олимпике добавляется прицел из одной точки (вторая точка прицеливания запрещена), кликер для определения конца тяги и плунжер для регулирования выброса стрелы в горизонтальной плоскости перпендикулярно выстрелу. Несмотря на все эти изменения, стрельба из классики и из олимпика очень похожи, хотя олимпик значительно точнее. Также в олимпике может быть стабилизатор для уменьшения колебания лука во время выстрела.
  • Блочный лук («компаунд») — современная конструкция лука, которая не имеет аналогов в истории. Он был создан в США в конце 1980-х годов. Ключевой особенностью конструкции являются два блочных механизма на концах плеч (модели с одним блоком распространения не получили), которые перераспределяют нагрузку тяги таким образом, что к концу она очень сильно ослабевает. В результате, хотя нагрузка такого лука может доходить до более чем 35 кг, лучник может спокойно стоять с натянутым луком, ощущая не более 3 кг. Также блоки осуществляют более «правильный» разгон стрелы, когда нагрузка на неё растет с ростом скорости, что сильно снижает стартовую деформацию и повышает КПД лука. На блочные луки ставят оптические прицелы с двумя точками прицеливания — одна на рукоятке, другая на тетиве. Саму тетиву лучник в правой руке не держит, тетива удерживается релизом (или релайсингом) — механизмом, который аналогичен спусковому механизму в арбалете. Это позволяет полностью убрать негативный эффект скатывания тетивы с ладони в классике, и стрела летит очень устойчиво. Блочная система позволяет уменьшить длину лука при сохранении прежней длины стрелы и мощности. При равной натяжке и длине стрелы начальная скорость стрелы блочного лука будет примерно в два раза выше, чем у обычного спортивного лука.

Виды соревнований

Олимпийские игры

На Олимпийских играх участвуют стрелки только из олимпийского лука. Стрелки различаются по полу, мужчины и женщины стреляют отдельно, хотя упражнения одинаковы. Проводятся личные и командные соревнования. Сначала проводится отборочный раунд, когда все стрелки на рубеже 70 м, где каждый делает 2 серии по 36 выстрелов в мишень диаметром 120 см. По результатам отборочного раунда производится отбор участников на финальный раунд. В финальном личном раунде стрелков делят на дуэльные пары. Каждая дуэльная пара делает по 12 выстрелов, в следующий круг попадает тот участник, который попадет больше очков. Результаты предыдущих стрельб при этом не учитываются. Командные соревнования проводятся аналогично. В команде 3 стрелка, результаты которых суммируются. На разных олимпиадах для увеличения зрелищности и привлечения телевидения правила незначительно меняются.

Соревнования проводятся на открытой травяной лужайке, которая ориентирована таким образом, чтобы солнце никогда не светило в лицо стрелкам-правшам. Левши вынуждены выбирать время либо утром, либо вечером. Сами соревнования идут в течение двух дней для мужчин и двух дней у женщин, каждый день отдельный раунд.

Значительным художественным достижением стрельбы из лука на олимпиаде стало участие лучника в зажигании олимпийского огня. В темноте лучник навесной траекторией стрелял горящей стрелой в чашу, где должен был загореться огонь.

Чемпионаты по спортивной стрельбе на открытом воздухе

На таких чемпионатах участвуют стрелки из олимпийского лука и компаунда. Стрелки различаются по полу и типу оружия, все стреляют отдельно. Мужчины и женщины стреляют одно и то же упражнение, но на разных дистанциях. В отборочном раунде проводится упражнение M-1, которое состоит в последовательной стрельбе на разных дистанциях. Мужчины стреляют на дистанциях 90, 70, 50 и 30 метров, женщины — 70, 60, 50 и 30 метров. Стрельба на длинных дистанциях от 60 и выше производится в мишень диаметром 120 см, а на коротких дистанциях до 50 и меньше — в мишень 80 см диаметром. На каждой дистанции делается по 36 выстрелов. Далее результаты суммируются и распределяется финальный раунд, который проводится аналогично олимпийскому.

Соревнования длятся 3 дня, в первый день длинные дистанции отборочного раунда, во второй короткие, в третий — дуэльный раунд. Командные соревнования проводятся аналогично.

Чемпионаты по спортивной стрельбе в помещениях

Формат и состав соревнований в помещений аналогичен соревнованиям на открытом воздухе. Отличается дистанция стрельбы 18 метров и размер мишени — 40 см в диаметре для полного размера. Если в соревнованиях на открытом воздухе каждый стрелок выпускает все стрелы серии (3 выстрела на короткой дистанции или 6 выстрелов на длинной) в одну мишень, то здесь для избежания порчи стрел, которые могут разбить друг друга, каждая стрела серии выпускается в собственную мишень. А для возможности размещения таких мишеней на щите их обрезают до шестерки.

Отборочный круг проводится один день и состоит из двух дистанций по 30 выстрелов, итого 60 выстрелов. На следующий день проводится дуэльный круг.

Чемпионаты по полевой стрельбе

Чемпионаты по полевой стрельбе кардинально отличаются от спортивной стрельбы. В соревнованиях участвуют стрелки из всех трех типов луков — классики, олимпика и компаунда. Различий по полу обычно нет. В команде 3 человека, каждый со своим типом лука.

Соревнования проводятся на природе, например, в парке. Стрелки идут по дистанции и поражают мишени, которые имитируют различных животных. Мишени могут быть скрыты небольшим кустом, стоять на разных расстояниях и разной высоте. В результате стрелку приходится уметь определять дистанцию и высотное превышение, дальномеры и угломеры обычно запрещены. На каждую мишень дается несколько стрел. Иногда очки за мишень считается по сумме набранных очков, иногда считается сам факт поражения мишени одной или несколькими стрелами.

Суммарный результат это сумма всех очков за мишени, по нему и выбирается победитель. Время стрельбы не учитывается, но дается некоторый лимит на прохождение всей дистанции.

Скиарк (лучный биатлон)

Это зимний лыжный вид спорта, аналогичный биатлону, только с луком. Для этого используется олимпийский лук без стабилизатора, который стрелок переносит в мешке за спиной. Стрелы обычно получают на рубеже. Правила также как в обычном биатлоне бывают разные, отличаются дистанции гонок и поведение по промахе мимо мишени.

Вертикальная стрельба из лука

Стрельба проводится не по горизонту, а вверх. Имеется высокий столб с колесом, на котором закреплены мишени в виде шаров или бочонков, называемые попугаями, а сам столб — пальмой. Стрелок стоит под пальмой и стреляет вертикально вверх, попугай считается пораженным, если он сбит на землю. Победителем считается тот, кто сбил больше попугаев.

Лучная охота

Это вид охоты на крупного нехищного зверя, обычно оленя, лося, барана или подобного. Для охоты используется тот тип лука, который более привычен стрелку, но компаунд является самым эффективным, а потому более распространен среди лучных охотников. На охотничьих луках устанавливают укороченные модели стабилизаторов, специальные охотничьи прицелы, которые можно выставлять сразу[11] на несколько дистанций, а некоторые модели имеют установленные прямо на рукоятке колчаны (киверы), хотя последнее относится скорее к категории красоты, так как снижает эффективность и меняет баланс, но при этом повышает скорострельность.

В соответствии с федеральным законом «Об оружии» от 13.12.1996 N 150-ФЗ в России лук однозначно относится к спортивному оружию и не может быть использован для охоты кроме случаев «проведения научно-исследовательских и профилактических работ, связанных с иммобилизацией и инъецированием объектов животного мира». Несмотря на это, охота с луком допускается, если лук не является оружием. Лук не является оружием, если максимальное усилие натяжения до 27 кгс на плечах лука (в соответствии с требованиями российского законодательства и Приказом МВД № 1020).

Юридический статус в России

Согласно разделу "VIII. Метательное оружие" приказу МВД РФ от 20.09.2011 N 1020[12]

38. К метательному гражданскому оружию относятся луки (универсальные спортивно-охотничьи) и арбалеты (универсальные спортивно-охотничьи и матчевые спортивные), предназначенные для занятий спортом и охотой.

39. Основным критерием для классификации луков по видам является сила дуги, которая для луков универсальных спортивно-охотничьих имеет величину более 27 кгс (60 Lbs).

Луки с силой натяжения дуги менее 27 кгс (60 Lbs), не являются метательным оружием, а являются конструктивно схожими с таковым.

Физкультурно-развлекательная стрельба из лука

В США, Японии и некоторых странах Европы стрельба из лука является также и развлечением, вроде гольфа, и используется для занятий физкультуры для школьников. Для этого используются модифицированные модели олимпийских луков, которые максимально удешевляют и упрощают конструкцию, чтобы ими могли пользоваться и дети, и малоподготовленные взрослые.

Техника стрельбы

Лук — один из немногих видов оружия, не умея пользоваться которым, нельзя нанести вреда противнику: обычно человек, который взял лук впервые в жизни, не сможет его даже натянуть. Техника стрельбы сильно отличается при стрельбе из различных типов луков. Основные категории — классический лук, традиционный лук и современный компаунд. Классический и традиционный достаточно близки, тогда как блочный лук им противоположен. Эта противоположность доходит до такой степени, что стрелок, тренированный на одном типе лука, часто не может даже натянуть лук другого типа. Особенно эта разница сильна при переходе современных лучников из классики в компаунд (блочный).

Техника стрельбы на классике

Лук берётся левой рукой. Тетива захватывается двумя или тремя пальцами (указательный, средний и, возможно, безымянный) открытой ладонью (то есть ладонь «смотрит» на стрелка). Захваченный, но не натянутый, лук выводится на цель. Затем стрелок начинает тягу, параллельно с уточнением прицеливания. Тяга осуществляется равномерно на всем протяжении, а левая рука при этом фиксируется в суставе до полной неподвижности. Тяга ведётся к подбородку, носу или щеке. Важно отметить, что локоть правой руки «смотрит» вверх, а не вниз, как это естественно для человека.

Выстрел производится как окончание тяги. Замирать с натянутым луком нельзя, сразу сбивается прицеливание. Сам момент выстрела для классического лука очень важен, поскольку его крайне сложно контролировать в силу большой скорости и высокой силовой нагрузки на пике тяги. Для того чтобы тяга всегда была только на одно и то же расстояние, стрелы все должны быть строго одной длины. Выпуск производится при касании наконечником левой руки или при щелчке кликера для современного лука. Сам по себе выпуск состоит в расслаблении тянущих пальцев правой руки. При этом натяжение тетивы само раскрывает ладонь и тетива скатывается по пальцам. За счет этого скатывания и неидеальностей в технике стрельбы и строении человеческого тела, которое не может выдерживать в абсолютной неподвижности нагрузку в десятки килограммов, возникает поперечная нагрузка на стрелу, которая начинает колебаться в воздухе. При отпускании тетивы правая рука уходит за голову.

Техника стрельбы на блочном луке

Техника для правшей: Лук берётся левой рукой. Тетива натягивается при помощи релиза: Т-образного или кистевого. При использовании Т-образного релиза ладонь смотрит наружу, большой палец находится снизу. Нажатие на спуск осуществляется большим пальцем. При использовании кистевого — ладонь в горизонтальном положении, большой палец прижат к скуле или заведен за шею. Спуск нажимается указательным или средним пальцем.

Левая рука вытянута в сторону мишени; правая натягивает тетиву, относительно резким движением, чтобы не слишком утомлять лучника, так как до срабатывания блоков лук является весьма тяжелым в натяжении. Палец на спуск ложится сразу же после натяжения, чтобы не пропустить момент окончательного прицеливания, то есть нахождения мушки в центре мишени. После прицеливания правой рукой делается нажатие на спуск. Из-за слишком больших усилий в средней зоне тяги некоторых блочных луков часто применяется метод анатомического рычага. Лучник изготавливается с руками вытянутыми вверх. При этом разность длин по рукам до точек захвата невелика и руки в локтях прямые. Далее лук опускается на сторону выстрела, а увеличивающаяся разность длин вытягивает тетиву. Локти при этом остаются прямыми и усилия значительно снижаются. Этот способ позволяет вытянуть тетиву такого натяжения, которое силовым методом преодолеть нельзя.

Интересные факты

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
  • Существует легенда о том, что амазонки отрезали или выжигали себе одну грудь, чтобы она не мешала стрелять из лука.
  • Атаки лучников-всадников на лошадях и верблюдах остановили продвижение Александра Македонского в Среднюю Азию. «Они кружили вокруг день и ночь, осыпая войско Александра дождём стрел, но не вступая в бой».
  • Робин Гуд — герой средневековых английских народных баллад конца XII—XIII веков. Его лесная армия насчитывала несколько десятков вольных стрелков — отличных лучников.
  • Джек Черчилль по прозвищу «Безумный Джек» известен тем, что во время Второй мировой войны принимал участие в боевых операциях, будучи вооружён английским длинным луком со стрелами и шотландским палашом.

См. также

Напишите отзыв о статье "Лук (оружие)"

Примечания

  1. [www.gostedu.ru/5885.html ГОСТ Р 52115-2003 — «Метательное оружие. Луки спортивные, луки для отдыха и развлечения и стрелы к ним. Общие технические требования. Методы испытаний на безопасность.»]
  2. [engineerd.narod.ru/ Баллистические качества лука]
  3. Marlize Lombard and Laurel Phillipson. (2010). [antiquity.ac.uk/ant/084/ant0840635.htm Indications of bow and stone-tipped arrow use 64 000 years ago in KwaZulu-Natal, South Africa]. Antiquity Vol 84:325, 2010 pp 635—648
  4. [www.arheolog-ck.ru/?p=3824 Соловьёв А. И. Оружие и доспехи. Сибирское вооружение: от каменного века до средневековья. — Новосибирск, 2003]
  5. [www.youtube.com/watch?v=1o9RGnujlkI Archery — Fast Shooting (Murmansk)]
  6. [www.worldwideschool.org/library/books/lit/historical/TheItineraryofArchibishopBaldwinThroughWales/chap6.html, Giraldus Cambrensis, Itinerarium Cambriae, Book1, Ch.4](недоступная ссылка) [archive.is/nW4r3 Архивировано из первоисточника 8 января 2013.]
  7. [www.fordham.edu/halsall/source/albert-cde.html Albert of Aix, «Historia Hierosolymita», Peter the Hermit]
  8. [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/China/V/Zsinschi/text7.htm Фан Сюаньлин, «Истории династии Цзинь», Гл. 130]
  9. [www.capnmac.com/archery/maille/Chapter4.htm Chain mail armor stopping arrows, 20]
  10. [www.ng.ru/ngregions/2007-07-09/15_weapon.html «Смертельное оружие»]. [www.webcitation.org/61Bpe1rdv Архивировано из первоисточника 25 августа 2011].
  11. Министерство внутренних дел Российской Федерации  : ПРИКАЗ. — 2011. — № 1020. — С. ч.8 ст. 38—40.
  12. Министерство внутренних дел Российской Федерации Об утверждении криминалистических требований Министерства внутренних дел Российской Федерации к техническим характеристикам гражданского и служебного оружия, а также патронов к нему : ПРИКАЗ. — 2011. — № 1020. — С. ч.8 ст.38—40.

Литература

Ссылки

  • Арше // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  • [www.archery-sila.ru Портал о стрельбе из лука]
  • [www.vokrugsveta.ru/telegraph/technics/209/ История лука]
  • [www.tgorod.ru/index.php?topgroupid=2&groupid=8&subgroupid=8&contentid=190 tgorod.ru] Варианты конструкции луков
  • [popmech.ru/article/3497-nauka-lukovaya/ Наука луковая: Анатомия классического деревянного лука] (статья в журнале «Популярная механика»)
  • [aboutweapons.com.ua/strelkovoe-oruzhie/sdelat-luk-svoimi-rukami.html Как сделать разборной лук своими руками. Инструкция с фотографиями]
  • [www.xlegio.ru/pubs/bows_design/bows_design.htm Конструкции и изготовление древних луков]

Отрывок, характеризующий Лук (оружие)

– Non, non, non! Quand votre pere m'ecrira, que vous vous conduisez bien, je vous donnerai ma main a baiser. Pas avant. [Нет, нет, нет! Когда отец ваш напишет мне, что вы себя ведете хорошо, тогда я дам вам поцеловать руку. Не прежде.] – И, подняв пальчик и улыбаясь, она вышла из комнаты.


Все разошлись, и, кроме Анатоля, который заснул тотчас же, как лег на постель, никто долго не спал эту ночь.
«Неужели он мой муж, именно этот чужой, красивый, добрый мужчина; главное – добрый», думала княжна Марья, и страх, который почти никогда не приходил к ней, нашел на нее. Она боялась оглянуться; ей чудилось, что кто то стоит тут за ширмами, в темном углу. И этот кто то был он – дьявол, и он – этот мужчина с белым лбом, черными бровями и румяным ртом.
Она позвонила горничную и попросила ее лечь в ее комнате.
M lle Bourienne в этот вечер долго ходила по зимнему саду, тщетно ожидая кого то и то улыбаясь кому то, то до слез трогаясь воображаемыми словами рauvre mere, упрекающей ее за ее падение.
Маленькая княгиня ворчала на горничную за то, что постель была нехороша. Нельзя было ей лечь ни на бок, ни на грудь. Всё было тяжело и неловко. Живот ее мешал ей. Он мешал ей больше, чем когда нибудь, именно нынче, потому что присутствие Анатоля перенесло ее живее в другое время, когда этого не было и ей было всё легко и весело. Она сидела в кофточке и чепце на кресле. Катя, сонная и с спутанной косой, в третий раз перебивала и переворачивала тяжелую перину, что то приговаривая.
– Я тебе говорила, что всё буграми и ямами, – твердила маленькая княгиня, – я бы сама рада была заснуть, стало быть, я не виновата, – и голос ее задрожал, как у собирающегося плакать ребенка.
Старый князь тоже не спал. Тихон сквозь сон слышал, как он сердито шагал и фыркал носом. Старому князю казалось, что он был оскорблен за свою дочь. Оскорбление самое больное, потому что оно относилось не к нему, а к другому, к дочери, которую он любит больше себя. Он сказал себе, что он передумает всё это дело и найдет то, что справедливо и должно сделать, но вместо того он только больше раздражал себя.
«Первый встречный показался – и отец и всё забыто, и бежит кверху, причесывается и хвостом виляет, и сама на себя не похожа! Рада бросить отца! И знала, что я замечу. Фр… фр… фр… И разве я не вижу, что этот дурень смотрит только на Бурьенку (надо ее прогнать)! И как гордости настолько нет, чтобы понять это! Хоть не для себя, коли нет гордости, так для меня, по крайней мере. Надо ей показать, что этот болван об ней и не думает, а только смотрит на Bourienne. Нет у ней гордости, но я покажу ей это»…
Сказав дочери, что она заблуждается, что Анатоль намерен ухаживать за Bourienne, старый князь знал, что он раздражит самолюбие княжны Марьи, и его дело (желание не разлучаться с дочерью) будет выиграно, и потому успокоился на этом. Он кликнул Тихона и стал раздеваться.
«И чорт их принес! – думал он в то время, как Тихон накрывал ночной рубашкой его сухое, старческое тело, обросшее на груди седыми волосами. – Я их не звал. Приехали расстраивать мою жизнь. И немного ее осталось».
– К чорту! – проговорил он в то время, как голова его еще была покрыта рубашкой.
Тихон знал привычку князя иногда вслух выражать свои мысли, а потому с неизменным лицом встретил вопросительно сердитый взгляд лица, появившегося из под рубашки.
– Легли? – спросил князь.
Тихон, как и все хорошие лакеи, знал чутьем направление мыслей барина. Он угадал, что спрашивали о князе Василье с сыном.
– Изволили лечь и огонь потушили, ваше сиятельство.
– Не за чем, не за чем… – быстро проговорил князь и, всунув ноги в туфли и руки в халат, пошел к дивану, на котором он спал.
Несмотря на то, что между Анатолем и m lle Bourienne ничего не было сказано, они совершенно поняли друг друга в отношении первой части романа, до появления pauvre mere, поняли, что им нужно много сказать друг другу тайно, и потому с утра они искали случая увидаться наедине. В то время как княжна прошла в обычный час к отцу, m lle Bourienne сошлась с Анатолем в зимнем саду.
Княжна Марья подходила в этот день с особенным трепетом к двери кабинета. Ей казалось, что не только все знают, что нынче совершится решение ее судьбы, но что и знают то, что она об этом думает. Она читала это выражение в лице Тихона и в лице камердинера князя Василья, который с горячей водой встретился в коридоре и низко поклонился ей.
Старый князь в это утро был чрезвычайно ласков и старателен в своем обращении с дочерью. Это выражение старательности хорошо знала княжна Марья. Это было то выражение, которое бывало на его лице в те минуты, когда сухие руки его сжимались в кулак от досады за то, что княжна Марья не понимала арифметической задачи, и он, вставая, отходил от нее и тихим голосом повторял несколько раз одни и те же слова.
Он тотчас же приступил к делу и начал разговор, говоря «вы».
– Мне сделали пропозицию насчет вас, – сказал он, неестественно улыбаясь. – Вы, я думаю, догадались, – продолжал он, – что князь Василий приехал сюда и привез с собой своего воспитанника (почему то князь Николай Андреич называл Анатоля воспитанником) не для моих прекрасных глаз. Мне вчера сделали пропозицию насчет вас. А так как вы знаете мои правила, я отнесся к вам.
– Как мне вас понимать, mon pere? – проговорила княжна, бледнея и краснея.
– Как понимать! – сердито крикнул отец. – Князь Василий находит тебя по своему вкусу для невестки и делает тебе пропозицию за своего воспитанника. Вот как понимать. Как понимать?!… А я у тебя спрашиваю.
– Я не знаю, как вы, mon pere, – шопотом проговорила княжна.
– Я? я? что ж я то? меня то оставьте в стороне. Не я пойду замуж. Что вы? вот это желательно знать.
Княжна видела, что отец недоброжелательно смотрел на это дело, но ей в ту же минуту пришла мысль, что теперь или никогда решится судьба ее жизни. Она опустила глаза, чтобы не видеть взгляда, под влиянием которого она чувствовала, что не могла думать, а могла по привычке только повиноваться, и сказала:
– Я желаю только одного – исполнить вашу волю, – сказала она, – но ежели бы мое желание нужно было выразить…
Она не успела договорить. Князь перебил ее.
– И прекрасно, – закричал он. – Он тебя возьмет с приданным, да кстати захватит m lle Bourienne. Та будет женой, а ты…
Князь остановился. Он заметил впечатление, произведенное этими словами на дочь. Она опустила голову и собиралась плакать.
– Ну, ну, шучу, шучу, – сказал он. – Помни одно, княжна: я держусь тех правил, что девица имеет полное право выбирать. И даю тебе свободу. Помни одно: от твоего решения зависит счастье жизни твоей. Обо мне нечего говорить.
– Да я не знаю… mon pere.
– Нечего говорить! Ему велят, он не только на тебе, на ком хочешь женится; а ты свободна выбирать… Поди к себе, обдумай и через час приди ко мне и при нем скажи: да или нет. Я знаю, ты станешь молиться. Ну, пожалуй, молись. Только лучше подумай. Ступай. Да или нет, да или нет, да или нет! – кричал он еще в то время, как княжна, как в тумане, шатаясь, уже вышла из кабинета.
Судьба ее решилась и решилась счастливо. Но что отец сказал о m lle Bourienne, – этот намек был ужасен. Неправда, положим, но всё таки это было ужасно, она не могла не думать об этом. Она шла прямо перед собой через зимний сад, ничего не видя и не слыша, как вдруг знакомый шопот m lle Bourienne разбудил ее. Она подняла глаза и в двух шагах от себя увидала Анатоля, который обнимал француженку и что то шептал ей. Анатоль с страшным выражением на красивом лице оглянулся на княжну Марью и не выпустил в первую секунду талию m lle Bourienne, которая не видала ее.
«Кто тут? Зачем? Подождите!» как будто говорило лицо Анатоля. Княжна Марья молча глядела на них. Она не могла понять этого. Наконец, m lle Bourienne вскрикнула и убежала, а Анатоль с веселой улыбкой поклонился княжне Марье, как будто приглашая ее посмеяться над этим странным случаем, и, пожав плечами, прошел в дверь, ведшую на его половину.
Через час Тихон пришел звать княжну Марью. Он звал ее к князю и прибавил, что и князь Василий Сергеич там. Княжна, в то время как пришел Тихон, сидела на диване в своей комнате и держала в своих объятиях плачущую m lla Bourienne. Княжна Марья тихо гладила ее по голове. Прекрасные глаза княжны, со всем своим прежним спокойствием и лучистостью, смотрели с нежной любовью и сожалением на хорошенькое личико m lle Bourienne.
– Non, princesse, je suis perdue pour toujours dans votre coeur, [Нет, княжна, я навсегда утратила ваше расположение,] – говорила m lle Bourienne.
– Pourquoi? Je vous aime plus, que jamais, – говорила княжна Марья, – et je tacherai de faire tout ce qui est en mon pouvoir pour votre bonheur. [Почему же? Я вас люблю больше, чем когда либо, и постараюсь сделать для вашего счастия всё, что в моей власти.]
– Mais vous me meprisez, vous si pure, vous ne comprendrez jamais cet egarement de la passion. Ah, ce n'est que ma pauvre mere… [Но вы так чисты, вы презираете меня; вы никогда не поймете этого увлечения страсти. Ах, моя бедная мать…]
– Je comprends tout, [Я всё понимаю,] – отвечала княжна Марья, грустно улыбаясь. – Успокойтесь, мой друг. Я пойду к отцу, – сказала она и вышла.
Князь Василий, загнув высоко ногу, с табакеркой в руках и как бы расчувствованный донельзя, как бы сам сожалея и смеясь над своей чувствительностью, сидел с улыбкой умиления на лице, когда вошла княжна Марья. Он поспешно поднес щепоть табаку к носу.
– Ah, ma bonne, ma bonne, [Ах, милая, милая.] – сказал он, вставая и взяв ее за обе руки. Он вздохнул и прибавил: – Le sort de mon fils est en vos mains. Decidez, ma bonne, ma chere, ma douee Marieie qui j'ai toujours aimee, comme ma fille. [Судьба моего сына в ваших руках. Решите, моя милая, моя дорогая, моя кроткая Мари, которую я всегда любил, как дочь.]
Он отошел. Действительная слеза показалась на его глазах.
– Фр… фр… – фыркал князь Николай Андреич.
– Князь от имени своего воспитанника… сына, тебе делает пропозицию. Хочешь ли ты или нет быть женою князя Анатоля Курагина? Ты говори: да или нет! – закричал он, – а потом я удерживаю за собой право сказать и свое мнение. Да, мое мнение и только свое мнение, – прибавил князь Николай Андреич, обращаясь к князю Василью и отвечая на его умоляющее выражение. – Да или нет?
– Мое желание, mon pere, никогда не покидать вас, никогда не разделять своей жизни с вашей. Я не хочу выходить замуж, – сказала она решительно, взглянув своими прекрасными глазами на князя Василья и на отца.
– Вздор, глупости! Вздор, вздор, вздор! – нахмурившись, закричал князь Николай Андреич, взял дочь за руку, пригнул к себе и не поцеловал, но только пригнув свой лоб к ее лбу, дотронулся до нее и так сжал руку, которую он держал, что она поморщилась и вскрикнула.
Князь Василий встал.
– Ma chere, je vous dirai, que c'est un moment que je n'oublrai jamais, jamais; mais, ma bonne, est ce que vous ne nous donnerez pas un peu d'esperance de toucher ce coeur si bon, si genereux. Dites, que peut etre… L'avenir est si grand. Dites: peut etre. [Моя милая, я вам скажу, что эту минуту я никогда не забуду, но, моя добрейшая, дайте нам хоть малую надежду возможности тронуть это сердце, столь доброе и великодушное. Скажите: может быть… Будущность так велика. Скажите: может быть.]
– Князь, то, что я сказала, есть всё, что есть в моем сердце. Я благодарю за честь, но никогда не буду женой вашего сына.
– Ну, и кончено, мой милый. Очень рад тебя видеть, очень рад тебя видеть. Поди к себе, княжна, поди, – говорил старый князь. – Очень, очень рад тебя видеть, – повторял он, обнимая князя Василья.
«Мое призвание другое, – думала про себя княжна Марья, мое призвание – быть счастливой другим счастием, счастием любви и самопожертвования. И что бы мне это ни стоило, я сделаю счастие бедной Ame. Она так страстно его любит. Она так страстно раскаивается. Я все сделаю, чтобы устроить ее брак с ним. Ежели он не богат, я дам ей средства, я попрошу отца, я попрошу Андрея. Я так буду счастлива, когда она будет его женою. Она так несчастлива, чужая, одинокая, без помощи! И Боже мой, как страстно она любит, ежели она так могла забыть себя. Может быть, и я сделала бы то же!…» думала княжна Марья.


Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.
– Тетенька, голубушка, скажите, что такое?
– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.


12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной. Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом, теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис, с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.
– Ну ка, как вы из этого выйдете? – сказал он.
– Будем стараться, – отвечал Берг, дотрогиваясь до пешки и опять опуская руку.
В это время дверь отворилась.
– Вот он, наконец, – закричал Ростов. – И Берг тут! Ах ты, петизанфан, але куше дормир , [Дети, идите ложиться спать,] – закричал он, повторяя слова няньки, над которыми они смеивались когда то вместе с Борисом.
– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых дорог, хочет, не подражая другим, по новому, по своему выражать свои чувства, только бы не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что нибудь особенное сделать при свидании с другом: он хотел как нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно обнял и три раза поцеловал Ростова.
Они полгода не видались почти; и в том возрасте, когда молодые люди делают первые шаги на пути жизни, оба нашли друг в друге огромные перемены, совершенно новые отражения тех обществ, в которых они сделали свои первые шаги жизни. Оба много переменились с своего последнего свидания и оба хотели поскорее выказать друг другу происшедшие в них перемены.
– Ах вы, полотеры проклятые! Чистенькие, свеженькие, точно с гулянья, не то, что мы грешные, армейщина, – говорил Ростов с новыми для Бориса баритонными звуками в голосе и армейскими ухватками, указывая на свои забрызганные грязью рейтузы.
Хозяйка немка высунулась из двери на громкий голос Ростова.
– Что, хорошенькая? – сказал он, подмигнув.
– Что ты так кричишь! Ты их напугаешь, – сказал Борис. – А я тебя не ждал нынче, – прибавил он. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта Кутузовского – Болконского. Я не думал, что он так скоро тебе доставит… Ну, что ты, как? Уже обстрелен? – спросил Борис.
Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и, указывая на свою подвязанную руку, улыбаясь, взглянул на Берга.
– Как видишь, – сказал он.
– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.
И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.
Борис поморщился.
– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
– Да, и тебе отдать деньги и письмо, – прибавил он.
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
– Ах, какая я скотина, однако! – проговорил Ростов, читая письмо.
– А что?
– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.