Ростовская, Мария Фёдоровна

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Львова Мария Федоровна»)
Перейти к: навигация, поиск
Мария Ростовская
Имя при рождении:

Мария Фёдоровна Львова

Род деятельности:

писательница, издатель

Дата рождения:

1815(1815)

Место рождения:

Таллин (Ревель)

Подданство:

Российская империя Российская империя

Дата смерти:

10 июня 1872(1872-06-10)

Место смерти:

Российская империя

Мария Фёдоровна Ростовская (урожденная Львова; (1815 — 10 июня 1872) — русская писательница, издатель. Соратница и ученица А. О. Ишимовой.





Биография

Родилась в Ревеле в семье известного русского музыкального деятеля Фёдора Петровича Львова. Сестра А. Ф. Львова — скрипача-виртуоза, композитора, дирижёра[1]. Внучатая племянница Д. А. Державиной, второй жены Г. Р. Державина, и его крестница. С 1843 года фрейлина императрицы Александры Федоровны.

Первым мужем её был Хвостов, но брак оказался неудачным. Когда ей уже минуло тридцать лет вышла замуж за штабс-капитана в отставке Андрея Александровича Ростовского. Свадьба была в Царском Селе, и посаженным отцом был сам император Николай I. Проживала с мужем в его имении Лебяжье.

С 1860 года была основным сотрудником ежемесячного детского журнала «Подснежник», издававшегося Вл. Н. Майковым в Санкт-Петербурге в 1858—1862 годах.

В 1864 году вместе с В. Н. Майковым создала и приступила к изданию журнала «Семейные вечера», который редактировала с 1865 до 1870 г., всего журнал просуществовал 24 года. Иллюстрированный детский журнал «Семейные вечера», находился под покровительством императрицы Марии Александровны. Журнал печатал преимущественно переводную сентиментально-нравоучительную и приключенческую беллетристику. Оригинальная беллетристика представлена была, в основном, произведениями издательницы журнала М. Ростовской. Журнал «Семейные вечера», выходил в 2 выпусках для младшего и старшего возраста, а с 1870 года — для детей и юношества, помогал духовному и интеллектуальному общению в семье и расходился очень быстро. С журналом сотрудничали В. Даль и Ф. Толль.

Похоронена на Смоленском православном кладбище в Санкт-Петербурге[2].

Творчество

Автор ряда нравоучительных рассказов для маленьких детей — «Приключения Пони, эмского осла», «Жучка», «Четыре времени года», «Дети», «Сельцо Лебяжье» (1856) и др., нескольких повестей: «Первое впечатление», «Больница», «Солдатка» и др. (изд. отдельно в 1863 и 1876 гг.), нескольких биографий — Б. Франклина (1862), К. Брюллова («Москвитянин», 1852, ч. V), Гавриила Романовича и Дарьи Алеексевны Державиных («Семейные Вечера», 1864 г., № 3), И. Хемницера (ib., 1866, № 4), сентиментальных романов.

Кроме того, М. Ростовская опубликовала: «Юношеские воспоминания» («Семейные Вечера», 1869, № 5), «Поездка на Сергиевские минеральные воды» (1863), «Крестьянская школа» (1866; это сочинение особенно обратило на себя внимание), «Аренсбургские грязи и морские купанья» (1868) и «Рассказы из путешествий» (1882).

Напишите отзыв о статье "Ростовская, Мария Фёдоровна"

Примечания

  1. Редакция журнала. [vivaldi.nlr.ru/pm000020455/view#page=50 Алексей Федорович Львов, † 16 декабря. (Биографический очерк)] // Всемирная иллюстрация : журнал. — 1871. — Т. 5, № 107. — С. 47—48.
  2. [vivaldi.nlr.ru/bx000050142/view#page=627 Ростовская, Мария Федоровна] // Петербургский некрополь / Сост. В. И. Саитов. — СПб.: Типография М. М. Стасюлевича, 1912. — Т. 3 (М-Р). — С. 621.

Литература

  • «Биографический словарь русских писательниц» (СПб., 1889).
При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Ростовская, Мария Фёдоровна

«Так это должно быть! – думал князь Андрей, выезжая из аллеи лысогорского дома. – Она, жалкое невинное существо, остается на съедение выжившему из ума старику. Старик чувствует, что виноват, но не может изменить себя. Мальчик мой растет и радуется жизни, в которой он будет таким же, как и все, обманутым или обманывающим. Я еду в армию, зачем? – сам не знаю, и желаю встретить того человека, которого презираю, для того чтобы дать ему случай убить меня и посмеяться надо мной!И прежде были все те же условия жизни, но прежде они все вязались между собой, а теперь все рассыпалось. Одни бессмысленные явления, без всякой связи, одно за другим представлялись князю Андрею.


Князь Андрей приехал в главную квартиру армии в конце июня. Войска первой армии, той, при которой находился государь, были расположены в укрепленном лагере у Дриссы; войска второй армии отступали, стремясь соединиться с первой армией, от которой – как говорили – они были отрезаны большими силами французов. Все были недовольны общим ходом военных дел в русской армии; но об опасности нашествия в русские губернии никто и не думал, никто и не предполагал, чтобы война могла быть перенесена далее западных польских губерний.
Князь Андрей нашел Барклая де Толли, к которому он был назначен, на берегу Дриссы. Так как не было ни одного большого села или местечка в окрестностях лагеря, то все огромное количество генералов и придворных, бывших при армии, располагалось в окружности десяти верст по лучшим домам деревень, по сю и по ту сторону реки. Барклай де Толли стоял в четырех верстах от государя. Он сухо и холодно принял Болконского и сказал своим немецким выговором, что он доложит о нем государю для определения ему назначения, а покамест просит его состоять при его штабе. Анатоля Курагина, которого князь Андрей надеялся найти в армии, не было здесь: он был в Петербурге, и это известие было приятно Болконскому. Интерес центра производящейся огромной войны занял князя Андрея, и он рад был на некоторое время освободиться от раздражения, которое производила в нем мысль о Курагине. В продолжение первых четырех дней, во время которых он не был никуда требуем, князь Андрей объездил весь укрепленный лагерь и с помощью своих знаний и разговоров с сведущими людьми старался составить себе о нем определенное понятие. Но вопрос о том, выгоден или невыгоден этот лагерь, остался нерешенным для князя Андрея. Он уже успел вывести из своего военного опыта то убеждение, что в военном деле ничего не значат самые глубокомысленно обдуманные планы (как он видел это в Аустерлицком походе), что все зависит от того, как отвечают на неожиданные и не могущие быть предвиденными действия неприятеля, что все зависит от того, как и кем ведется все дело. Для того чтобы уяснить себе этот последний вопрос, князь Андрей, пользуясь своим положением и знакомствами, старался вникнуть в характер управления армией, лиц и партий, участвовавших в оном, и вывел для себя следующее понятие о положении дел.
Когда еще государь был в Вильне, армия была разделена натрое: 1 я армия находилась под начальством Барклая де Толли, 2 я под начальством Багратиона, 3 я под начальством Тормасова. Государь находился при первой армии, но не в качестве главнокомандующего. В приказе не было сказано, что государь будет командовать, сказано только, что государь будет при армии. Кроме того, при государе лично не было штаба главнокомандующего, а был штаб императорской главной квартиры. При нем был начальник императорского штаба генерал квартирмейстер князь Волконский, генералы, флигель адъютанты, дипломатические чиновники и большое количество иностранцев, но не было штаба армии. Кроме того, без должности при государе находились: Аракчеев – бывший военный министр, граф Бенигсен – по чину старший из генералов, великий князь цесаревич Константин Павлович, граф Румянцев – канцлер, Штейн – бывший прусский министр, Армфельд – шведский генерал, Пфуль – главный составитель плана кампании, генерал адъютант Паулучи – сардинский выходец, Вольцоген и многие другие. Хотя эти лица и находились без военных должностей при армии, но по своему положению имели влияние, и часто корпусный начальник и даже главнокомандующий не знал, в качестве чего спрашивает или советует то или другое Бенигсен, или великий князь, или Аракчеев, или князь Волконский, и не знал, от его ли лица или от государя истекает такое то приказание в форме совета и нужно или не нужно исполнять его. Но это была внешняя обстановка, существенный же смысл присутствия государя и всех этих лиц, с придворной точки (а в присутствии государя все делаются придворными), всем был ясен. Он был следующий: государь не принимал на себя звания главнокомандующего, но распоряжался всеми армиями; люди, окружавшие его, были его помощники. Аракчеев был верный исполнитель блюститель порядка и телохранитель государя; Бенигсен был помещик Виленской губернии, который как будто делал les honneurs [был занят делом приема государя] края, а в сущности был хороший генерал, полезный для совета и для того, чтобы иметь его всегда наготове на смену Барклая. Великий князь был тут потому, что это было ему угодно. Бывший министр Штейн был тут потому, что он был полезен для совета, и потому, что император Александр высоко ценил его личные качества. Армфельд был злой ненавистник Наполеона и генерал, уверенный в себе, что имело всегда влияние на Александра. Паулучи был тут потому, что он был смел и решителен в речах, Генерал адъютанты были тут потому, что они везде были, где государь, и, наконец, – главное – Пфуль был тут потому, что он, составив план войны против Наполеона и заставив Александра поверить в целесообразность этого плана, руководил всем делом войны. При Пфуле был Вольцоген, передававший мысли Пфуля в более доступной форме, чем сам Пфуль, резкий, самоуверенный до презрения ко всему, кабинетный теоретик.