Военные лыжники

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Лыжные войска»)
Перейти к: навигация, поиск

Военные лыжники — формирования стрелковых войск (пехоты), использующие лыжи зимой или в северных, полярных (арктических, антарктических) и горных территориях, для ведения боевых действий или в повседневной деятельности при передвижениях.

В литературе встречаются названия — лыжные формирования, лыжные отряды, боевые лыжники, лыжные войска, «снежная кавалерия», Арктические стрелки.

В допетровской Руси, на время зимних походов по защите Отечества из людей, умевших ходить на лыжах, сформировывалась Лыжная рать.

По скорости и дальности передвижения в условиях заснеженной местности были сравнимы с лёгкой кавалерией.

В ВС СССР все формирования получали лыжную подготовку[1][2][3].





История

Лыжи использовались в военном деле давно. О раннем использовании лыж в военных действиях в древности можно судить по народным эпосам. В былинах, легендах и сагах, очевидно, находили своё отражение и реальные события. В древней саге, где описывается поход основателя Норвегии — Нора, который пришел в Скандинавию на лыжах и разбил лапландцев. Первые достоверные упоминания о применении лыж в военном деле (боевых действиях) относятся к 1199 году. Историк А. Саксо описывает войну финнов на лыжах. В марте 1200 года в сражении под Осло шведский король Сверкер приказал начальнику отряда лыжников Павлу Бельте предварительно провести разведку на лыжах. Сохранились в источники и упоминания их использование в записях датского летописца Сакса Грамматика в XIII веке.

На Руси, в те времена, лыжи также широко использовались в военных действиях. Во времена зимних походов формировалась рать из числа людей, умеющих ходить на лыжах. В Никоновской летописи сообщается об успешном походе 1444 году русской рати, отправленной великим князем Василием на защиту Рязани от хана Мустафы из Золотой Орды. Возглавляемый воеводами Василием Оболенским и Федором Голятевым, лыжный отряд окружил и уничтожил татарскую конницу. Лыжная рать, в 1499 году посланная в Югорскую землю, завоевала её, проходив всю зиму на лыжах. Во время зимнего похода 1534 году, для возврата Русской земли, на Запад России в Литву, в составе русского войска была также отправлена лыжная рать.

В 1499 году Иван III послал лыжную рать во главе с князем Семёном Курбским для освобождения Югорской земли от татар. Югорской землей называлась в то время часть Северо-Западной Сибири, расположенной между Полярным Уралом и рекой Обью. Широко применялись лыжи в походах русских отрядов через Уральские горы, в Сибирь, при освобождении русских земель от татаро-монгольского ига. Успешно использовались лыжи в походах сибирских казаков против хана Кучума (вторая половина XVI века). Отряды, возглавляемые казачьим атаманом Ермаком Тимофеевичем, в зимнее время одержали ряд побед над татарской конницей.

Лыжные отряды воевали и на западных границах Руси. В 1534 году в походе на Литву успешные действия лыжной рати оказали решающее влияние на исход всей военной компании.

В северных странах в период средневековья в войнах постоянно принимали участие лыжники. Имеются сведения применения лыж в разведке или даже о сражениях целых лыжных отрядов. Известно, что в 1550 году по приказу норвежского министра формировались лыжные роты «из лучших и быстрейших мужчин, каких только можно найти и какие пожелали бы добровольно и охотно пойти на службу».

В XVII веке на Руси также имелись воинские лыжные формирования. Так, в 16081610 годах в боях против польской конницы при снятии осады с Троицко-Сергиевской лавры успешно действовал пятитысячный лыжный отряд под командованием М. Скопина-Шуйского. Упоминает это событие Н. М. Карамзин: «Князь Иван Куракин с россиянами выступил на лыжах из лавры к Дмитрову и под стенами его увидел Сапегу. Началось кровопролитное дело, в коем россияне блестящим мужеством заслужили громкую хвалу». Имеются сведения о том, что в шведско-русской войне в 1610 года со стороны шведов также принимал участие лыжный отряд в количестве около 4 000 человек под командованием полковника де ля Гарди. В дальнейшем у шведов, норвежцев и датчан лыжники принимали участие в военных действиях, но постоянной организации лыжных формирований в вооружённых силах государств не было.

В зимнее время лыжи применяли отряды шишей против польско-литовских войск в период Смутного времени, в местах зимовки войск гетмана Яна Ходкевича.

Историк Илловайский пишет, что шиши укрывались в лесах и дебрях, откуда высматривали и выслеживали неприятелей, затем неожиданно нападали на них, забирали у них собственное, а в других случаях — нагpaбленноe имущество. Иногда группы, подвергшиеся нападению шишей, совершенно истреблялись. Зима благоприятствовала действиям шишей. Зимой польская конница испытывала затруднения из-за глубоких снегов, шиши же пользовались лыжами для быстрых нападений, а в случае неудачи — для быстрого отступления и бегства[4].

В XVIII веке Норвегия первой из северных стран стала уделять больше внимания развитию применения лыж в воинских частях. В 1733 году было издано первое наставление по лыжной подготовке для воинских частей. В то же время военное ведомство Норвегии стремилось к развитию лыж среди гражданского населения, рассчитывая тем самым пополнить лыжные отряды за счёт рекрутов, уже владеющих лыжами.

Наполеоновские войны

Датско-норвежские (в основном, норвежские) лыжные войска применялись против Швеции во время Наполеоновских войн 1807—1814 годов.

Применялись лыжники в тот период и Русской армией так во время Шведской войны 1808—1809 годов в районе местечка Артмэ, в Нюландской губернии, невзирая на глубокие снега, в феврале 1808 года, наши войска (21-я дивизия князя Багратиона, около 9 000 человек личного состава) стремительно атаковали неприятеля, пустив в охват флангов бывшую на лыжах часть пехоты. Шведы спешно отступили по Тавастгусской дороге[5].

В 1893 году Главный штаб русской армии с целью обучения применения и развития использования лыж издал циркуляр № 193, где указывалось: «На упражнения в пользовании лыжами надлежит обратить особое внимание, распространив занятия этим не только на охотников, но по возможности и на прочих нижних чинов части». Но желаемого улучшения в работе по лыжам во всех воинских частях это указание не принесло. Только лишь в егерских частях, расквартированных в Москве и Петербурге, проводилась успешная работа по лыжам. Для лыжных команд гвардейских частей Петербургского военного округа ежегодно разыгрывался специальный приз, по лыжной подготовке, который вручался победителям.

В истории сохранился переход команды охотников Измайловского полка (67 человек), которая прошла на лыжах около 1 000 километров за 20 суток. В период японской (1904—1905 годов) и первой мировой войны были предприняты отдельные попытки применить лыжные формирования в боевых действиях и санитарной службе.

В финских стрелковых батальонах Русской армии существовали охотники, упражняющиеся в хождении на лыжах, лыжами пользовались и полковые охотничьи команды РИА.

Первая мировая война

Во время Первой мировой войны итальянская армия сформировала 88 батальонов альпийских стрелков. Их целью являлось круглогодичное ведение боевых действий в наиболее высоких областях Альп. Большая часть батальонов после окончания войны была распущена. К началу первой мировой войны практически все крупные страны Западной Европы имели лыжные формирования, которые затем принимали участие в военных действиях в 1914—1918 годов. Такие горнострелковые и егерские части особенно эффективно использовались в Альпах, Вогезах и Карпатах как со стороны Австро-Венгрии и Германии, так и со стороны Франции и Италии (альпийские стрелки, горные войска).

В 1918 году, в России, было организовано всеобщее военное обучение (Всевобуч) рабочих и крестьян в возрасте до 40 лет и допризывная подготовка молодежи начиная с 16 лет. В программу Всевобуча было включено и военно-лыжное дело. Позднее пункты Всевобуча стали центрами развития лыжного спорта в стране.

Лыжные отряды, сформированные на учебных пунктах Всевобуча, участвовали в операциях во время отражения интервенции и гражданской войны. С учётом первых успехов бойцов-лыжников, в боевых действиях было принято решение об организации лыжных отрядов. Так, до конца 1919 года было подготовлено 75 лыжных рот, а в последующие месяцы еще 12. Всеобуч не только проводил подготовку лыжных отрядов, но и готовил на своих курсах инструкторов по военно-лыжной подготовке. Были выпущены первые руководства по лыжному спорту: «Наставление по обучению лыжных частей», «Положение об отдельных лыжных ротах и командах».[6]

Лыжные формирования (роты, отряды) внесли свой вклад в победу большевиков на фронтах Гражданской войны, что способствовало широкому распространению лыжного спорта и признанию его оборонного и прикладного значения для государства рабочих и крестьян. Лыжи стали важным средством физической подготовки во всех родах войск Красной Армии и в последующие годы были введены в программу военных учебных заведений.

В Красной Армии среди воинских частей и подразделений стали проводиться соревнования по лыжному спорту, в том числе и по прикладному виду использования лыж, так называемая «Гонка патрулей» (командные соревнования гонка, на дистанцию 30 км со стрельбой), лыжные переходы. Одним из самых массовых соревнований в предвоенные годы стали первенства среди подразделений и частей Красной Армии по лыжному спорту.

Совершались и большие переходы подразделений, например: «Иркутск — Москва», командиры и бойцы РККА, участники пробега преодолели за 83 ходовых дня 5 800 км, со средней скоростью 75 км в сутки, или «Бочкарево (Дальневосточный край) — Москва», группа командиров прошла 8 134 км за 87 дней со средней скоростью 93 км в сутки, а лыжный переход Байкал — Баренцево море стал самым длинным лыжным переходом в СССР, до сих пор не имеющий аналогов в мировой истории лыжного спорта и вооружённых сил.

Советско-финская война 1939 года

В ВС Финляндии лыжную подготовку проходили все военнослужащие пехотных, егерских, пограничных, артиллерий­ских и санитарных частей, в обязательном порядке. Лыжные диверсионные формирования комплектовались из хорошо обученных военнослужащих, отлично владеющих стрелковым оружием. В Финской войне основными объектами их нападения были обозы, отдельные автомашины, части на марше, небольшие группы бойцов, линии связи штабов, как в тылу Красной Армии, так и на советской территории. Вооруженные в основном пистолетами-пулемётами «Суоми» М-31 и лёгкими пулемётами «Лахти», они осуществляли внезапные огневые налёты, из засад, и так же внезапно отступали, умело пользуясь знанием местности. Лесистая местность без дорог, на которой действовали финские лыжники, зачастую превращалась в капкан для наступающих по дорогам частей Красной армии. В сражении при Суомиссалми две советских стрелковых дивизии с приданными им подразделениями усиления (около 45 тыс. человек) были разбиты тремя полками финских лыжников (около 11 тыс. человек), при этом советские войска понесли значительные потери. Применяя такую тактику, им удавалось наносить удары, которые приводили к значительным потерям, и даже сеять панику в тылу советских войск.

24 декабря 1939 года, только через месяц после начала войны, на основе директивы НКО СССР № 0672 началось создание лыжных добровольческих частей, прежде всего из студентов, рабочих и служащих. К началу февраля 1940 года было сформировано 77 отдельных лыжных батальонов и 28 лыжных эскадронов, из которых 54 находились в рядах действующей Красной Армии. В Финской войне зимой 19391940 годов отличились лыжные отряды, сформированные из призванных студентов Ленинградского института физической культуры им. П. Ф. Лесгафта. Советские лыжники прославились дерзкими рейдами в тылы противника, где они уничтожали штабы, нарушали связь. Так, отряд под командованием Александра Лодейникова углубился на 80 км за линию фронта, вышел на офицерскую базу, окружил её и уничтожил, забросав гранатами.

В Заполярье особый лыжный отряд штаба 14-й армии, под командованием капитана В. С. Знаменского 21 — 27 февраля 1940 года, выполняя боевую задачу в тылу противника на расстоянии 150 км от линии фронта, разгромил вражеский штаб, добыл важные документы и блокировал единственную дорогу от Петсамо до Рованиеми. Заняв и укрепив оборону на высоте Безымянная, отряд в течение четырех суток оборонял её. 7 мая 1940 г. Знаменскому было присвоено звание Героя Советского Союза.

Особенно отличился отряд под командованием чемпиона страны по лыжным гонкам Владимира Мягкова. Его имя было известно во всех действующих воинских частях. Отряд В. Мягкова успешно выполнял все задания командования в тылу врага. Во время одного из рейдов в тыл противника отряд уходил от преследования. Бойцы устали от длительных переходов, боеприпасы были на исходе, но важные разведданные необходимо было доставить командованию. Спасая товарищей, В. Мягков один остался прикрыть отход отряда. Он до последней минуты отстреливался, дав тем самым своим бойцам уйти за линию фронта. За мужество и отвагу В. Мягкову посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. За воинскую доблесть и боевые подвиги правительство наградило орденами и медалями 69 студентов-лыжников.

Командир 60-го отдельного добровольческого лыжного батальона, 7-й армии, Северо-Западного фронта А. А. Дьяконов в марте 1940 года отличился в боях за остров Туппурансари — остров Вихревой в Выборгском заливе. После 25-километровго марша отряд Дьяконова вышел в тыл противника, захватил и удержал позиции на этом сильно укрепленном острове. Бой продолжался 17 часов. Дьяконова ранило, но он остался в строю. В дальнейшем отряд перерезал автостраду Выборг — Хельсинки. 21 марта 1940 года А. А. Дьяконову было присвоено звание Героя Советского Союза.

Вторая мировая война

Советский Союз активно использовал лыжные войска во время Второй мировой войны, в особенности, во время контрнаступления под Москвой в 1941—1942 годах. Под Москвой во время генерального сражения за столицу и в ходе контрнаступления действовало более 30-ти специальных лыжных батальонов, составленных из лучших спортсменов страны, Красная Армия сумела применить опыт финской войны. Это коснулось в первую очередь манёвренных боевых действий зимой, экипировки и снабжения войск. Так, советское командование, испытывая нехватку в броневой технике, применяло в качестве войск прорыва, где это было возможно, кавалерию и отдельные лыжные бригады, которые, опираясь на приобретенный в «зимней войне» опыт, обходили фланги противника.

Под Ленинградом партизанские отряды из числа студентов-лыжников, вели военные действия, используя свои умения и навыки в лыжном спорте и других военно-прикладных видах спорта. Враги прозвали эти отряды «лыжной смертью».[6] Только за первый год войны они уничтожили около 3 000 солдат и офицеров противника, взорвали 87 железнодорожных мостов, пустили под откос более 1 000 вагонов с войсками и военными грузами, совершили нападение на 24 вражеских аэродрома.

Существовала специальная группа лыжников, действовавших в годы Великой Отечественной войны в тылу врага, это отряд Особой группы НКВД СССР (позднее — омсбОН). Участвовала в обороне Москвы. С марта 1942 года по сентябрь 1944 года — специальный разведывательно-диверсионный отряд «Ходоки», развернутый в специальный партизанский отряд им. Ф. Э. Дзержинского, действовавший на территории Орловской, Житомирской, Черниговской, Гомельской и Брестской областей, а также в Польше.

Лыжи и сани использовались норвежскими войсками для транспортировки личного состава во время Норвежской кампании в 1940 году, а в операции «Ганнерсайд» парашютный десант прошёл на лыжах значительные расстояния с целью достичь и уничтожить завод «Веморк» по производству тяжёлой воды в Рьюкане (губерния Телемарк, Норвегия), который использовался нацистами для осуществления своей программы ядерных исследований.

В послевоенные годы лыжная подготовка была введена во всех военных учебных заведениях, воинских частях различных родов войск Вооружённых Сил СССР. Зимой проводились различные соревнования по лыжной подготовке. Кроссы на 5 и 10 км, лыжные марши на 30 и 60 км.

Современное состояние

209. В содержание занятий по лыжной подготовке включаются следующие физические упражнения.

Упражнение 53. Лыжная гонка на 5 км.
Упражнение 54. Лыжная гонка на 10 км.
Эти упражнения проводятся на местности вне дорог с общего или раздельного старта по заранее подготовленной трассе. Лыжи, палки и крепления только армейского образца. При исполнении рантовых креплений форма одежды считается спортивной. Старт и финиш оборудуются в одном месте.
Упражнение 55. Марш на лыжах в составе подразделения на 5 км.
Упражнение 56. Марш на лыжах в составе подразделения на 10 км.

Проводятся в составе взвода, роты и им равных подразделений на пересеченной местности вне дорог с общего старта; старт и финиш оборудуются в одном месте, дистанция размечается, и на ней выставляется поворотный знак. Марш может проводиться по заранее подготовленной лыжне. Каждый военнослужащий должен иметь автомат (карабин), сумку для магазинов, два магазина и противогаз. Лыжи, палки и крепления - армейского образца. Подразделение должно прибыть на финиш в полном составе с растяжкой не более 100 м и без потери предметов вооружения и снаряжения. Взаимопомощь разрешается без передачи оружия, противогаза и других предметов экипировки военнослужащих. Время определяется по последнему участнику.

— Наставление по физической подготовке и спорту в Вооруженных Силах Российской Федерации (НФП-2001)

Разное

  • В норвежских войсках с 1670-х годов проводятся лыжные соревнования.
  • Биатлон ведёт свою историю от вооружённых лыжных патрулей.
  • В 1985 году, в поселке Увал г. Курган, открыт Мемориал воинам 32-го лыжного полка (полное наименование: 32-й учебный запасный лыжный полк) работы скульптора В. П. Лытченко-Меткого. Это ростовая фигура солдата в шинели, который в правой руке держит автомат, в левой — лыжи с палками. Подножием монумента служит гранитная плита, в фундамент которой замурован прах неизвестного воина, найденный на местах боев одной из частей, сформированных из питомцев 32-го лыжного полка — в районе города Ржев[7].


Формирования

Ниже представлены отдельные лыжные формирования РККА:

См. также

Напишите отзыв о статье "Военные лыжники"

Примечания

  1. «Наставление по физической подготовке сухопутных войск РККА» 1938 года (НФП-38)
  2. Наставление по физической подготовке Советской Армии и Военно-Морского Флота (НФП - 78)
  3. Наставление по физической подготовке (НФП-87), Воениздат, Москва, 1987 год
  4. Иловайский Д. И. [www.biblioclub.ru/partners/index.php?action=download&format_type=pdf&agent_id=24&key=76485gdjf984j6565&hash=aa68467a1a9d32fc6a2ecfd3082d8c3664c0a657&book_id=14626 Новая династия]. — Москва: Директ-Медиа, 2010.
  5. Военная энциклопедия Сытина, 1911—1915 годов.
  6. 1 2 [www.fizsport.ru/story-lyzhnogo-sport/razvitie-lyzhnogo-sporta-v-sssr Развитие лыжного спорта в СССР]
  7. [kurgan.vibiraiv3d.ru/seating/4069.html. 3D-тур: Мемориал воинам 32-го лыжного полка.]

Литература

  • Военная энциклопедия Сытина, 1911 — 1915 годов.
  • «Наставление по физической подготовке сухопутных войск РККА» 1938 года (НФП-38)
  • «Наставление по обучению лыжных частей»;
  • «Положение об отдельных лыжных ротах и командах»
  • Наставление по физической подготовке Советской Армии и Военно-Морского Флота (НФП - 78);
  • Наставление по физической подготовке (НФП-87), Воениздат, Москва, 1987 год;
  • Геннадий Геродник. [erb.nlib.ee/?kid=12610458 Моя фронтовая лыжня]. — Таллин: Ээсти Рамат, 1983. — 352 с. — 50 000 экз.
  • Иловайский Д. И. [www.biblioclub.ru/partners/index.php?action=download&format_type=pdf&agent_id=24&key=76485gdjf984j6565&hash=aa68467a1a9d32fc6a2ecfd3082d8c3664c0a657&book_id=14626 Новая династия]. — Москва: Директ-Медиа, 2010.

Ссылки

  • [www.mil.fi/maavoimat/kalustoesittely/00098_en.dsp Finnish Tracked transport vehicle, SISU NA 110]
  • Иловайский Д. И. [www.biblioclub.ru/partners/index.php?action=download&format_type=pdf&agent_id=24&key=76485gdjf984j6565&hash=aa68467a1a9d32fc6a2ecfd3082d8c3664c0a657&book_id=14626 Новая династия]. — Москва: Директ-Медиа, 2010.
  • [www.fizsport.ru/story-lyzhnogo-sport/razvitie-lyzhnogo-sporta-v-sssr Развитие лыжного спорта в СССР]
  •  [youtube.com/watch?v=yS0E0tL3Iws Документальный фильм Белые дьяволы о советский лыжных подразделениях времён Великой Отечественной войны]

Отрывок, характеризующий Военные лыжники

– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…
Проезжающий был Осип Алексеевич Баздеев, как узнал Пьер по книге смотрителя. Баздеев был одним из известнейших масонов и мартинистов еще Новиковского времени. Долго после его отъезда Пьер, не ложась спать и не спрашивая лошадей, ходил по станционной комнате, обдумывая свое порочное прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее, которое казалось ему так легко. Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным. В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели, и таким представлялось ему масонство.


Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
Холодный и строгий тон человека, которого Пьер видел почти всегда на балах с любезною улыбкою, в обществе самых блестящих женщин, поразил Пьера.
– Да, я желаю, – сказал Пьер.
Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?
Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
Оставшись один, Пьер продолжал всё так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал. Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на тот путь обновления и деятельно добродетельной жизни, о котором он мечтал со времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно – темно: только в одном месте горела лампада, в чем то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия: «Вначале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие – ему казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. – «Бог, смерть, любовь, братство людей», – говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но радостные представления чего то. Дверь отворилась, и кто то вошел.
При слабом свете, к которому однако уже успел Пьер приглядеться, вошел невысокий человек. Видимо с света войдя в темноту, человек этот остановился; потом осторожными шагами он подвинулся к столу и положил на него небольшие, закрытые кожаными перчатками, руки.
Невысокий человек этот был одет в белый, кожаный фартук, прикрывавший его грудь и часть ног, на шее было надето что то вроде ожерелья, и из за ожерелья выступал высокий, белый жабо, окаймлявший его продолговатое лицо, освещенное снизу.
– Для чего вы пришли сюда? – спросил вошедший, по шороху, сделанному Пьером, обращаясь в его сторону. – Для чего вы, неверующий в истины света и не видящий света, для чего вы пришли сюда, чего хотите вы от нас? Премудрости, добродетели, просвещения?
В ту минуту как дверь отворилась и вошел неизвестный человек, Пьер испытал чувство страха и благоговения, подобное тому, которое он в детстве испытывал на исповеди: он почувствовал себя с глазу на глаз с совершенно чужим по условиям жизни и с близким, по братству людей, человеком. Пьер с захватывающим дыханье биением сердца подвинулся к ритору (так назывался в масонстве брат, приготовляющий ищущего к вступлению в братство). Пьер, подойдя ближе, узнал в риторе знакомого человека, Смольянинова, но ему оскорбительно было думать, что вошедший был знакомый человек: вошедший был только брат и добродетельный наставник. Пьер долго не мог выговорить слова, так что ритор должен был повторить свой вопрос.
– Да, я… я… хочу обновления, – с трудом выговорил Пьер.
– Хорошо, – сказал Смольянинов, и тотчас же продолжал: – Имеете ли вы понятие о средствах, которыми наш святой орден поможет вам в достижении вашей цели?… – сказал ритор спокойно и быстро.
– Я… надеюсь… руководства… помощи… в обновлении, – сказал Пьер с дрожанием голоса и с затруднением в речи, происходящим и от волнения, и от непривычки говорить по русски об отвлеченных предметах.
– Какое понятие вы имеете о франк масонстве?
– Я подразумеваю, что франк масонство есть fraterienité [братство]; и равенство людей с добродетельными целями, – сказал Пьер, стыдясь по мере того, как он говорил, несоответственности своих слов с торжественностью минуты. Я подразумеваю…
– Хорошо, – сказал ритор поспешно, видимо вполне удовлетворенный этим ответом. – Искали ли вы средств к достижению своей цели в религии?
– Нет, я считал ее несправедливою, и не следовал ей, – сказал Пьер так тихо, что ритор не расслышал его и спросил, что он говорит. – Я был атеистом, – отвечал Пьер.
– Вы ищете истины для того, чтобы следовать в жизни ее законам; следовательно, вы ищете премудрости и добродетели, не так ли? – сказал ритор после минутного молчания.
– Да, да, – подтвердил Пьер.
Ритор прокашлялся, сложил на груди руки в перчатках и начал говорить:
– Теперь я должен открыть вам главную цель нашего ордена, – сказал он, – и ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство. Первая главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором он утвержден, и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоего важного таинства… от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства, может быть, зависит судьба рода человеческого. Но так как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его. Поэтому мы имеем вторую цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно, исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного. Очищая и исправляя наших членов, мы стараемся в третьих исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в членах наших пример благочестия и добродетели, и тем стараемся всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире. Подумайте об этом, и я опять приду к вам, – сказал он и вышел из комнаты.
– Противоборствовать злу, царствующему в мире… – повторил Пьер, и ему представилась его будущая деятельность на этом поприще. Ему представлялись такие же люди, каким он был сам две недели тому назад, и он мысленно обращал к ним поучительно наставническую речь. Он представлял себе порочных и несчастных людей, которым он помогал словом и делом; представлял себе угнетателей, от которых он спасал их жертвы. Из трех поименованных ритором целей, эта последняя – исправление рода человеческого, особенно близка была Пьеру. Некое важное таинство, о котором упомянул ритор, хотя и подстрекало его любопытство, не представлялось ему существенным; а вторая цель, очищение и исправление себя, мало занимала его, потому что он в эту минуту с наслаждением чувствовал себя уже вполне исправленным от прежних пороков и готовым только на одно доброе.
Через полчаса вернулся ритор передать ищущему те семь добродетелей, соответствующие семи ступеням храма Соломона, которые должен был воспитывать в себе каждый масон. Добродетели эти были: 1) скромность , соблюдение тайны ордена, 2) повиновение высшим чинам ордена, 3) добронравие, 4) любовь к человечеству, 5) мужество, 6) щедрость и 7) любовь к смерти.
– В седьмых старайтесь, – сказал ритор, – частым помышлением о смерти довести себя до того, чтобы она не казалась вам более страшным врагом, но другом… который освобождает от бедственной сей жизни в трудах добродетели томившуюся душу, для введения ее в место награды и успокоения.
«Да, это должно быть так», – думал Пьер, когда после этих слов ритор снова ушел от него, оставляя его уединенному размышлению. «Это должно быть так, но я еще так слаб, что люблю свою жизнь, которой смысл только теперь по немногу открывается мне». Но остальные пять добродетелей, которые перебирая по пальцам вспомнил Пьер, он чувствовал в душе своей: и мужество , и щедрость , и добронравие , и любовь к человечеству , и в особенности повиновение , которое даже не представлялось ему добродетелью, а счастьем. (Ему так радостно было теперь избавиться от своего произвола и подчинить свою волю тому и тем, которые знали несомненную истину.) Седьмую добродетель Пьер забыл и никак не мог вспомнить ее.
В третий раз ритор вернулся скорее и спросил Пьера, всё ли он тверд в своем намерении, и решается ли подвергнуть себя всему, что от него потребуется.
– Я готов на всё, – сказал Пьер.
– Еще должен вам сообщить, – сказал ритор, – что орден наш учение свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения. Сия храмина убранством своим, которое вы видите, уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более нежели слова; вы увидите, может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный образ изъяснения. Орден наш подражает древним обществам, которые открывали свое учение иероглифами. Иероглиф, – сказал ритор, – есть наименование какой нибудь неподверженной чувствам вещи, которая содержит в себе качества, подобные изобразуемой.
Пьер знал очень хорошо, что такое иероглиф, но не смел говорить. Он молча слушал ритора, по всему чувствуя, что тотчас начнутся испытанья.
– Ежели вы тверды, то я должен приступить к введению вас, – говорил ритор, ближе подходя к Пьеру. – В знак щедрости прошу вас отдать мне все драгоценные вещи.
– Но я с собою ничего не имею, – сказал Пьер, полагавший, что от него требуют выдачи всего, что он имеет.
– То, что на вас есть: часы, деньги, кольца…
Пьер поспешно достал кошелек, часы, и долго не мог снять с жирного пальца обручальное кольцо. Когда это было сделано, масон сказал:
– В знак повиновенья прошу вас раздеться. – Пьер снял фрак, жилет и левый сапог по указанию ритора. Масон открыл рубашку на его левой груди, и, нагнувшись, поднял его штанину на левой ноге выше колена. Пьер поспешно хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого труда незнакомого ему человека, но масон сказал ему, что этого не нужно – и подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на лицо, Пьер стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом ритором, ожидая его новых приказаний.
– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие, – сказал он.
– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.


Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.
Молчание это было прервано одним из братьев, который, подведя Пьера к ковру, начал из тетради читать ему объяснение всех изображенных на нем фигур: солнца, луны, молотка. отвеса, лопаты, дикого и кубического камня, столба, трех окон и т. д. Потом Пьеру назначили его место, показали ему знаки ложи, сказали входное слово и наконец позволили сесть. Великий мастер начал читать устав. Устав был очень длинен, и Пьер от радости, волнения и стыда не был в состоянии понимать того, что читали. Он вслушался только в последние слова устава, которые запомнились ему.
«В наших храмах мы не знаем других степеней, – читал „великий мастер, – кроме тех, которые находятся между добродетелью и пороком. Берегись делать какое нибудь различие, могущее нарушить равенство. Лети на помощь к брату, кто бы он ни был, настави заблуждающегося, подними упадающего и не питай никогда злобы или вражды на брата. Будь ласков и приветлив. Возбуждай во всех сердцах огнь добродетели. Дели счастье с ближним твоим, и да не возмутит никогда зависть чистого сего наслаждения. Прощай врагу твоему, не мсти ему, разве только деланием ему добра. Исполнив таким образом высший закон, ты обрящешь следы древнего, утраченного тобой величества“.
Кончил он и привстав обнял Пьера и поцеловал его. Пьер, с слезами радости на глазах, смотрел вокруг себя, не зная, что отвечать на поздравления и возобновления знакомств, с которыми окружили его. Он не признавал никаких знакомств; во всех людях этих он видел только братьев, с которыми сгорал нетерпением приняться за дело.
Великий мастер стукнул молотком, все сели по местам, и один прочел поучение о необходимости смирения.
Великий мастер предложил исполнить последнюю обязанность, и важный сановник, который носил звание собирателя милостыни, стал обходить братьев. Пьеру хотелось записать в лист милостыни все деньги, которые у него были, но он боялся этим выказать гордость, и записал столько же, сколько записывали другие.
Заседание было кончено, и по возвращении домой, Пьеру казалось, что он приехал из какого то дальнего путешествия, где он провел десятки лет, совершенно изменился и отстал от прежнего порядка и привычек жизни.


На другой день после приема в ложу, Пьер сидел дома, читая книгу и стараясь вникнуть в значение квадрата, изображавшего одной своей стороною Бога, другою нравственное, третьею физическое и четвертою смешанное. Изредка он отрывался от книги и квадрата и в воображении своем составлял себе новый план жизни. Вчера в ложе ему сказали, что до сведения государя дошел слух о дуэли, и что Пьеру благоразумнее бы было удалиться из Петербурга. Пьер предполагал ехать в свои южные имения и заняться там своими крестьянами. Он радостно обдумывал эту новую жизнь, когда неожиданно в комнату вошел князь Василий.