Лыжный переход Байкал — Баренцево море

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Лыжный переход Байкал — Баренцево море — лыжный переход (марш) в СССР, совершенный в 1934—1935 годах.

Самый длинный лыжный переход в СССР[1], не имеющий аналогов в мировой истории лыжного спорта и вооружённых сил.

Так же назывался — «Лыжный переход БайкалМурманск» [2].





История

Старт перехода состоялся 30 ноября 1934 года от озера Байкал, финиш — 30 апреля 1935 года в Мурманске. Длина перехода — около 9000 км. Длительность путешествия составила 151 день. В некоторых источниках конечным маршрутом перехода указано Белое море.

Маршрут перехода: Нижнеангарск (северная часть озера Байкал) — Туруханск — Обдорск — Архангельск — Мурманск, с преодолением Байкальского хребта, через тайгу и тундру, по незаселенным районам с ночевками в спальных мешках на снегу (последние 300 км были пройдены пешком с лыжами на плечах).

Переход совершили 5 военнослужащих 67-го железнодорожного полка[3] НКВД — комсомольцы-динамовцы Попов И. Г. (инструктор физподготовки полка, начальник команды), К. Н. Бражников, Е. Ф. Егоров, А. П. Куликов и А. Е. Шевченко (младшие командиры), с двумя собаками.

В ходе перехода участники вели общественно-политическую, разъяснительную и научную работу.

На маршруте были созданы 4 пункта, где хранились обмундирование, продукты, лыжи и другое снаряжение. Также существовала договорённость с Востсибпушниной, в факториях которой лыжники могли получить питание. С собой несли 5 — 10-дневный запас продуктов, а общая масса груза на человека доходила до 65 килограмм. Кроме этого использовали нарты, на которых везли запасные лыжи, одежду и спальные мешки.

Самым трудным был первый отрезок пути — Нижнеангарск — Тарасовка — Кежма. Безлюдная горная местность с горными склонами с уклонами до 60 градусов. Сначала преодолевали малопроходимые Байкальские хребты, почти сто километров шли по воде, так как реку Нирендукан, вопреки ожиданиям, не сковал лёд, а передвигаться по берегам не давала обрывистая местность. Из-за образования толстой ледяной корки пришлось бросить мешки и сломавшиеся нарты. Скорость преодолевания гольцов не превышала километра в час, которую ещё больше замедляли подъёмы по торосам высотой в несколько метров. В результате путь до первого пункта занял 2 недели вместо 7 дней. Паёк, рассчитанный с небольшим запасом — на 10 дней, закончился на 13-е сутки. 20 декабря закончили преодолевать последний Байкальский кряж. После первого населённого пункта на пути — Тарасовки — лыжники пошли на северо-запад, преодолев за четверо суток Ленско-Каренский кряж и пройдя руслом Ангары 2 января достигли Кежмы. Здесь они были осмотрены врачом, сменили обмундирование и запаслись продуктами и боеприпасами.

В Москву в день окончания перехода была направлена телеграмма:
«Москва.

Центральный Комитет ВЛКСМ, НКВД, Центральный совет «Динамо», Главное управление пограничной и внутренней охраны, ВСФК.
Лыжный переход Байкал — Мурманск закончен 30 апреля в 18 часов. Расстояние пройдено за 151 день. Все мы здоровы, готовы выполнить любое задание партии и правительства. Шлем горячий первомайский привет из далекого Заполярья.

Попов, Куликов, Шевченко, Бражников, Егоров».
Постановлением ЦИК СССР от 8 мая 1935 года все участники перехода были награждены Почётными грамотами ЦИК СССР и ценными подарками:
«Отмечая исключительные трудности лыжного перехода Байкал — Мурманск, перекрывшего расстоянием (9000 километров) все имевшие до сих пор место лыжные переходы как в СССР так и за границей, совершенного командой Н-ского полка НКВД, Центральный Исполнительный Комитет Союза ССР постановляет:

Наградить грамотой ЦИК Союза ССР и ценными подарками участников лыжного перехода Байкал — Мурманск — руководителя перехода т. Попова И. Г., инструктора физподготовки полка и младших командиров полка: тт. Шевченко А. Н., Куликова А. П., Бражникова К. Н., Егорова Е. Ф.
Председатель ЦИК Союза ССР М. Калинин.

Секретарь ЦИК Союза ССР И. Акулов».

Память

  • В книге А. Н. Рыбакова «Страх» (Москва, издательство «Книжная палата», 1991 год) описана встреча главного героя романа с участниками перехода.
  • Решением Иркутского горисполкома одна из улиц города была названа «Улицей лыжного перехода».[4]

См. также

Напишите отзыв о статье "Лыжный переход Байкал — Баренцево море"

Примечания

  1. [www.godmol.ru/sport/13-distancija.html Самая длинная дистанция]
  2. См. ниже, телеграмму и Постановление.
  3. [vvmvd.ru/menu2/history/datehistory/apr/ МВД России. Внутренние Войска]
  4. [www.dynamo.su/upload/iblock/0b6/0b6635a0ee2e727c98543984432a4936.pdf НА ЛЫЖАХ ПО ТАЙГЕ И ТУНДРЕ]

Ссылки

  • [www.offsport.ru/ski/dalnie-probegi.shtml Дальние лыжные переходы и пробеги.]
  • [www.fizsport.ru/story-lyzhnogo-sport/razvitie-lyzhnogo-sporta-v-sssr Развитие лыжного спорта в СССР.]
  • [www.vsp.ru/social/1998/03/23/331822?call_context=embed Пятерка отважных.]

Отрывок, характеризующий Лыжный переход Байкал — Баренцево море

Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.


На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.
С этою целью понемногу переформировался штаб, и вся существенная сила штаба Кутузова была уничтожена и перенесена к государю. Толь, Коновницын, Ермолов – получили другие назначения. Все громко говорили, что фельдмаршал стал очень слаб и расстроен здоровьем.
Ему надо было быть слабым здоровьем, для того чтобы передать свое место тому, кто заступал его. И действительно, здоровье его было слабо.
Как естественно, и просто, и постепенно явился Кутузов из Турции в казенную палату Петербурга собирать ополчение и потом в армию, именно тогда, когда он был необходим, точно так же естественно, постепенно и просто теперь, когда роль Кутузова была сыграна, на место его явился новый, требовавшийся деятель.
Война 1812 го года, кроме своего дорогого русскому сердцу народного значения, должна была иметь другое – европейское.
За движением народов с запада на восток должно было последовать движение народов с востока на запад, и для этой новой войны нужен был новый деятель, имеющий другие, чем Кутузов, свойства, взгляды, движимый другими побуждениями.
Александр Первый для движения народов с востока на запад и для восстановления границ народов был так же необходим, как необходим был Кутузов для спасения и славы России.
Кутузов не понимал того, что значило Европа, равновесие, Наполеон. Он не мог понимать этого. Представителю русского народа, после того как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.


Пьер, как это большею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все таки выздоровел.
Все, что было с Пьером со времени освобождения и до болезни, не оставило в нем почти никакого впечатления. Он помнил только серую, мрачную, то дождливую, то снежную погоду, внутреннюю физическую тоску, боль в ногах, в боку; помнил общее впечатление несчастий, страданий людей; помнил тревожившее его любопытство офицеров, генералов, расспрашивавших его, свои хлопоты о том, чтобы найти экипаж и лошадей, и, главное, помнил свою неспособность мысли и чувства в то время. В день своего освобождения он видел труп Пети Ростова. В тот же день он узнал, что князь Андрей был жив более месяца после Бородинского сражения и только недавно умер в Ярославле, в доме Ростовых. И в тот же день Денисов, сообщивший эту новость Пьеру, между разговором упомянул о смерти Элен, предполагая, что Пьеру это уже давно известно. Все это Пьеру казалось тогда только странно. Он чувствовал, что не может понять значения всех этих известий. Он тогда торопился только поскорее, поскорее уехать из этих мест, где люди убивали друг друга, в какое нибудь тихое убежище и там опомниться, отдохнуть и обдумать все то странное и новое, что он узнал за это время. Но как только он приехал в Орел, он заболел. Проснувшись от своей болезни, Пьер увидал вокруг себя своих двух людей, приехавших из Москвы, – Терентия и Ваську, и старшую княжну, которая, живя в Ельце, в имении Пьера, и узнав о его освобождении и болезни, приехала к нему, чтобы ходить за ним.