Силвер, Лу

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Лу Грант Силвер»)
Перейти к: навигация, поиск
Лу Силвер
Lou Silver
Завершил выступления
Позиция:

Тяжёлый форвард

Рост:

202 см

Гражданство:

США США / Израиль Израиль

Дата рождения:

27 ноября 1953(1953-11-27) (70 лет)

Колледж:

Гарвардский университет (1972-1975)

Команды
Медали
Чемпионаты Европы
Серебро Италия 1979

Луис (Лу) Грант Силвер (англ. Louis 'Lou' Grant Silver; род. 27 ноября 1953) — американский и израильский баскетболист, юрист и бизнесмен. В составе клуба «Маккаби» (Тель-Авив) — двукратный обладатель Кубка европейских чемпионов, обладатель Межконтинентального кубка, десятикратный чемпион Израиля и восьмикратный обладатель Кубка Израиля. В составе сборной Израиля — серебряный призёр чемпионата Европы 1979 года.





Общие сведения

В 1972-1975 годах Луис Силвер учился в Гарвардском университете[1]. В годы выступлений в Израиле получил израильское гражданство[2] и окончил Тель-Авивский университет со степенью бакалавра права. Позже получил в Нью-Йоркском университете степень магистра права[1].

После окончания выступлений Силвер сделал юридическую и деловую карьеру. Он специализировался в областях корпоративных финансов, корпоративного управления, делового развития, стратегического планирования и управленческого консалтинга. Занимал посты независимого директора в таких высокотехнологичных компаниях, как DSP Group, CEVA, Scopus Video Networks и Axis Mobile[3].

Игровая карьера

В годы учёбы в Гарварде Силвер выступал за сборную университета в турнирах NCAA, в последний год в качестве капитана[1]. В два последних года выступлений он включался в символическую сборную Ivy League, а в последний год также во вторую сборную NCAA, выбираемую Национальной ассоциацией баскетбольных тренеров[4].

В 1975 году Силвер, только что закончивший университет, был выбран на драфте АБА командой «Кентукки Колонелс» под общим 73-м номером, но так к ней и не присоединился. Вместо этого он отправился в Европу, рассчитывая отыграть там один сезон и потом вернуться в США. Вместо этого он подписал контракт с ведущим израильским клубом «Маккаби» (Тель-Авив) и остался в нём на десять лет. За эти десять сезонов Силвер десять раз выиграл с «Маккаби» чемпионат Израиля и завоевал восемь Кубков Израиля. В 196 играх высшей израильской лиги он набрал 3035 очков (в среднем 15,4 за игру). Силвер также был одним из важных компонентов успеха «Маккаби» в Кубке европейских чемпионов. Он четыре раза играл с тель-авивской командой в финале этого наиболее престижного европейского клубного турнира и дважды его выигрывал — в 1977 и 1981 годах. Кроме того, участвуя в ранге финалиста Кубка европейских чемпионов в Межконтинентальном кубке 1980 года, Силвер завоевал с «Маккаби» и этот трофей. Всего он провёл за «Маккаби» 138 международных матчей, набрав в них 1999 очков (14,4 за игру)[5]. Силвер, известный своим необычным броском — двумя руками из-за головы — занимает пятое место среди лучших бомбардиров «Маккаби» за всё время выступлений команды в Европе[6].

После получения гражданства Израиля Силвер также выступал за национальную команду Израиля в трёх чемпионатах Европы и двух предолимпийских отборочных турнирах. Его дебют в сборной пришёлся на чемпионат Европы 1979 года, где израильтяне сенсационно обыграли действующих трёхкратных чемпионов континента и действующих чемпионов мира — сборную Югославии, завоевав в итоге единственные в истории страны серебряные медали. Силвер на этом турнире набирал в среднем 14,3 очка за игру, в том числе 27 очков в победной игре финальной группы против команды Чехословакии. В общей сложности с 1979 по 1984 год он провёл за сборную Израиля 66 игр, набирая в среднем по 14,5 очка (961 в общей сложности)[5]. Дважды Лу Силвер включался в символическую сборную Европы[2].

Силвер завершил выступления за «Маккаби» в 1985 году. В его честь в июле 1987 года был проведён товарищеский матч сборной Израиля и сборной Европы, в которой играли Дражен Петрович, Никос Галис, Панайотис Яннакис и Антонелло Рива[5]. Его заслуги перед командой признавались также и в последующие годы. Так, в 2008 году баскетбольная Евролига назвала его в числе 13 символов «Маккаби»[7], а в 2013 году имена Лу Силвера и Джима Ботрайта были включены в Зал славы «Маккаби» (Тель-Авив)[5][6].

Напишите отзыв о статье "Силвер, Лу"

Примечания

  1. 1 2 3 Mark Thudium. [www.bitterlawyer.com/the-top-five-lawyers-who-were-great-college-hoopsters/ Top Five Lawyers Who Were Great College Hoopsters]. Bitter Lawyer (April 5, 2010). Проверено 21 октября 2014.
  2. 1 2 [www.safsal.co.il/hplayer.aspx?id=1995 Лу Силвер] на сайте израильского баскетбола «Сафсаль»  (иврит)
  3. [www.rpcapitalgroup.com/?page_id=278 Луис Силвер] на сайте RP Capital Group  (англ.)
  4. [www.gocrimson.com/sports/mbkb/history/honored Harvard Men's Basketball All-Time Honored Players]. Harvard University. Проверено 22 октября 2014.
  5. 1 2 3 4 Vladimir Stankovic. [www.euroleague.net/features/voices/2013-2014/vladimir-stankovic/i/124307/8267/lou-silver-the-man-with-the-wrong-name Lou Silver, the man with the wrong name]. Euroleague.net (November 25, 2013). Проверено 22 октября 2014.
  6. 1 2 [www.maccabi.co.il/News.asp?id=4048#sthash.IN4yS5fn.dpbs Джим Ботрайт и Лу Силвер включены в «Зал славы „Маккаби“»] (иврит). «Маккаби» (Тель-Авив) (28 октября 2013). Проверено 22 октября 2014.
  7. Яэль Маргалит. [www.one.co.il/Article/111339.html Перед «Реалом»: Евролига провела почётную церемонию в честь звёзд «Маккаби» (Тель-Авив)] (иврит). One.co.il (28 февраля 2008). Проверено 22 октября 2014.

Ссылки

  • [www.safsal.co.il/hplayer.aspx?id=1995 Лу Силвер] на сайте израильского баскетбола «Сафсаль»  (иврит)
  • [www.maccabi.co.il/Player.asp?PlayerID=606&cYear=1984 Профиль] на сайте клуба «Маккаби» (Тель-Авив)  (иврит)
  • [www.fibaeurope.com/cid_KNce8jInH7Qj1EsyH5rjn2.compID_qMRZdYCZI6EoANOrUf9le2.roundID_2259.season_1983.teamID_306.playerID_6105.html Профиль] на сайте ФИБА Европа  (англ.)

Отрывок, характеризующий Силвер, Лу

В клубе, в угловой комнате, собирались читать эти афиши, и некоторым нравилось, как Карпушка подтрунивал над французами, говоря, что они от капусты раздуются, от каши перелопаются, от щей задохнутся, что они все карлики и что их троих одна баба вилами закинет. Некоторые не одобряли этого тона и говорила, что это пошло и глупо. Рассказывали о том, что французов и даже всех иностранцев Растопчин выслал из Москвы, что между ними шпионы и агенты Наполеона; но рассказывали это преимущественно для того, чтобы при этом случае передать остроумные слова, сказанные Растопчиным при их отправлении. Иностранцев отправляли на барке в Нижний, и Растопчин сказал им: «Rentrez en vous meme, entrez dans la barque et n'en faites pas une barque ne Charon». [войдите сами в себя и в эту лодку и постарайтесь, чтобы эта лодка не сделалась для вас лодкой Харона.] Рассказывали, что уже выслали из Москвы все присутственные места, и тут же прибавляли шутку Шиншина, что за это одно Москва должна быть благодарна Наполеону. Рассказывали, что Мамонову его полк будет стоить восемьсот тысяч, что Безухов еще больше затратил на своих ратников, но что лучше всего в поступке Безухова то, что он сам оденется в мундир и поедет верхом перед полком и ничего не будет брать за места с тех, которые будут смотреть на него.
– Вы никому не делаете милости, – сказала Жюли Друбецкая, собирая и прижимая кучку нащипанной корпии тонкими пальцами, покрытыми кольцами.
Жюли собиралась на другой день уезжать из Москвы и делала прощальный вечер.
– Безухов est ridicule [смешон], но он так добр, так мил. Что за удовольствие быть так caustique [злоязычным]?
– Штраф! – сказал молодой человек в ополченском мундире, которого Жюли называла «mon chevalier» [мой рыцарь] и который с нею вместе ехал в Нижний.
В обществе Жюли, как и во многих обществах Москвы, было положено говорить только по русски, и те, которые ошибались, говоря французские слова, платили штраф в пользу комитета пожертвований.
– Другой штраф за галлицизм, – сказал русский писатель, бывший в гостиной. – «Удовольствие быть не по русски.
– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.
– Ах, не говорите мне про мой полк, – отвечал Пьер, целуя руку хозяйке и садясь подле нее. – Он мне так надоел!
– Вы ведь, верно, сами будете командовать им? – сказала Жюли, хитро и насмешливо переглянувшись с ополченцем.
Ополченец в присутствии Пьера был уже не так caustique, и в лице его выразилось недоуменье к тому, что означала улыбка Жюли. Несмотря на свою рассеянность и добродушие, личность Пьера прекращала тотчас же всякие попытки на насмешку в его присутствии.
– Нет, – смеясь, отвечал Пьер, оглядывая свое большое, толстое тело. – В меня слишком легко попасть французам, да и я боюсь, что не влезу на лошадь…
В числе перебираемых лиц для предмета разговора общество Жюли попало на Ростовых.
– Очень, говорят, плохи дела их, – сказала Жюли. – И он так бестолков – сам граф. Разумовские хотели купить его дом и подмосковную, и все это тянется. Он дорожится.
– Нет, кажется, на днях состоится продажа, – сказал кто то. – Хотя теперь и безумно покупать что нибудь в Москве.
– Отчего? – сказала Жюли. – Неужели вы думаете, что есть опасность для Москвы?
– Отчего же вы едете?
– Я? Вот странно. Я еду, потому… ну потому, что все едут, и потом я не Иоанна д'Арк и не амазонка.
– Ну, да, да, дайте мне еще тряпочек.
– Ежели он сумеет повести дела, он может заплатить все долги, – продолжал ополченец про Ростова.
– Добрый старик, но очень pauvre sire [плох]. И зачем они живут тут так долго? Они давно хотели ехать в деревню. Натали, кажется, здорова теперь? – хитро улыбаясь, спросила Жюли у Пьера.
– Они ждут меньшого сына, – сказал Пьер. – Он поступил в казаки Оболенского и поехал в Белую Церковь. Там формируется полк. А теперь они перевели его в мой полк и ждут каждый день. Граф давно хотел ехать, но графиня ни за что не согласна выехать из Москвы, пока не приедет сын.
– Я их третьего дня видела у Архаровых. Натали опять похорошела и повеселела. Она пела один романс. Как все легко проходит у некоторых людей!
– Что проходит? – недовольно спросил Пьер. Жюли улыбнулась.
– Вы знаете, граф, что такие рыцари, как вы, бывают только в романах madame Suza.
– Какой рыцарь? Отчего? – краснея, спросил Пьер.
– Ну, полноте, милый граф, c'est la fable de tout Moscou. Je vous admire, ma parole d'honneur. [это вся Москва знает. Право, я вам удивляюсь.]
– Штраф! Штраф! – сказал ополченец.
– Ну, хорошо. Нельзя говорить, как скучно!
– Qu'est ce qui est la fable de tout Moscou? [Что знает вся Москва?] – вставая, сказал сердито Пьер.
– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..


Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.