Лыбедь (приток Клязьмы)
| Лыбедь | |
| Характеристика | |
|---|---|
| Длина |
4,5 км |
| Бассейн |
7 км² |
| [tools.wmflabs.org/osm4wiki/cgi-bin/wiki/wiki-osm.pl?project=ru&article=Лыбедь+(приток+Клязьмы) Водоток] | |
| Исток |
|
| — Координаты |
56°08′13″ с. ш. 40°22′25″ в. д. / 56.1370361° с. ш. 40.3738750° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=56.1370361&mlon=40.3738750&zoom=15 (O)] (Я) |
| Устье | |
| — Координаты |
56°07′56″ с. ш. 40°26′07″ в. д. / 56.1323750° с. ш. 40.4353639° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=56.1323750&mlon=40.4353639&zoom=12 (O)] (Я)Координаты: 56°07′56″ с. ш. 40°26′07″ в. д. / 56.1323750° с. ш. 40.4353639° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=56.1323750&mlon=40.4353639&zoom=12 (O)] (Я) |
| Расположение | |
| Водная система |
Клязьма → Ока → Волга → Каспийское море |
|
| |
| Страна | |
| Регион | |
| Район | |
|
| |
|
| |
Лыбедь — река в городе Владимире, левый приток Клязьмы. Общая протяжённость — 4,5 км (2,5 км в коллекторе).
Содержание
География
Исток реки находится в Вороновом овраге неподалёку от Университетской улицы. В верхнем течении на протяжении 1,3 км Лыбедь протекает в естественном русле. В северной части Детского парка на реке имеется каскад из трёх прудов, предназначавшихся для полива коллективных вишнёвых садов. В районе Стрелецкой улицы река переходит в бетонный коллектор длиной 2,5 км, проходящий под Октябрьским проспектом, в районе улиц Верхнелыбедской, Задний Боровок, Юрьевского переулка, и далее под примыкающем к чётной стороне улицы Луначарского Лыбедским оврагом и площадью Фрунзе. В районе Линейной улицы река выходит из коллектора, на протяжении 0,7 км протекает в естественном русле и впадает в Клязьму.
До середины XX века Лыбедь являлась притоком Рпени и была на 500 м короче современной реки. Экономист А. П. Субботин в книге «Губернский город Владимир в 1877 г.» отмечает, что «речка Лыбедь впадает в Рпень за 1/2 версты от устья последней»[1]. При строительстве новых корпусов химзавода и ТЭЦ для Рпени было сооружено искусственное русло, её устье переместилось на 3,5 км ниже по течению Клязьмы, а Лыбедь в своих низовьях стала протекать по части старого русла Рпени и впадать в Клязьму[2].
Своё название Лыбедь получила, вероятно, от одноимённого притока Днепра, подобно другим владимирским рекам — Почайне и Рпени. С гидронимом Лыбедь связаны названия улиц Верхнелыбедской, Нижнелыбедской и Лыбедского проезда. В феврале 1993 года стадион «Строитель», расположенный на высоком правом берегу бывшего русла реки, был переименован в «Лыбедь».
История
Река Лыбедь являлась естественной границей древнего Владимира с севера и востока. Она имела глубокую долину с крутыми склонами, которые были укреплены насыпными валами — Боровецким, Лыбедским, Ивановским и Зачатьевским. На восточной оконечности города (в районе современной площади Фрунзе) стояли Серебряные ворота. В начале XIII века на берегу Лыбеди был построен Свято-Успенский (Княгининский) монастырь.
В XIV—XV веках город начал выходить за пределы своей древних укреплений и за Лыбедью появились слободы Варварка, Стрелецкая, Пушкарская, Новая. В XIX веке по левому берегу Лыбеди, от Суздальской до Нижегородской заставы и опоясывая город с восточной стороны, тянулись многочисленные огороды семьи Муравкиных, положившей начало промышленному огородничеству во Владимире[3].
Согласно Генеральным планам развития города 1947 и 1967 годов Залыбедье было определено новым общегородским центром, здесь развернулось активное строительство жилых и общественных зданий[4]. В 60-е годы XX века Лыбедь частично была взята в коллектор. В пойме Лыбеди планировалась организация зелёной зоны, мест отдыха горожан (возле больницы скорой помощи «Красный Крест» и в районе Юрьевского переулка были разбиты скверы, но большая часть долины так и осталась неблагоустроенной).
Начиная с 1920-х годов рассматривались и абсолютно противоположные предложения об использовании долины реки для строительства крупной магистрали с целью разгрузки исторического центра города от грузового транспорта. В 1997 году при разработке нового Генерального плана города был утверждён проект Лыбедской магистрали, которая должна пройти по долине Лыбеди от площади Фрунзе до Садовой площади[5].
Напишите отзыв о статье "Лыбедь (приток Клязьмы)"
Примечания
- ↑ Лыбедь // Записки владимирских краеведов. Природа Владимира. — Владимир, 2000. — Вып. 4. — С. 46.
- ↑ Легендарные реки исторических столиц русского государства. // Владимир — мой город, № 45, февраль 2007.
- ↑ Титова В. И. Огородничество во Владимире // Записки владимирских краеведов. Природа Владимира. — Владимир, 2000. — Вып. 4. — С. 130—132.
- ↑ Скворцов А. И. и др. Планировка и застройка города // Владимир: путеводитель-справочник. — Ярославль: Верх.-Волж. кн. изд-во, 1984. — С. 140—150.
- ↑ [www.prizyv.ru/archives/322448 Лыбедская магистраль — стройка века?]. «Призыв» (17 октября 2002). Проверено 3 сентября 2013.
Литература
- Кудрякова Н. П. Речка Лыбедь (воспоминания старожила) // Записки владимирских краеведов. Природа Владимира. — Владимир, 2000. — Вып. 4. — С. 47—50.
Ссылки
- [zebra-tv.ru/novosti/chetvertaya-rubrika/podzemnaya-reka-lybed/ Подземная река Лыбедь]. «Зебра-ТВ» (21 февраля 2013). Проверено 3 сентября 2013.
Отрывок, характеризующий Лыбедь (приток Клязьмы)
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
