Лыжные гонки на зимних Олимпийских играх 1976

На зимних Олимпийских играх 1976 года в Инсбруке в лыжных гонках было разыграно 7 комплектов наград — 4 среди мужчин (15 км, 30 км, 50 км и эстафета 4×10 км) и 3 среди женщин (5 км, 10 км и эстафета 4×5 км). Программа соревнований по сравнению с Олимпийскими играми 1972 года в Саппоро изменений не претерпела, лишь изменилась формула женской эстафеты, она впервые в истории Олимпийских игр прошла по формуле 4*5 км (а не 3*5 км, как было ранее), в данном формате женская эстафета проводилась на всех последующих Олимпиадах. Все гонки, кроме эстафет, проходили с раздельным стартом участников.

Соревнования прошли с 5 по 14 февраля в 17-ти километрах от Инсбрука в местечке Зеефельд. Старт и финиш гонок происходил на стадионе «Ланлауфцентрум», который был построен к зимним Олимпийским играм 1964 года. В соревнованиях принял участие 165 спортсменов (114 мужчин и 51 женщина) из 24 стран.

В общем медальном зачёте в лыжных гонках лучшими стали советские лыжники, выигравшие 4 золота, 2 серебра и 4 бронзы.

Малоизвестный представитель США Билл Кох, завоевав бронзу в гонке на 30 км, стал первым в истории североамериканцем, завоевавшим олимпийскую медаль в лыжных гонках. И по сей день он остаётся единственным представителем США и единственным мужчиной-североамериканцем, который имеет олимпийскую медаль в лыжных гонках.

Женская гонка на 5 км вошла в историю тем, что занявшая в ней 3-е место советская лыжница Галина Кулакова, была дисквалифицирована из-за обнаружения в её организме запрещённого препарата «эфедрин», эта дисквалификация стала первой в истории дисквалификацией за применение запрещённых препаратов в соревнованиях лыжников на Олимпиадах. Было установлено, что эфедрин попал в организм Кулаковой из-за применения ею назального спрея от простуды, и дисквалификация была распространена лишь на одну гонку, уже в следующей гонке на 10 км Кулакова вышла на старт и завоевала в ней бронзовую медаль.

Медалисты

Мужчины

Дисциплина	Золото	Серебро	Бронза
15 км см. подробнее	Николай Бажуков СССР	Евгений Беляев СССР	Арто Койвисто Финляндия
30 км см. подробнее	Сергей Савельев СССР	Билл Кох США	Иван Гаранин СССР
50 км см. подробнее	Ивар Формо Норвегия	Герт-Дитмар Клаузе ГДР	Бенни Сёдергрен Швеция
Эстафета 4×10 км см. подробнее	Финляндия Матти Питкянен Юха Мието Пертти Теураярви Арто Койвисто	Норвегия Пол Тюлдум Эйнар Сагстуен Ивар Формо Одд Мартинсен	СССР Евгений Беляев Николай Бажуков Сергей Савельев Иван Гаранин

Женщины

Дисциплина	Золото	Серебро	Бронза
5 км см. подробнее	Хелена Такало Финляндия	Раиса Сметанина СССР	Нина Фёдорова СССР
10 км см. подробнее	Раиса Сметанина СССР	Хелена Такало Финляндия	Галина Кулакова СССР
Эстафета 4×5 км см. подробнее	СССР Нина Фёдорова Зинаида Амосова Раиса Сметанина Галина Кулакова	Финляндия Лийса Суйхконен Марьятта Кайосмаа Хилькка Рийхивуори Хелена Такало	ГДР Моника Дебертсхеузер Сигрун Краузе Барбара Петцольд Вероника Шмидт

Общий зачёт

(Жирным выделено самое большое количество медалей в своей категории)

Общее количество медалей
Место	Страна	Золото	Серебро	Бронза	Всего
1	СССР	4	2	4	10
2	Финляндия	2	2	1	5
3	Норвегия	1	1	0	2
4	ГДР	0	1	1	2
5	США	0	1	0	1
6	Швеция	0	0	1	1

См. также

• Лыжные гонки на зимних Паралимпийских играх 1976

Ссылки

• [www.sports-reference.com/olympics/winter/1976/CCS/ Лыжные гонки на зимней Олимпиаде 1976 года]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Лыжные гонки на зимних Олимпийских играх 1976

В этот же день в квартире государя было получено известие о новом движении Наполеона, могущем быть опасным для армии, – известие, впоследствии оказавшееся несправедливым. И в это же утро полковник Мишо, объезжая с государем дрисские укрепления, доказывал государю, что укрепленный лагерь этот, устроенный Пфулем и считавшийся до сих пор chef d'?uvr'ом тактики, долженствующим погубить Наполеона, – что лагерь этот есть бессмыслица и погибель русской армии.
Князь Андрей приехал в квартиру генерала Бенигсена, занимавшего небольшой помещичий дом на самом берегу реки. Ни Бенигсена, ни государя не было там, но Чернышев, флигель адъютант государя, принял Болконского и объявил ему, что государь поехал с генералом Бенигсеном и с маркизом Паулучи другой раз в нынешний день для объезда укреплений Дрисского лагеря, в удобности которого начинали сильно сомневаться.
Чернышев сидел с книгой французского романа у окна первой комнаты. Комната эта, вероятно, была прежде залой; в ней еще стоял орган, на который навалены были какие то ковры, и в одном углу стояла складная кровать адъютанта Бенигсена. Этот адъютант был тут. Он, видно, замученный пирушкой или делом, сидел на свернутой постеле и дремал. Из залы вели две двери: одна прямо в бывшую гостиную, другая направо в кабинет. Из первой двери слышались голоса разговаривающих по немецки и изредка по французски. Там, в бывшей гостиной, были собраны, по желанию государя, не военный совет (государь любил неопределенность), но некоторые лица, которых мнение о предстоящих затруднениях он желал знать. Это не был военный совет, но как бы совет избранных для уяснения некоторых вопросов лично для государя. На этот полусовет были приглашены: шведский генерал Армфельд, генерал адъютант Вольцоген, Винцингероде, которого Наполеон называл беглым французским подданным, Мишо, Толь, вовсе не военный человек – граф Штейн и, наконец, сам Пфуль, который, как слышал князь Андрей, был la cheville ouvriere [основою] всего дела. Князь Андрей имел случай хорошо рассмотреть его, так как Пфуль вскоре после него приехал и прошел в гостиную, остановившись на минуту поговорить с Чернышевым.
Пфуль с первого взгляда, в своем русском генеральском дурно сшитом мундире, который нескладно, как на наряженном, сидел на нем, показался князю Андрею как будто знакомым, хотя он никогда не видал его. В нем был и Вейротер, и Мак, и Шмидт, и много других немецких теоретиков генералов, которых князю Андрею удалось видеть в 1805 м году; но он был типичнее всех их. Такого немца теоретика, соединявшего в себе все, что было в тех немцах, еще никогда не видал князь Андрей.
Пфуль был невысок ростом, очень худ, но ширококост, грубого, здорового сложения, с широким тазом и костлявыми лопатками. Лицо у него было очень морщинисто, с глубоко вставленными глазами. Волоса его спереди у висков, очевидно, торопливо были приглажены щеткой, сзади наивно торчали кисточками. Он, беспокойно и сердито оглядываясь, вошел в комнату, как будто он всего боялся в большой комнате, куда он вошел. Он, неловким движением придерживая шпагу, обратился к Чернышеву, спрашивая по немецки, где государь. Ему, видно, как можно скорее хотелось пройти комнаты, окончить поклоны и приветствия и сесть за дело перед картой, где он чувствовал себя на месте. Он поспешно кивал головой на слова Чернышева и иронически улыбался, слушая его слова о том, что государь осматривает укрепления, которые он, сам Пфуль, заложил по своей теории. Он что то басисто и круто, как говорят самоуверенные немцы, проворчал про себя: Dummkopf… или: zu Grunde die ganze Geschichte… или: s'wird was gescheites d'raus werden… [глупости… к черту все дело… (нем.) ] Князь Андрей не расслышал и хотел пройти, но Чернышев познакомил князя Андрея с Пфулем, заметив, что князь Андрей приехал из Турции, где так счастливо кончена война. Пфуль чуть взглянул не столько на князя Андрея, сколько через него, и проговорил смеясь: «Da muss ein schoner taktischcr Krieg gewesen sein». [«То то, должно быть, правильно тактическая была война.» (нем.) ] – И, засмеявшись презрительно, прошел в комнату, из которой слышались голоса.
Видно, Пфуль, уже всегда готовый на ироническое раздражение, нынче был особенно возбужден тем, что осмелились без него осматривать его лагерь и судить о нем. Князь Андрей по одному короткому этому свиданию с Пфулем благодаря своим аустерлицким воспоминаниям составил себе ясную характеристику этого человека. Пфуль был один из тех безнадежно, неизменно, до мученичества самоуверенных людей, которыми только бывают немцы, и именно потому, что только немцы бывают самоуверенными на основании отвлеченной идеи – науки, то есть мнимого знания совершенной истины. Француз бывает самоуверен потому, что он почитает себя лично, как умом, так и телом, непреодолимо обворожительным как для мужчин, так и для женщин. Англичанин самоуверен на том основании, что он есть гражданин благоустроеннейшего в мире государства, и потому, как англичанин, знает всегда, что ему делать нужно, и знает, что все, что он делает как англичанин, несомненно хорошо. Итальянец самоуверен потому, что он взволнован и забывает легко и себя и других. Русский самоуверен именно потому, что он ничего не знает и знать не хочет, потому что не верит, чтобы можно было вполне знать что нибудь. Немец самоуверен хуже всех, и тверже всех, и противнее всех, потому что он воображает, что знает истину, науку, которую он сам выдумал, но которая для него есть абсолютная истина. Таков, очевидно, был Пфуль. У него была наука – теория облического движения, выведенная им из истории войн Фридриха Великого, и все, что встречалось ему в новейшей истории войн Фридриха Великого, и все, что встречалось ему в новейшей военной истории, казалось ему бессмыслицей, варварством, безобразным столкновением, в котором с обеих сторон было сделано столько ошибок, что войны эти не могли быть названы войнами: они не подходили под теорию и не могли служить предметом науки.