Львовская операция (1920)

Львовская операция (1920)
Основной конфликт: Советско-польская война
Дата	25 июля — 20 августа 1920
Место	Восточная Галиция
Итог	войска Красной армии отошли на исходные позиции
Противники
РСФСР РСФСР Польша
Командующие
А. И. Егоров (Юго-Западный фронт РККА) Э. Рыдз-Смиглы (Юго-Восточный фронт)
Силы сторон
1-я Конная армия 12-я армия 14-я армия 46 тысяч штыков, 10,5 тысяч сабель. 6-я армия 2-я армия 3-я армия 53,6 тысяч штыков и сабель
Потери
неизвестно неизвестно

Львовская операция (25 июля — 20 августа 1920) — наступление войск Юго-Западного фронта Красной армии в ходе советско-польской войны 1919—1921 против польских войск с целью овладения Львовом.

Предыстория

Наступательные действия советских Западного и Юго-Западного фронтов в июле 1920 года были успешными. Красной армии удалось быстро продвинуться на запад и занять основную часть территории Белоруссии и Украины. Вместе с тем в ходе операций не удалось окружить и уничтожить польские войска, которые отступили на запад, сохранив боеспособность. Тем не менее, советское командование планировало продолжать наступление с прежней скоростью.

Расстановка сил

В составе советского Юго-Западного фронта (командующий А. И. Егоров, члены РВС — И. В. Сталин, Р. И. Берзин, Х. Г. Раковский) против польских войск действовали 1-я Конная армия, 12 и 14 армии. Численность этих войск составляла 46 тысяч штыков, 10,5 тысяч сабель.

В состав польского Юго-Восточного фронта (командующий генерал Э. Рыдз-Смиглы) входили 2-я, 3-я и 6-я армии. Численность этих войск составляла 53,6 тысяч штыков и сабель.

Планы сторон

Первоначальный план советского командования (по директиве 11 июля) заключался в том, чтобы войска Юго-Западного фронта содействовали наступлению Западного фронта в Белоруссии, нанося основной удар на брестском направлении. Однако, поскольку войска Западного фронта успешно и быстро продвигались в направлении на Брест, командование Юго-Западного фронта 22 июля предложило главкому план действий, по которому главный удар фронта предполагалось нанести на львовском направлении с целью занять Восточную Галицию. Главком С. С. Каменев считал, что польская армия практически разбита и войска Западного фронта смогут самостоятельно вести наступление на Варшаву. Поэтому он утвердил с согласия РВС Республики предложения командования Юго-Западного фронта. Таким образом, ударные группировки Западного и Юго-Западного фронтов должны были вести наступление в расходящихся направлениях.

Директива командования Юго-Западного фронта от 23 июля поставила 12-й, 1-й Конной и 14-й армии задачу разбить войска польского Юго-Восточного фронта на львовском направлении. 1-я Конная армия (командующий С. М. Будённый), усиленная 24-й, 45-й и 47-й стрелковыми дивизиями, должна была наносить главный удар, получив задачу не позднее 29 июля занять Львов, а затем захватить переправы через реку Сан. 14-я армия (командующий М. В. Молкочанов) получила задачу разбить польские войска на реке Збруч и наступать на Тернополь, Городок. 12-я армия (командующий Г. К. Восканов) имела задачу обеспечить операцию наступлением на Холм — Люблин.

Ход операции

Борьба за Броды

1-я Конная армия начала наступление на Львов. Преодолевая сильное сопротивление польских войск, она 26 июля овладела Бродами, а к 28 июля на широком фронте с боями переправилась через реку Стырь, заняла Буск и вышла к реке Западный Буг. Севернее действовали войска 12-й армии, которые форсировали реки Стырь и Стоход и продвигались к Ковелю. На южном фланге 14-я армия прорвала оборону поляков на реке Збруч и 26 июля заняла Тернополь.

Однако 12-я и 14-я армии продвигались слишком медленно, это привело к тому, что фланги 1-й Конной армии оказались незащищенными. Воспользовавшись этим обстоятельством, 2-я и 6-я польские армии 29 июля нанесли контрудар на Броды. С северо-запада действовали части 2-й армии в составе 1-й и 6-й пехотных дивизий и конной группы генерала Савицкого (2 кавалерийских дивизии, 1 кавалерийская бригада, 2 кавалерийских полка), а с юго-запада части 6-й армии в составе 18-й пехотной дивизии и 10-й пехотной бригады. Завязались ожесточенные бои, в результате которых 1-я Конная армия была вынуждена, чтобы избежать окружения, отступить на восток. 3 августа польские войска заняли Броды и Радзивилов. На следующий день 12-я советская армия заняла Ковель, а 14-я армия вышла к реке Стрыпа.

В это время войска советского Западного фронта продолжали наступление и в ночь на 2 августа овладели Брестом. В связи со сложившейся обстановкой польское командование приступило к выполнению своего плана отражения наступления на Варшаву. Наступление польских войск в районе Броды было приостановило, 4 августа командование отвело 2-ю и 3-ю польские армии за реку Западный Буг, 6 августа упразднило Юго-Восточный фронт и создало Южный фронт в составе 6-й армии, 3-я армия перешла в состав вновь созданного Центрального фронта.

На участке фронта 1-й Конной армии наступил период временного затишья. Её части, измотанные тяжелыми боями и понёсшие значительные потери, нужно было приводить в порядок. Командование армии вывело в армейский резерв 4-ю и 11-ю кавалерийские дивизии и 47-я стрелковую дивизию. Несмотря на то, что командование Конной армии предложило предоставить своим войскам необходимый отдых, командование Юго-Западного фронта требовало продолжения решительных действий по взятию Львова.

Вопрос о переброске армий

Для усиления войск Западного фронта советское командование приняло решение о переброске 1-й Конной армии и 12-й армии на западное направление. 11 августа главком направил командованию Юго-Западного фронта директиву с соответствующим предложением. Однако при передаче текст оказался зашифрован с ошибкой, и командование фронта не получило его своевременно. 13 августа главком передал новую директиву, в которой прямо предписывал немедленно передать две указанные армии Западному фронту.

Однако накануне командование Юго-Западного фронта уже успело направить 1-ю Конную армию в наступление на Львов. Подготовленный на основе директивы главкома командующим Юго-Западного фронта А. И. Егоровым приказ вызвал резкие возражения у И. В. Сталина, который его подписать отказался. Тем не менее в тот же день приказ утвердил другой член РВС фронта, Р. И. Берзин, затем текст приказа был передан командующим армиями. В соответствии с приказом, они с 14 августа передавались в распоряжение Западного фронта.

15 августа командующий Западным фронтом М. Н. Тухачевский передал приказ 1-й Конной армии перейти в район Владимир-Волынский, затем этот приказ был повторно передан 17 августа. Командование 1-й Конной ответило, что армия не может выйти из боя и поэтому приказ будет выполнен только после взятия Львова. 1-я Конная стала выводить свои части из боя для перемещения на Замостье только после нового приказа Реввоенсовета Республики 20 августа. По мнению ряда исследователей, задержка 1-й Конной армии под Львовом на несколько дней помешала ей своевременно оказать помощь Западному фронту, что отрицательно сказалось на исходе Варшавского сражения.

Осада Львова

По отданному 12 августа приказу Юго-Западного фронта 1-я Конная армия 13 августа вновь перешла в наступление. 14 августа армия взяла Броды. 15 августа части Конной армии вышли на рубеж реки Западный Буг, причем 6-я кавалерийская дивизия заняла Буск, но скоро была вынуждена его оставить. Попытки других дивизий в этот день форсировать Западный Буг не были успешными. Только 16 августа 6-я кавалерийская дивизия смогла перейти через Западный Буг к северу от Буска, здесь она встретила сопротивление упорно оборонявшегося противника. При поддержке 4-й кавдивизии бой окончился победой советских войск, были захвачены 800 пленных и 17 пулеметов.

Основные силы 1-й Конной армии заняли плацдарм на левом берегу Западного Буга к северо-западу Буска, а затем втянулись в бои в окрестностях Львова. Здесь армия натолкнулась на сильное сопротивление польских войск, в составе которых находилось 3 пехотных и 1 кавалерийская дивизии. 19 августа 4-я и 6-я кавалерийские дивизии находились на расстоянии 6 километров от города. Сопротивление противника возрастало, в результате упорных боёв части 1-й Конной армии понесли сильные потери в командном составе. В частности, потери младшего командного состава были велики в 31 и 32 кавполках и во всей 6-й кавдивизии.

20 августа 1-я Конная получила приказ председателя РВСР Л. Д. Троцкого, предписывающий срочно выполнить директиву командования Западного фронта. Только после этого 1-я Конная армия прекратила наступление и начала выводить свои части из боя. После ухода 1-й Конной задача по овладению Львова была возложена на войска 14-й армии. Однако 14-я армия не имела для этого необходимых сил и средств. Её войска под натиском превосходящих сил польской армии вынуждены были вначале перейти к обороне, а затем отступить на восток.

Итоги

Войскам советского Юго-Западного фронта не удалось выполнить задачу по взятию Львова. Неудача операции объясняется переоценкой советским командованием силы своих войск и недооценки возможностей войск противника, а также допущенными ошибками в руководстве войсками со стороны главного командования и командования Юго-Западного фронта. Другой причиной неудачи стали большие потери советских войск в боях за Броды и сильно укрепленный львовский район, кроме того условия местности были неблагоприятными для использования конницы.

Литература

• Гражданская война и военная интервенция в СССР. Энциклопедия. — М.: Советская энциклопедия, 1983.
• Линия адаптивной радиосвязи — Объектовая противовоздушная оборона / [под общ. ред. Н. В. Огаркова]. — М. : Военное изд-во М-ва обороны СССР, 1978. — 686 с. — (Советская военная энциклопедия : [в 8 т.] ; 1976—1980, т. 5).</span>
• История гражданской войны в СССР, т. 5, — М., 1960.
• [militera.lib.ru/h/kakurin_melikov/index.html Какурин Н., Меликов В. Гражданская война в России: Война с белополяками.] — М.: ACT; СПб.: Terra Fantastica, 2002.
• [militera.lib.ru/research/meltyukhov2/index.html Мельтюхов М. И. Советско-польские войны.] — М.: Вече, 2001.
• Егоров А. И. Львов—Варшава. 1920 год. Взаимодействие фронтов. M.—Л., 1929
• [militera.lib.ru/memo/russian/budenny_sm/index.html Будённый С. М. Пройдённый путь. Книга вторая: М.: Воениздат, 1965. — 392 с.]

Отрывок, характеризующий Львовская операция (1920)

Он пожал плечами и развел руками. Пьер хотел было сказать что то: разговор интересовал его, но Анна Павловна, караулившая его, перебила.
– Император Александр, – сказала она с грустью, сопутствовавшей всегда ее речам об императорской фамилии, – объявил, что он предоставит самим французам выбрать образ правления. И я думаю, нет сомнения, что вся нация, освободившись от узурпатора, бросится в руки законного короля, – сказала Анна Павловна, стараясь быть любезной с эмигрантом и роялистом.
– Это сомнительно, – сказал князь Андрей. – Monsieur le vicomte [Господин виконт] совершенно справедливо полагает, что дела зашли уже слишком далеко. Я думаю, что трудно будет возвратиться к старому.
– Сколько я слышал, – краснея, опять вмешался в разговор Пьер, – почти всё дворянство перешло уже на сторону Бонапарта.
– Это говорят бонапартисты, – сказал виконт, не глядя на Пьера. – Теперь трудно узнать общественное мнение Франции.
– Bonaparte l'a dit, [Это сказал Бонапарт,] – сказал князь Андрей с усмешкой.
(Видно было, что виконт ему не нравился, и что он, хотя и не смотрел на него, против него обращал свои речи.)
– «Je leur ai montre le chemin de la gloire» – сказал он после недолгого молчания, опять повторяя слова Наполеона: – «ils n'en ont pas voulu; je leur ai ouvert mes antichambres, ils se sont precipites en foule»… Je ne sais pas a quel point il a eu le droit de le dire. [Я показал им путь славы: они не хотели; я открыл им мои передние: они бросились толпой… Не знаю, до какой степени имел он право так говорить.]
– Aucun, [Никакого,] – возразил виконт. – После убийства герцога даже самые пристрастные люди перестали видеть в нем героя. Si meme ca a ete un heros pour certaines gens, – сказал виконт, обращаясь к Анне Павловне, – depuis l'assassinat du duc il y a un Marietyr de plus dans le ciel, un heros de moins sur la terre. [Если он и был героем для некоторых людей, то после убиения герцога одним мучеником стало больше на небесах и одним героем меньше на земле.]
Не успели еще Анна Павловна и другие улыбкой оценить этих слов виконта, как Пьер опять ворвался в разговор, и Анна Павловна, хотя и предчувствовавшая, что он скажет что нибудь неприличное, уже не могла остановить его.
– Казнь герцога Энгиенского, – сказал мсье Пьер, – была государственная необходимость; и я именно вижу величие души в том, что Наполеон не побоялся принять на себя одного ответственность в этом поступке.
– Dieul mon Dieu! [Боже! мой Боже!] – страшным шопотом проговорила Анна Павловна.
– Comment, M. Pierre, vous trouvez que l'assassinat est grandeur d'ame, [Как, мсье Пьер, вы видите в убийстве величие души,] – сказала маленькая княгиня, улыбаясь и придвигая к себе работу.
– Ah! Oh! – сказали разные голоса.
– Capital! [Превосходно!] – по английски сказал князь Ипполит и принялся бить себя ладонью по коленке.
Виконт только пожал плечами. Пьер торжественно посмотрел поверх очков на слушателей.
– Я потому так говорю, – продолжал он с отчаянностью, – что Бурбоны бежали от революции, предоставив народ анархии; а один Наполеон умел понять революцию, победить ее, и потому для общего блага он не мог остановиться перед жизнью одного человека.
– Не хотите ли перейти к тому столу? – сказала Анна Павловна.
Но Пьер, не отвечая, продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более и более одушевляясь, – Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати – и только потому приобрел власть.
– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.
– Mais, mon cher m r Pierre, [Но, мой милый Пьер,] – сказала Анна Павловна, – как же вы объясняете великого человека, который мог казнить герцога, наконец, просто человека, без суда и без вины?
– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]
– А пленные в Африке, которых он убил? – сказала маленькая княгиня. – Это ужасно! – И она пожала плечами.
– C'est un roturier, vous aurez beau dire, [Это проходимец, что бы вы ни говорили,] – сказал князь Ипполит.
Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, какая у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.
Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.
– Как вы хотите, чтобы он всем отвечал вдруг? – сказал князь Андрей. – Притом надо в поступках государственного человека различать поступки частного лица, полководца или императора. Мне так кажется.
– Да, да, разумеется, – подхватил Пьер, обрадованный выступавшею ему подмогой.
– Нельзя не сознаться, – продолжал князь Андрей, – Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать.
Князь Андрей, видимо желавший смягчить неловкость речи Пьера, приподнялся, сбираясь ехать и подавая знак жене.

Вдруг князь Ипполит поднялся и, знаками рук останавливая всех и прося присесть, заговорил:
– Ah! aujourd'hui on m'a raconte une anecdote moscovite, charmante: il faut que je vous en regale. Vous m'excusez, vicomte, il faut que je raconte en russe. Autrement on ne sentira pas le sel de l'histoire. [Сегодня мне рассказали прелестный московский анекдот; надо вас им поподчивать. Извините, виконт, я буду рассказывать по русски, иначе пропадет вся соль анекдота.]
И князь Ипполит начал говорить по русски таким выговором, каким говорят французы, пробывшие с год в России. Все приостановились: так оживленно, настоятельно требовал князь Ипполит внимания к своей истории.
– В Moscou есть одна барыня, une dame. И она очень скупа. Ей нужно было иметь два valets de pied [лакея] за карета. И очень большой ростом. Это было ее вкусу. И она имела une femme de chambre [горничную], еще большой росту. Она сказала…
Тут князь Ипполит задумался, видимо с трудом соображая.
– Она сказала… да, она сказала: «девушка (a la femme de chambre), надень livree [ливрею] и поедем со мной, за карета, faire des visites». [делать визиты.]
Тут князь Ипполит фыркнул и захохотал гораздо прежде своих слушателей, что произвело невыгодное для рассказчика впечатление. Однако многие, и в том числе пожилая дама и Анна Павловна, улыбнулись.
– Она поехала. Незапно сделался сильный ветер. Девушка потеряла шляпа, и длинны волоса расчесались…
Тут он не мог уже более держаться и стал отрывисто смеяться и сквозь этот смех проговорил:
– И весь свет узнал…
Тем анекдот и кончился. Хотя и непонятно было, для чего он его рассказывает и для чего его надо было рассказать непременно по русски, однако Анна Павловна и другие оценили светскую любезность князя Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. Разговор после анекдота рассыпался на мелкие, незначительные толки о будущем и прошедшем бале, спектакле, о том, когда и где кто увидится.


Поблагодарив Анну Павловну за ее charmante soiree, [очаровательный вечер,] гости стали расходиться.
Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил трехугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее. Но вся его рассеянность и неуменье войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности. Анна Павловна повернулась к нему и, с христианскою кротостью выражая прощение за его выходку, кивнула ему и сказала:
– Надеюсь увидать вас еще, но надеюсь тоже, что вы перемените свои мнения, мой милый мсье Пьер, – сказала она.
Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
Князь Андрей вышел в переднюю и, подставив плечи лакею, накидывавшему ему плащ, равнодушно прислушивался к болтовне своей жены с князем Ипполитом, вышедшим тоже в переднюю. Князь Ипполит стоял возле хорошенькой беременной княгини и упорно смотрел прямо на нее в лорнет.
– Идите, Annette, вы простудитесь, – говорила маленькая княгиня, прощаясь с Анной Павловной. – C'est arrete, [Решено,] – прибавила она тихо.
Анна Павловна уже успела переговорить с Лизой о сватовстве, которое она затевала между Анатолем и золовкой маленькой княгини.
– Я надеюсь на вас, милый друг, – сказала Анна Павловна тоже тихо, – вы напишете к ней и скажете мне, comment le pere envisagera la chose. Au revoir, [Как отец посмотрит на дело. До свидания,] – и она ушла из передней.
Князь Ипполит подошел к маленькой княгине и, близко наклоняя к ней свое лицо, стал полушопотом что то говорить ей.
Два лакея, один княгинин, другой его, дожидаясь, когда они кончат говорить, стояли с шалью и рединготом и слушали их, непонятный им, французский говор с такими лицами, как будто они понимали, что говорится, но не хотели показывать этого. Княгиня, как всегда, говорила улыбаясь и слушала смеясь.
– Я очень рад, что не поехал к посланнику, – говорил князь Ипполит: – скука… Прекрасный вечер, не правда ли, прекрасный?
– Говорят, что бал будет очень хорош, – отвечала княгиня, вздергивая с усиками губку. – Все красивые женщины общества будут там.