Лысенко, Владимир Николаевич

Владимир Лысенко
Дата рождения:	4 января 1956(1956-01-04) (68 лет)
Место рождения:	Одесса, УССР, СССР
Гражданство:	СССР СССР Россия Россия
Партия:	Республиканская партия России

Владимир Николаевич Лысе́нко (р. 1956) — российский политический деятель, политолог.

Семья

Владимир Лысенко родился 4 января 1956 года в Одессе в семье преподавателей. Отец — Лысенко Николай Александрович, мать — Лысенко Анастасия Кузьминична.

Жена — Лысенко Любовь Михайловна, доктор исторических наук — преподает историю в МГПУ. Сыновья — Михаил и Владимир.

Образование

Юность провел в городе Запорожье. В 1972 году, окончив с золотой медалью школу, поступил на исторический факультет МГУ имени М. В. Ломоносова, который окончил с красным дипломом. С 1979 по 1981 год учился в аспирантуре МГУ, защитил диссертацию по проблеме партийных систем на соискание учёной степени кандидата философских наук. В 1995 году защитил докторскую диссертацию в области политических наук на тему «Развитие федеративных отношений в современной России». Профессор.

Научная деятельность

C 1980 по 1990 год работал преподавателем общественных наук в МАИ имени С. Орджоникидзе (ассистент, старший преподаватель, доцент). С 1994 года — президент Института современной политики. Один из ведущих специалистов в области проблем федерализма, региональной политики и межнациональных отношений.

До 2009 года В. Лысенко — профессор кафедры прикладной политологии факультета прикладной политологии Государственного университета «Высшая школа экономики» (ГУ-ВШЭ).

Партийно-политическая деятельность

В 1985 году создал студенческий политклуб МАИ «Орбита», который стал одним из наиболее активных и посещаемых в Москве в годы перестройки. В 1987 году стал одним из основателей историко-просветительского общества «Мемориал».

В 1988 году вошёл Межклубную партийную группу, которая ставила своей целью содействие подлинной перестройке и демократизации в КПСС. В мае 1989 года из Межклубной партгруппы вышла наиболее радикальная половина во главе с И. Чубайсом и В. Лысенко, образовав Московский партийный клуб (Коммунисты за перестройку). Вместе с Игорем Чубайсом Владимир Лысенко стал инициатором создания в 1990 году «Демократической платформы в КПСС» — крупнейшего оппозиционного течения внутри Компартии времён перестройки. Был избран делегатом Учредительного съезда КП РСФСР и XXVIII съезда КПСС. В июне 1990 выступал в КДС от имени Демократической платформы с программой реформирования КПСС в социал-демократическую партию.

Летом 1990 года Лысенко был делегатом Учредительного съезда Российской коммунистической партии, выдвигался на пост генерального секретаря, но уступил Ивану Полозкову. Участие в работе съезда принесло не только разочарование, но и уверенность в необходимости создания самостоятельной партии. В июне 1990 года В. Лысенко вышел из КПСС, а 13 октября принимал участие в Учредительной конференции «Демократической платформы вне КПСС».

В ноябре 1990 года стал основателем и одним из трёх сопредседателей Республиканской партии России, возникшей на базе «Демократической платформы вне КПСС». Занимал пост председателя партии.

В начале 1991 года был инициатором создании «Демократического конгресса», коалиции антикоммунистических организаций союзных республик (ДемРоссия, РПРФ, «Рух», Партия демократического возрождения Украины и т.д.). В декабре 1991 года участвовал в образовании Конгресса демократических сил республик и национальных образований в составе РФ.

На Съезде народных депутатов РФ был одним из основателей фракции «Согласие ради прогресса».

По собственной оценке, до 1987 года придерживался либерально-коммунистических взглядов, с 1987 по 1990 год — социал-демократических, а начиная с 1991 года — социально-либеральных.

В 2005 году был избран на съезде РПР в политсовет Республиканской партии вместе с Владимиром Рыжковым, Валерием Зубовым и Валентиной Мельниковой, но Федеральная регистрационная служб заявила о нелегитимности съезда и заморозила партийные счета.

Государственная деятельность

В 1990 году был выдвинут коллективом МАИ кандидатом в народные депутаты РСФСР и затем избран депутатом.

В 1992—1993 годах работал заместителем председателя Государственного комитета Российской Федерации по делам федерации и национальностей С. Шахрая, принимая личное участие в урегулировании большинства конфликтов на территории бывшего СССР. Являлся руководителем рабочей группы Совета безопасности России по подготовке Концепции национальной политики России на Северном Кавказе. За годы работы в Комитете по делам Федерации и в Миннаце объездил все субъекты Российской Федерации.

В октябре 1993 года года во время разгона Верховного Совета встал на сторону президента Ельцина.

В декабре 1993 года был избран депутатом Государственной думы России (по списку избирательного блока «Явлинский—Болдырев—Лукин»). В 1994 году вышел из фракции «Яблоко», был членом депутатских групп «Регионы России», «Российские регионы». С 1994 года — член российской делегации в Межпарламентской ассамблее стран СНГ.

В конце 1994 года был решительным противником ввода российских войск в Чечню. Вылетал в Грозный для освобождения из чеченского плена российских военнослужащих.

В 1995 году на выборах в Государственную думу был одним из создателей избирательного объединения «Памфилова - Гуров - Владимир Лысенко (Республиканская партия Российской Федерации)». Блок тогда набрал 1,6% — около 1 млн. голосов избирателей и в Госдуму не прошёл.

В 1995 году и в 1999 году Лысенко побеждал на выборах в Государственную думу в Ленинградском избирательном округе Москвы.

С 1993 года работал в Комитете Государственной Думы по делам Федерации и региональной политике в должности заместителя председателя. Автор и соавтор более 50 законов, в том числе важнейшего федеративного закона «О принципах и порядке разграничения предметов ведения и полномочий между органами государственной власти РФ и органами государственной власти субъектов РФ» (1999), законопроекта «Об альтернативной гражданской службе» (2001).

На выборах 2003 года в этом же округе не был избран в Госдуму.

Основные публикации

• «Об этнологической ситуации на Северном Кавказе» — доклад для Совета Безопасности. 1992
• «О соответствии Конституций республик Конституции России» — доклад для парламентских слушаний, М., 1994.
• «От Татарстана до Чечни. Становление нового российского федерализма» — М., 1995 (монография).
• «О проблемах разграничения полномочий в субъектах РФ» — доклад для парламентских слушаний, М., 1996.

Ссылки

• [newlist.ru/Detailed/2790.html Биография]
• [www.biograph.comstar.ru/bank/lisenko.htm Биография]

Отрывок, характеризующий Лысенко, Владимир Николаевич

Но мало того, что 26 го августа русские войска стояли только под защитой слабых, неконченных укреплений, – невыгода этого положения увеличилась еще тем, что русские военачальники, не признав вполне совершившегося факта (потери позиции на левом фланге и перенесения всего будущего поля сражения справа налево), оставались в своей растянутой позиции от села Нового до Утицы и вследствие того должны были передвигать свои войска во время сражения справа налево. Таким образом, во все время сражения русские имели против всей французской армии, направленной на наше левое крыло, вдвое слабейшие силы. (Действия Понятовского против Утицы и Уварова на правом фланге французов составляли отдельные от хода сражения действия.)
Итак, Бородинское сражение произошло совсем не так, как (стараясь скрыть ошибки наших военачальников и вследствие того умаляя славу русского войска и народа) описывают его. Бородинское сражение не произошло на избранной и укрепленной позиции с несколько только слабейшими со стороны русских силами, а Бородинское сражение, вследствие потери Шевардинского редута, принято было русскими на открытой, почти не укрепленной местности с вдвое слабейшими силами против французов, то есть в таких условиях, в которых не только немыслимо было драться десять часов и сделать сражение нерешительным, но немыслимо было удержать в продолжение трех часов армию от совершенного разгрома и бегства.


25 го утром Пьер выезжал из Можайска. На спуске с огромной крутой и кривой горы, ведущей из города, мимо стоящего на горе направо собора, в котором шла служба и благовестили, Пьер вылез из экипажа и пошел пешком. За ним спускался на горе какой то конный полк с песельниками впереди. Навстречу ему поднимался поезд телег с раненными во вчерашнем деле. Возчики мужики, крича на лошадей и хлеща их кнутами, перебегали с одной стороны на другую. Телеги, на которых лежали и сидели по три и по четыре солдата раненых, прыгали по набросанным в виде мостовой камням на крутом подъеме. Раненые, обвязанные тряпками, бледные, с поджатыми губами и нахмуренными бровями, держась за грядки, прыгали и толкались в телегах. Все почти с наивным детским любопытством смотрели на белую шляпу и зеленый фрак Пьера.
Кучер Пьера сердито кричал на обоз раненых, чтобы они держали к одной. Кавалерийский полк с песнями, спускаясь с горы, надвинулся на дрожки Пьера и стеснил дорогу. Пьер остановился, прижавшись к краю скопанной в горе дороги. Из за откоса горы солнце не доставало в углубление дороги, тут было холодно, сыро; над головой Пьера было яркое августовское утро, и весело разносился трезвон. Одна подвода с ранеными остановилась у края дороги подле самого Пьера. Возчик в лаптях, запыхавшись, подбежал к своей телеге, подсунул камень под задние нешиненые колеса и стал оправлять шлею на своей ставшей лошаденке.
Один раненый старый солдат с подвязанной рукой, шедший за телегой, взялся за нее здоровой рукой и оглянулся на Пьера.
– Что ж, землячок, тут положат нас, что ль? Али до Москвы? – сказал он.
Пьер так задумался, что не расслышал вопроса. Он смотрел то на кавалерийский, повстречавшийся теперь с поездом раненых полк, то на ту телегу, у которой он стоял и на которой сидели двое раненых и лежал один, и ему казалось, что тут, в них, заключается разрешение занимавшего его вопроса. Один из сидевших на телеге солдат был, вероятно, ранен в щеку. Вся голова его была обвязана тряпками, и одна щека раздулась с детскую голову. Рот и нос у него были на сторону. Этот солдат глядел на собор и крестился. Другой, молодой мальчик, рекрут, белокурый и белый, как бы совершенно без крови в тонком лице, с остановившейся доброй улыбкой смотрел на Пьера; третий лежал ничком, и лица его не было видно. Кавалеристы песельники проходили над самой телегой.
– Ах запропала… да ежова голова…
– Да на чужой стороне живучи… – выделывали они плясовую солдатскую песню. Как бы вторя им, но в другом роде веселья, перебивались в вышине металлические звуки трезвона. И, еще в другом роде веселья, обливали вершину противоположного откоса жаркие лучи солнца. Но под откосом, у телеги с ранеными, подле запыхавшейся лошаденки, у которой стоял Пьер, было сыро, пасмурно и грустно.
Солдат с распухшей щекой сердито глядел на песельников кавалеристов.
– Ох, щегольки! – проговорил он укоризненно.
– Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят, – сказал с грустной улыбкой солдат, стоявший за телегой и обращаясь к Пьеру. – Нынче не разбирают… Всем народом навалиться хотят, одью слово – Москва. Один конец сделать хотят. – Несмотря на неясность слов солдата, Пьер понял все то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул головой.
Дорога расчистилась, и Пьер сошел под гору и поехал дальше.
Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встречая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его белую шляпу и зеленый фрак.
Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.