Лыжный переход Тобольск — Москва
Лыжный переход Тобольск — Москва — лыжный переход в СССР, совершенный в 1935 году.
Маршрут движения: Тобольск — Тюмень — Свердловск — Красноуфимск — Сарапул — Казань — Муром — Москва. Расстояние: 2400 километров. Участниками перехода были 7 человек: Г. Н. Крючев (командир перехода), И. Н. Неумоев (политрук), А. П. Федулов (заведующий Перегребским участком Березовского рыбозавода), А. П. Ложев (студент Тобольского рыбтехникума), Г. Г. Чупров (парторг Мужевского рыбокомбината), Г. В. Щепеткин, А. П. Шемякин.[1]
Содержание
История
Уже в 1934 году студенты Тобольского рыботехникума совершили на переход по маршруту Тобольск — Омск.
А с октября 1935 года в рыболовецком предприятии «Обьтрест», администрация и контора которого располагались в Тобольске, началась подготовка к лыжному переходу Тобольск — Москва. Цель перехода — доставить наркому пищевой промышленности — Анастасу Микояну рапорт предприятия.[2] Газета «Красное Знамя» опубликовала фотографии и короткие биографии участников. До выхода на маршрут навыками ходьбы на лыжах владели трое из семи участников перехода.
«Омская правда» № 296 от 26 декабря 1935 года в статье «Москва — Тобольск. Старт дан. Тобольск. 24 декабря» сообщила:
«В 10 часов утра дан старт лыжному пробегу Тобольск — Москва. В пробег пошли лучшие ударники рыбозаводов. Среди них хантэ, ненцы, зыряне… Провожали лыжников со знаменами и музыкой все трудящиеся Тобольска, представители партийных и советских организаций. Улицы были запружены народом. Расстояние в 2400 километров команда надеется пройти в 33 ходовых дня».
3 февраля 1936 года в Люберцах москвичи тепло встретили группу сибирских лыжников. Вечером в клубе Народного комиссариата пищевой промышленности СССР состоялся митинг. Лыжников приветствовали представители общественности и спортивных организаций.
Начальник политуправления Наркомпищепрома СССР тов. Корнюшин поздравил тоболяков с успешным завершением перехода. Весь состав группы был представлен к государственным наградам и 3 марта 1936 года награждён орденом «Знак Почета».
Интересные факты
- Участники лыжного перехода дали личные обязательства наркому пищевой промышленности А. И. Микояну. В течение 1936 года газета «Северный рыбак» не раз сообщала о том, как выполняются эти обязательства.[3]
- Подробно переход семерки отважных лыжников освещала также газета «Ханты Манси Шоп» («Остяко-Вогульская правда»).[4]
Напишите отзыв о статье "Лыжный переход Тобольск — Москва"
Примечания
- ↑ [sport.eduhmao.ru/info/6/5087/ Лыжные гонки]
- ↑ [www.t-i.ru/article/15210/ На лыжах — к народному комиссару]
- ↑ [okrlib.ru/filemanager/download/31792/ ОБЬ-ИРТЫШСКИЙ СЕВЕР В ЗАПАДНОСИБИРСКОЙ И УРАЛЬСКОЙ ПЕРИОДИКЕ. 1857—1944 гг.]
- ↑ [www.admhm.ru/city/monuments.php?ELEMENT_ID=61016 Композиция «Огонь спортивной славы»]
Ссылки
- [www.ski-ugra.ru/ru/index.php?option=com_content&view=article&id=635:2011-06-14-06-10-33&catid=56:2010-02-12-18-01-26&Itemid=413 Отважные лыжники Югры]
- [www.offsport.ru/ski/dalnie-probegi.shtml Дальние лыжные переходы и пробеги]
- [www.fizsport.ru/story-lyzhnogo-sport/razvitie-lyzhnogo-sporta-v-sssr Развитие лыжного спорта в СССР]
- [rudocs.exdat.com/docs/index-195084.html?page=63 Документальные источники лыжного перехода]
Отрывок, характеризующий Лыжный переход Тобольск — Москва
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
