Лу-Юхансон, Ивар

Ивар Лу-Юхансон
швед. Ivar Lo-Johansson
Ивар Лу-Юганссон, 1940 год
Дата рождения:	23 февраля 1901(1901-02-23)
Место рождения:	Эсму, лен Стокгольм
Дата смерти:	11 апреля 1990(1990-04-11) (89 лет)
Место смерти:	Стокгольм
Гражданство:	Швеция
Род деятельности:	писатель
Годы творчества:	1927-1990
Жанр:	роман, повесть, рассказы
Язык произведений:	шведский
Дебют:	«Жизнь бродяги во Франции» (1927)
Премии:	Медаль BMF (1952) Премия Доблоуга (1953, 1973) Большая поощрительная литературная премия (1953) Литературная премия Северного Совета (1979) Медаль Хеденвинда (1982) Премия Ивара Лу (1986)

Ивар Лу-Юханссон, Карл Ивар Янссон, или же Карл Ивар Лу (швед. Ivar Lo-Johansson, Karl Ivar Jansson, Karl Ivar Loe 23 февраля 1901, Эсму, Швеция — 11 апреля 1990, Стокгольм, Швеция) — шведский писатель. Первая часть двойной фамилии, которой он подписывал свои произведения, — это так называемое солдатское прозвище. В шведской армии употребляли такие прозвища, чтобы различать многочисленных однофамильцев.

Жизнеописание и творчество

Ивар Лу-Юханссон родился в местности Одала, недалеко от города Эсму в Сёдерманланде. Был поздним ребенком: родители Юхан Готтфрид Янссон (1857—1932) и Анна Ловиса Андерсдоттер (1863—1937) поженились еще в 1884 году. В 1909 году Ивар сдал экзамен в школе Сленгкрука, что в Эсму, и получил начальное образование в школе Вестра скула в городе Вестерханинге. В 1911 году его семья приобрела дом Юргордсгринд в Тунгельсте. С 1917 по 1918 Ивар посещал зимние курсы при школе в Тунгельсте. В 1919—1921 годах работал подёнщиком, лесорубом, посыльным, почтальоном и странствующим торговцем. С 1920 по 1921 он учился на общеобразовательных курсах при школе в Вестерханинге. В 1922 года отбыл воинскую повинность в Свейском пехотном полку. В 1922—1924 годах работал каменщиком в Стокгольме. Одновременно подрабатывал как журналист в Сёдертёрне. В 1923 года был вынужден продать на аукционе дом его родителей.

В 1925 году Ивар отправился в заграничное путешествие, длившееся до 1929-го. Жил в Берлине и Париже (там он, в частности, познакомился с Эйвиндом Юнсоном, посетил Италию, Испанию, Великобританию, жил среди цыган в Венгрии. В 1927 году в Париже Ивар Лу-Юханссон дебютировал книгой «Жизнь бродяги во Франции».

В 1931 году началось сотрудничество Ивара Лу с художником Свеном Эксетом Эрикссоном в оформлении обложек произведений, которое длилось три десятилетия. В следующем году вышел первый роман «Мона умерла». В 1933—1943 годах литератор издавал свой цикл о шведских батраках и подёнщиках, который начался со «Спокойной ночи, земля» и закончился на «Тракторе».

В 1934 года Лу-Юханссон переселяется в дом № 21 стокгольмской улицы Бастугатан, где жил до самой смерти. В 1936—1942 он путешествует в сельскохозяйственных провинциях, тесно сотрудничая с профсоюзной газетой «Сельский рабочий».

В 1937 году в Дании выходит сборник рассказов о жизни наёмный рабочих «Статары». Произведения начинают также выходить в Норвегии. В 1940 вышел в свет первый славянский перевод — «Спокойной ночи, земля» на чешском языке.

В 1941 произведения Лу-Юханссона впервые были опубликованы большим тиражом в так называемых народных издательствах. Это «Только мать» (ABF.s serie, 18 000 экземпляров) и сборник рассказов «Статары» (№ 6 в FiB:s folkböcker, 60 000 экземпляров).

В 1943 году режиссёр Ёста Седерлунд экранизировал «Королевскую улицу» (швед. Kungsgatan).

В 1949 году в газете Vi («Мы») печатаются репортажи Ивара Лу-Юханссона и фотографа Свена Ёрлоса о шведских богадельнях. Тогда же начинаются радиопередачи на эту тему. Экранизировано произведение «Только мать» (режиссёр Альф Шёберг). В 1951—1960 годах литератор публиковал цикл «Автобиография пролетарского писателя», который начался романом «Неграмотный».

В 1952 Ивара Лу-Юханссона награждают Медалью BMF под девизом «Твоя книга, наш выбор», а в следующем году он получает две награды — шведско-норвежскую Премию Доблоуга и Большую поощрительную литературную премию.

Известный своей активной гражданской позицией, 1 мая 1956 года писатель произнес на митинге в Стокгольме речь о Швеции-богадельне.

В 1960 году начат цикл мировоззренческих произведений романом «Голубая дева», в котором Ивар Лу-Юханссон описал свою совместную жизнь с писательницей Сарой Лидман во второй половине 1950-х годов.

В 1961 профсоюз сельскохозяйственных рабочих учреждает «Стипендию Ивара Лу-Юханссона».

1964 году писатель стал почётным доктором Уппсальского университета.

В 1966 года началось длительное сотрудничество со Свеном Юнгбергом в оформлении обложек книг Лу-Юханссона.

В 1978-м писатель начал цикл романов произведением «Зрелость», который наградили Литературной премией Северного совета. В этом же году в Стокгольме Улом Хольмгрен была впервые защищена докторская диссертация, темой которой стало творчество Ивара Лу-Юханссона.

В 1979 года на телевидении вышла экранизация «Спокойной ночи, земля».

В 1986 был учреждён Стипендиальный фонд Ивара Лу-Юханссона, или же Премия Ивара Лу. Сам писатель и стал первым лауреатом награды. В конце этого года у него был обнаружен запущенный сахарный диабет 2-го типа. Впоследствии врачи констатировали еще и рак простаты. 11 апреля 1990 Лу-Юханссон умер в стокгольмской больнице «Ёршта». В его завещании было указано об учреждении литературной награды, названной именем писателя, — Личной премии Ивара Лу-Юханссона. Распорядителями фонда писатель назначил Союз писателей Швеции, Шведскую академию и Образовательную ассоциацию рабочих (швед. Arbetarnas bildningsförbund, ABF).

Произведения

• Vagabondliv i Frankrike (1927) — «Жизнь бродяги во Франции»
• Kolet i våld. Skisser från de engelska gruvarbetarnas värld (1928) — «Насилие угля. Очерки из жизни английских горняков»
• Ett lag historier (1928) — «Рассказы об одной смене»
• Nederstigen i dödsriket. Fem veckor i Londons fattigvärld (1929) — «Упадок в царстве смерти. Пять недель в лондонском мире нищеты»
• Zigenare. En sommar på det hemlösa folkets vandringsstigar (1929) — «Цыган. Лето путешествия бездомных»
• Mina städers ansikten (1930) — «Лицо моих городов»
• Jag tvivlar på idrotten (1931) — «Мои сомнения по поводу спорта»
• Ur klyvnadens tid (1931) — «Из расщепленного времени»
• Måna är död (1932) — «Мона умерла»
• Godnatt, jord (1933) — «Спокойной ночи, земля»
• Kungsgatan (1935) — «Королевская улица»
• Statarna (1936—1937) — «Статары»
• Jordproletärerna (1941) — «Пролетарии земли»
• Bara en mor (1939) — «Просто мать»
• Traktorn (1943) — «Трактор»
• Geniet (1947) — «Гений»
• En proletärförfattares självbiografi (1951—1960) — «Автобиография пролетарского писателя»
  • Analfabeten (1951) — «Неграмотный»
  • Gårdfarihandlaren (1953) — «Странствующий торговец»
  • Stockholmaren (1954) — «Стокгольмец»
  • Journalisten (1956) — « Журналист»
  • Författaren (1957) — «Писатель»
  • Socialisten (1958) — « Социалист»
  • Soldaten (1959) — «Солдат»
  • Proletärförfattaren (1960) — «Пролетарский писатель»
• Lyckan (1962) — «Счастье»
• Astronomens hus (1966) — «Дом астронома»
• Elektra. Kvinna år 2070 (1967) — «Электра. Женщина 2070 года»
• Passionssviten (1968—1972) — «Эпос о страсти»
  • Passionerna (1968) — «Страсти»
  • Martyrerna (1968) — «Мученики»
  • Girigbukarna (1969) — «Скупцы»
  • Karriäristerna (1969) — «Карьеристы»
  • Vällustingarna (1970)
  • Lögnhalsarna (1971) — «Ложь»
  • Vishetslärarna (1972) — «Наставники»
• Ordets makt (1973) (сборник рассказов с историческим мотивом) — «Сила слова»
• Furstarna (1974) — «Князья»
• Lastbara berättelser (1974) — «Развратные рассказы»
• Memoarer (1978—1985) — «Мемуары»
  • Pubertet (1978) — « Зрелость»
  • Asfalt (1979) — «Асфальт»
  • Tröskeln (1982) — «Порог»
  • Frihet (1985) — «Свобода»
• Till en författare (1988) — «Писателю»
• Skriva för livet (1989) — «Писать о жизни»
• Blå Jungfrun. En roman om diktens födelse (посмертно, 1990) — «Голубая дева. Роман о рождении поэзии»
• Tisteldalen Dikter (посмертно, 1990) — «Стихи из репейной долины»

Киносценарии

• 1943 — Kungsgatan — «Королевская улица»
• 1949 — Bara en mor — «Просто мать»

Память

• 1961 — учреждена стипендия Ивара Лу-Юханссона
• 1964 — почётный докторат Уппсальского университета
• 1986 — учрежден Стипендиальный фонд Ивара Лу-Юханссона (Премия Ивара Лу)
• 1990 — в Стокгольме именем Ивара Лу назван парк
• 1991 — открыт литературный музей в стокгольмском доме Ивара Лу-Юханссона (Бастугатан, 21)
• 1991 — в парке имени Ивара Лу поставлен бюст писателя

Библиография

• Edström, Mauritz (1954). Ivar Lo-Johansson. Verdandis skriftserie, Stockholm. Libris 369242
• Fogelbäck, Jan (1994). Romanen om Ivar. Höganäs: Bra böcker/Wiken. Libris 7605485. ISBN 91-7119-347-2
• Furuland, Lars (1976). Statarnas ombudsman i dikten: en bok om Ivar Lo-Johansson. Stockholm: LT i samarbete med Svenska lantarbetareförb.. Libris 7251818. ISBN 91-36-00744-7
• Holmgren, Ola (1998). Ivar Lo-Johansson: frihetens väg. Litterära profiler, 99-1548962-5. Stockholm: Natur och kultur. Libris 7229486. ISBN 91-27-05467-5
• Ivar Lo-Johansson. Stockholm: Carlsson. 1990. Libris 920387
• Lagerberg, Hans (2003). Ivar och Eyvind: en bok om relationen mellan Sveriges två största arbetarförfattare. (Årsbok / Arbetarnas kulturhistoriska sällskap), 1400-3392; 2003. Stockholm: Ordfront. Libris 8875623. ISBN 91-7324-958-0
• Milles, Ulrika (1985). Prolog en asfaltpsalm: om Ivar Lo-Johanssons diktsamling Ur klyvnadens tid. Stockholms universitet. Litteraturvetenskapliga inst.. Libris 12655074
• Mitt möte med Ivar Lo:: en antologi. Stockholm: En bok för alla. 2001. Libris 7625256. ISBN 91-7221-124-5
• Nilsson, Magnus (2003). Den moderne Ivar Lo-Johansson: modernisering, modernitet och modernism i statarromanerna. Hedemora: Gidlund. Libris 9061067. ISBN 91-7844-633-3
• Oldberg, Ragnar (1957). Ivar Lo-Johansson: en monografi. Stockholm: Bonnier. Libris 369261
• Oldberg, Ragnar (1964). Ivar Lo-Johansson: en bildbiografi. Stockholm: Bonnier. Libris 8073039
• Palmqvist, Bertil (1974). Om Ivar Lo-Johansson. Fax-böckerna, 99-0108792-9. Lund: Corona. Libris 7594297. ISBN 91-7034-119-2
• Palmqvist, Bertil (1985). Samtal med Ivar Lo-Johansson: en introduktion. Stockholm: Bonnier. Libris 7147103. ISBN 91-0-046668-9
• Reberg, Arne (2001). Ivar Lo — de utsattas reporter. Stockholm: Bilda. Libris 8360288. ISBN 91-574-5986-X
• Röster om Ivar Lo-Johansson: från ABF Stockholms litteraturseminarium i mars 1989, Stockholm. Stockholm: ABF. 1989. Libris 7642227. ISBN 91-7448-532-6
• Sjöberg, Thommy (1981). En studie i Ivar Lo-Johanssons «Asfalt»: med avseende på i första hand bildspråk och miljöskildringar. Stockholms universitet. Litteraturvetenskapliga inst.. Libris 12655642
• Wersäll, Margareta (2006). Fattighusliv i ensamhetsslott: Ivar Lo-Johansson och de äldre i samhällsdebatt och dikt. Skrifter utgivna av Avdelningen för litteratursociologi vid Litteraturvetenskapliga institutionen i Uppsala, 0349-1145 ; 50. Uppsala: Avdelningen för litteratursociologi vid Litteraturvetenskapliga institutionen i Uppsala. Libris 10155332. ISBN 91-85178-39-X
• Wersäll, Margareta (2010). Ivar Lo-Johansson och kärleken: kvinnorna i hans liv och verk. Stockholm: Natur & kultur. Libris 11358034. ISBN 978-91-27-11990-1
• Winqvist, Sophie; Riwkin-Brick, Anna. Anna Riwkins zigenarfotografier: det «tillfälligas» estetik. Stockholm: Univ. Libris 8394850

Ссылки

• [libris.kb.se/hitlist.jsp?q=f%C3%B6rf%3A%28Lo-Johansson%2C+Ivar%2C+1901-1990%29 Произведения Ивара Лу-Юханссона на сайте «Libris»]
• [www.ivarlo.nu/ Сайт общества Ивара Лу]
• [www.ivarlospersonligapris.se/ Поощрительный писательский фонд Ивара Лу-Юханссона]
• [litteraturbanken.se/#!forfattare/Lo-JohanssonI/titlar Полный текст произведений «Королевская улица», «Спокойной ночи, земля» и «Статары» на сайте «Litteraturbanken»]

На русском

• Лу-Юхансон Ивар — статья из Большой советской энциклопедии.
• [feb-web.ru/feb/kle/kle-abc/ke4/ke4-4653.htm Лу-Юхансон Ивар] в Краткой литературной энциклопедии

Отрывок, характеризующий Лу-Юхансон, Ивар

– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!
И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.
– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.


Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
Всё время, что он был на батарее у орудия, он, как это часто бывает, не переставая, слышал звуки голосов офицеров, говоривших в балагане, но не понимал ни одного слова из того, что они говорили. Вдруг звук голосов из балагана поразил его таким задушевным тоном, что он невольно стал прислушиваться.
– Нет, голубчик, – говорил приятный и как будто знакомый князю Андрею голос, – я говорю, что коли бы возможно было знать, что будет после смерти, тогда бы и смерти из нас никто не боялся. Так то, голубчик.
Другой, более молодой голос перебил его:
– Да бойся, не бойся, всё равно, – не минуешь.
– А всё боишься! Эх вы, ученые люди, – сказал третий мужественный голос, перебивая обоих. – То то вы, артиллеристы, и учены очень оттого, что всё с собой свезти можно, и водочки и закусочки.
И владелец мужественного голоса, видимо, пехотный офицер, засмеялся.
– А всё боишься, – продолжал первый знакомый голос. – Боишься неизвестности, вот чего. Как там ни говори, что душа на небо пойдет… ведь это мы знаем, что неба нет, a сфера одна.
Опять мужественный голос перебил артиллериста.
– Ну, угостите же травником то вашим, Тушин, – сказал он.
«А, это тот самый капитан, который без сапог стоял у маркитанта», подумал князь Андрей, с удовольствием признавая приятный философствовавший голос.