Львовский скоростной трамвай

Львовский метротрам — советский инфраструктурный проект по строительству во Львове линий метротрама. Работы начались в 1980-х годах, однако вскоре были заморожены из-за финансового кризиса в Советском Союзе. В 1990-х годах проект эволюционировал в идею строительства в городе метрополитена.

Проект

Предпосылкой строительства во Львове скоростного подземного трамвая было то, что существовавшая в то время трамвайная система не обладала в центре достаточной пассажиропропускной способности. В 1970-х годах трамвай был основным видом транспорта в городе. В исторической части его скорость была слишком мала (около 10 км/ч) из-за многочисленных поворотов, спусков и подъёмов. Поэтому лучшим способом решения этой проблемы виделся перенос линий в центре под землю, где вагоны смогли бы двигаться быстрее. А строительство новых линий в микрорайоны на окраинах города должно было решить их транспортные проблемы.

Впервые идея сооружения во Львове подземного трамвая была заложена в перспективном генплане развития города в 1966 году. В 1972 году киевский институт «Дипромисто» (Украинский государственный научно-исследовательский институт проектирования городов) разработал комплексную транспортную схему Львова, которая, среди других видов транспорта, предусматривала подземный трамвай. Технико-экономическое обоснование его строительства было составлено проектным институтом «Укрдипрокомунбуд» (с 1978 года — УкркоммунНИИпроект, Украинский научно-исследовательский и проектный институт коммунальных сооружений городов, Харьков). В 1978-1979 годах по заданию этого института в «Харьковметропроекте» под руководством главного инженера В. С. Гранкина был разработан технический проект первой очереди подземного участка. Системы интервального регулирования движения подвижного состава, автоблокировки и сигнализации для линии скоростного трамвая были разработаны в Киеве в НИКТИ ГХ под руководством В. Ф. Веклича. Ответственным за проект в целом был В. А. Попов.

Первая очередь подземного строительства включала два радиуса общей протяженностью 5,5 км, которые пересекались в центре города. Первый радиус длиной 3,3 км должен был иметь северный портал в районе пересечения улиц Замарстиновской (тогда Калинина), Гайдамацкой и Богдана Хмельницкого, южный — улиц Снопковской и Ивана Франко. Второй радиус длиной 2,2 км имел восточный портал в районе пересечения Лычаковской (тогда Ленина) и Мечникова, западный — возле пересечения Сахарова (тогда Суворова) и Гвардейской. В северный портал должны входить наземные трамвайные линии из северных районов города, в южный — из Сихова, в восточный — кольцевая линия по Лычаковской и Пасечной (тогда Ленинского комсомола) через Погулянку по Вахнянина (тогда Дундича) и Мечникова, в западный — линия по Сахарова и Княгини Ольги (тогда Боженко). На первом радиусе предусматривались две станции: «Старый город» (под площадью Старый Рынок) и «Площадь Воссоединения» (под одноимённой площадью, ныне — Соборная), на втором — три станции: «Университет» у Главпочтамта, «Площадь Воссоединения» и «Винниковский рынок» у одноименного рынка. Разработка архитектурного оформления станций станций была заказана киевскому институту «Дипромисто». Длина станционных платформ должна была составлять 75 метров. На станциях было решено отказаться от контрольно-пропускных пунктов, чтобы должно было уменьшить количество подсобно-вспомогательных пристанционных подземных помещений. Станция пересадки под площадью Соборной должна была иметь единственный подземный вестибюль для станций на двух линиях, которые должны были пересекаться на разных уровнях. Входы на станции должны были размещаться в подземных переходах. Предполагалось, что в 1980 году максимальные пассажиропотоки в час пик в одном направлении составят на первом радиусе 7,9 тыс. пассажиров, на втором — 8,6 тыс..

На перспективу (вторую очередь подземного строительства) был запланирован третий подземный радиус длиной 9 км. Порталы должны были располагаться в районе перекрестка улиц Левандовской и Шевченко и на площади Ивана Франко. Предусматривались станции «Вокзал» (возле главного железнодорожного вокзала), «Площадь Кропивницкого» (в районе одноименной площади) и «Политехнический институт» (возле Главного корпуса Львовской политехники).

По два тоннеля в каждую сторону планировалось прокладывать на средней глубине 30 м, в сухом грунте ниже водоносных пластов, с помощью механического щита диаметром 5,5 м в габаритах метрополитена. Самое глубокое место линии (глубиной более 35 м) планировалось под руслом Полтвы в районе улиц Стрыйской и Ивана Франко. На обводнённых участках планировалась чугунная обделка тоннелей. В старой части города фундаменты и дубовые сваи домов планировалось укреплять железобетонными подушками.

На земле планировалось возведение нового трамвайно-троллейбусного депо на 250 вагонов в конце улицы Княгини Ольги и строительство нескольких новых линий, в том числе линии по Сахарова и Княгини Ольги и линии в Сихов.

Строительство

В 1983 году было начало строительство первой наземной линии по улицам Сахарова и Княгини Ольги по стандартам скоростного трамвая: на выделенном полотне, с ограждениями и путепроводами. Ее открыли в 1987 году.

В конце 1980-х годов Львовский городской совет создал Дирекцию строительства подземного трамвая со штатом 9 работников во главе с Рудольфом Павликом. Дирекция была заказчиком подземных работ. Генеральным подрядчиком определили трест «Львовпромстрой», субподрядчиком — «Киевметрострой». Геологическая разведка тоннелей была поручена украинскому государственному научно-исследовательскому институту инженерно-технических и экологических разведок.

Подготовительные работы к строительству первого тоннеля начались в 1989 году. Было проведены предварительные исследования геологии почвы и воздействия грунтовых вод на стены тоннелей. Вдоль будущего тоннеля пробурили 17 отверстий глубиной 20-30 м. Они показывали уровень грунтовых вод, глубину их залегания и химический состав. Исследования подтвердили высокую обводнённость почв, снижать которую планировали методом откачки. Первая шахта глубиной 30 м и шириной 5 м, с помощью которой должны были начать проходку тоннелей, находилась на заднем дворе Дворца Потоцких. К её центральному стволу вдоль улицы Коперника был проложен трубопровод диаметром 400 мм от компрессорной станции, построенной рядом со старым трамвайным депо на Сахарова, вблизи планируемого западного портала. Позади дворца также построили электрическую подстанцию и двухэтажное административно-бытовое помещение для рабочих и управления дирекции — с 1997 года в нём размещается Музей искусства старинной украинской книги. Для электроснабжения подстанции с Шевченковского гая была протянула отдельная кабельная линия длиной 7 км. После того, как в шахту был опущен проходческий комбайн, возникли подозрения, что строительство вызовет некоторые разрушения окружающих домов. В частности, по словам директора Львовской картинной галереи Бориса Возницкого, когда метростроевцы достигли глубины 25 м, во Дворце Потоцких якобы возникла трещина шириной 30 см. Её ликвидация, которую проводили в 1990-х годах, обошлась в 6 млн гривен; трещины, возникшие под фундаментом здания заливали жидким стеклом.

По словам главы Дирекции строительства подземного трамвая Рудольфа Павлика, строительство остановилось из-за финансового кризиса конца 1980-х годов. Уже частично возведённые объекты были заморожены. За время работы дирекция успела разработать проект линии на Сихов и нового депо на Княгини Ольги.

• Компресорна станція будівництва підземного трамвая.JPG

  Бывшая компрессорная станция (2013)

• Музей мистецтва давньої української книги.JPG

  Бывшее здание Дирекции строительства подземного трамвая во дворе Дворца Потоцких (2013)

• Задній двір Палацу Потоцьких.JPG

  Задний двор Дворца Потоцких, где находилась первая шахта (2013)

• Трамвайна лінія по Сахарова (1).JPG

  Трамвайная линия по улице Сахарова (2013)

• Трамвайна лінія на Княгині Ольги (1).JPG

  Трамвайная линия по улице Княгини Ольги (2013)

• Трамвайна лінія на Княгині Ольги (2).JPG

  Трамвайная линия по улице Княгини Ольги (2013)

• Трамвайна лінія на Княгині Ольги (3).JPG

  Трамвайная линия по улице Княгини Ольги (2013)

• Трамвайна лінія на Княгині Ольги (4).JPG

  Трамвайная линия по улице Княгини Ольги (2013)

• Трамвайний шлхопровід по Княгині Ольги (2).JPG

  Трамвайный путепровод на пересечении улиц Княгини Ольги и Владимира Великого (2013)

• Трамвайний шляхопровід над Науковою.JPG

  Недостроенный трамвайный путепровод на пересечении улиц Княгини Ольги и Научной (2013)

См. также

• Трамвай на Сихов
• Львовский метрополитен
• Краковский скоростной трамвай
• Криворожский скоростной трамвай

Литература

• В. Ф. Веклич, Л. В. Збарский Проблемы и перспективы развития трамвайного транспорта в Украинской ССР — К.:Общество «Знание» УССР, 1980
• [urbantransport.kiev.ua/ua_276.html Электротранспорт Украины: Энциклопедический путеводитель] / Сергей Тархов, Кость Козлов, Ааре Оландер. — Киев: Сидоренко В. Б., 2010. — 912 с.: ил., схемы. — ISBN 978-966-2321-11-1.  (укр.)

Отрывок, характеризующий Львовский скоростной трамвай

– Я одно хотел вам сказать, княжна, – сказал Ростов, – это то, что ежели бы князь Андрей Николаевич не был бы жив, то, как полковой командир, в газетах это сейчас было бы объявлено.
Княжна смотрела на него, не понимая его слов, но радуясь выражению сочувствующего страдания, которое было в его лице.
– И я столько примеров знаю, что рана осколком (в газетах сказано гранатой) бывает или смертельна сейчас же, или, напротив, очень легкая, – говорил Николай. – Надо надеяться на лучшее, и я уверен…
Княжна Марья перебила его.
– О, это было бы так ужа… – начала она и, не договорив от волнения, грациозным движением (как и все, что она делала при нем) наклонив голову и благодарно взглянув на него, пошла за теткой.
Вечером этого дня Николай никуда не поехал в гости и остался дома, с тем чтобы покончить некоторые счеты с продавцами лошадей. Когда он покончил дела, было уже поздно, чтобы ехать куда нибудь, но было еще рано, чтобы ложиться спать, и Николай долго один ходил взад и вперед по комнате, обдумывая свою жизнь, что с ним редко случалось.
Княжна Марья произвела на него приятное впечатление под Смоленском. То, что он встретил ее тогда в таких особенных условиях, и то, что именно на нее одно время его мать указывала ему как на богатую партию, сделали то, что он обратил на нее особенное внимание. В Воронеже, во время его посещения, впечатление это было не только приятное, но сильное. Николай был поражен той особенной, нравственной красотой, которую он в этот раз заметил в ней. Однако он собирался уезжать, и ему в голову не приходило пожалеть о том, что уезжая из Воронежа, он лишается случая видеть княжну. Но нынешняя встреча с княжной Марьей в церкви (Николай чувствовал это) засела ему глубже в сердце, чем он это предвидел, и глубже, чем он желал для своего спокойствия. Это бледное, тонкое, печальное лицо, этот лучистый взгляд, эти тихие, грациозные движения и главное – эта глубокая и нежная печаль, выражавшаяся во всех чертах ее, тревожили его и требовали его участия. В мужчинах Ростов терпеть не мог видеть выражение высшей, духовной жизни (оттого он не любил князя Андрея), он презрительно называл это философией, мечтательностью; но в княжне Марье, именно в этой печали, выказывавшей всю глубину этого чуждого для Николая духовного мира, он чувствовал неотразимую привлекательность.
«Чудная должна быть девушка! Вот именно ангел! – говорил он сам с собою. – Отчего я не свободен, отчего я поторопился с Соней?» И невольно ему представилось сравнение между двумя: бедность в одной и богатство в другой тех духовных даров, которых не имел Николай и которые потому он так высоко ценил. Он попробовал себе представить, что бы было, если б он был свободен. Каким образом он сделал бы ей предложение и она стала бы его женою? Нет, он не мог себе представить этого. Ему делалось жутко, и никакие ясные образы не представлялись ему. С Соней он давно уже составил себе будущую картину, и все это было просто и ясно, именно потому, что все это было выдумано, и он знал все, что было в Соне; но с княжной Марьей нельзя было себе представить будущей жизни, потому что он не понимал ее, а только любил.
Мечтания о Соне имели в себе что то веселое, игрушечное. Но думать о княжне Марье всегда было трудно и немного страшно.
«Как она молилась! – вспомнил он. – Видно было, что вся душа ее была в молитве. Да, это та молитва, которая сдвигает горы, и я уверен, что молитва ее будет исполнена. Отчего я не молюсь о том, что мне нужно? – вспомнил он. – Что мне нужно? Свободы, развязки с Соней. Она правду говорила, – вспомнил он слова губернаторши, – кроме несчастья, ничего не будет из того, что я женюсь на ней. Путаница, горе maman… дела… путаница, страшная путаница! Да я и не люблю ее. Да, не так люблю, как надо. Боже мой! выведи меня из этого ужасного, безвыходного положения! – начал он вдруг молиться. – Да, молитва сдвинет гору, но надо верить и не так молиться, как мы детьми молились с Наташей о том, чтобы снег сделался сахаром, и выбегали на двор пробовать, делается ли из снегу сахар. Нет, но я не о пустяках молюсь теперь», – сказал он, ставя в угол трубку и, сложив руки, становясь перед образом. И, умиленный воспоминанием о княжне Марье, он начал молиться так, как он давно не молился. Слезы у него были на глазах и в горле, когда в дверь вошел Лаврушка с какими то бумагами.
– Дурак! что лезешь, когда тебя не спрашивают! – сказал Николай, быстро переменяя положение.
– От губернатора, – заспанным голосом сказал Лаврушка, – кульер приехал, письмо вам.
– Ну, хорошо, спасибо, ступай!
Николай взял два письма. Одно было от матери, другое от Сони. Он узнал их по почеркам и распечатал первое письмо Сони. Не успел он прочесть нескольких строк, как лицо его побледнело и глаза его испуганно и радостно раскрылись.
– Нет, это не может быть! – проговорил он вслух. Не в силах сидеть на месте, он с письмом в руках, читая его. стал ходить по комнате. Он пробежал письмо, потом прочел его раз, другой, и, подняв плечи и разведя руками, он остановился посреди комнаты с открытым ртом и остановившимися глазами. То, о чем он только что молился, с уверенностью, что бог исполнит его молитву, было исполнено; но Николай был удивлен этим так, как будто это было что то необыкновенное, и как будто он никогда не ожидал этого, и как будто именно то, что это так быстро совершилось, доказывало то, что это происходило не от бога, которого он просил, а от обыкновенной случайности.
Тот, казавшийся неразрешимым, узел, который связывал свободу Ростова, был разрешен этим неожиданным (как казалось Николаю), ничем не вызванным письмом Сони. Она писала, что последние несчастные обстоятельства, потеря почти всего имущества Ростовых в Москве, и не раз высказываемые желания графини о том, чтобы Николай женился на княжне Болконской, и его молчание и холодность за последнее время – все это вместе заставило ее решиться отречься от его обещаний и дать ему полную свободу.
«Мне слишком тяжело было думать, что я могу быть причиной горя или раздора в семействе, которое меня облагодетельствовало, – писала она, – и любовь моя имеет одною целью счастье тех, кого я люблю; и потому я умоляю вас, Nicolas, считать себя свободным и знать, что несмотря ни на что, никто сильнее не может вас любить, как ваша Соня».
Оба письма были из Троицы. Другое письмо было от графини. В письме этом описывались последние дни в Москве, выезд, пожар и погибель всего состояния. В письме этом, между прочим, графиня писала о том, что князь Андрей в числе раненых ехал вместе с ними. Положение его было очень опасно, но теперь доктор говорит, что есть больше надежды. Соня и Наташа, как сиделки, ухаживают за ним.
С этим письмом на другой день Николай поехал к княжне Марье. Ни Николай, ни княжна Марья ни слова не сказали о том, что могли означать слова: «Наташа ухаживает за ним»; но благодаря этому письму Николай вдруг сблизился с княжной в почти родственные отношения.
На другой день Ростов проводил княжну Марью в Ярославль и через несколько дней сам уехал в полк.


Письмо Сони к Николаю, бывшее осуществлением его молитвы, было написано из Троицы. Вот чем оно было вызвано. Мысль о женитьбе Николая на богатой невесте все больше и больше занимала старую графиню. Она знала, что Соня была главным препятствием для этого. И жизнь Сони последнее время, в особенности после письма Николая, описывавшего свою встречу в Богучарове с княжной Марьей, становилась тяжелее и тяжелее в доме графини. Графиня не пропускала ни одного случая для оскорбительного или жестокого намека Соне.
Но несколько дней перед выездом из Москвы, растроганная и взволнованная всем тем, что происходило, графиня, призвав к себе Соню, вместо упреков и требований, со слезами обратилась к ней с мольбой о том, чтобы она, пожертвовав собою, отплатила бы за все, что было для нее сделано, тем, чтобы разорвала свои связи с Николаем.
– Я не буду покойна до тех пор, пока ты мне не дашь этого обещания.
Соня разрыдалась истерически, отвечала сквозь рыдания, что она сделает все, что она на все готова, но не дала прямого обещания и в душе своей не могла решиться на то, чего от нее требовали. Надо было жертвовать собой для счастья семьи, которая вскормила и воспитала ее. Жертвовать собой для счастья других было привычкой Сони. Ее положение в доме было таково, что только на пути жертвованья она могла выказывать свои достоинства, и она привыкла и любила жертвовать собой. Но прежде во всех действиях самопожертвованья она с радостью сознавала, что она, жертвуя собой, этим самым возвышает себе цену в глазах себя и других и становится более достойною Nicolas, которого она любила больше всего в жизни; но теперь жертва ее должна была состоять в том, чтобы отказаться от того, что для нее составляло всю награду жертвы, весь смысл жизни. И в первый раз в жизни она почувствовала горечь к тем людям, которые облагодетельствовали ее для того, чтобы больнее замучить; почувствовала зависть к Наташе, никогда не испытывавшей ничего подобного, никогда не нуждавшейся в жертвах и заставлявшей других жертвовать себе и все таки всеми любимой. И в первый раз Соня почувствовала, как из ее тихой, чистой любви к Nicolas вдруг начинало вырастать страстное чувство, которое стояло выше и правил, и добродетели, и религии; и под влиянием этого чувства Соня невольно, выученная своею зависимою жизнью скрытности, в общих неопределенных словах ответив графине, избегала с ней разговоров и решилась ждать свидания с Николаем с тем, чтобы в этом свидании не освободить, но, напротив, навсегда связать себя с ним.
Хлопоты и ужас последних дней пребывания Ростовых в Москве заглушили в Соне тяготившие ее мрачные мысли. Она рада была находить спасение от них в практической деятельности. Но когда она узнала о присутствии в их доме князя Андрея, несмотря на всю искреннюю жалость, которую она испытала к нему и к Наташе, радостное и суеверное чувство того, что бог не хочет того, чтобы она была разлучена с Nicolas, охватило ее. Она знала, что Наташа любила одного князя Андрея и не переставала любить его. Она знала, что теперь, сведенные вместе в таких страшных условиях, они снова полюбят друг друга и что тогда Николаю вследствие родства, которое будет между ними, нельзя будет жениться на княжне Марье. Несмотря на весь ужас всего происходившего в последние дни и во время первых дней путешествия, это чувство, это сознание вмешательства провидения в ее личные дела радовало Соню.
В Троицкой лавре Ростовы сделали первую дневку в своем путешествии.
В гостинице лавры Ростовым были отведены три большие комнаты, из которых одну занимал князь Андрей. Раненому было в этот день гораздо лучше. Наташа сидела с ним. В соседней комнате сидели граф и графиня, почтительно беседуя с настоятелем, посетившим своих давнишних знакомых и вкладчиков. Соня сидела тут же, и ее мучило любопытство о том, о чем говорили князь Андрей с Наташей. Она из за двери слушала звуки их голосов. Дверь комнаты князя Андрея отворилась. Наташа с взволнованным лицом вышла оттуда и, не замечая приподнявшегося ей навстречу и взявшегося за широкий рукав правой руки монаха, подошла к Соне и взяла ее за руку.
– Наташа, что ты? Поди сюда, – сказала графиня.
Наташа подошла под благословенье, и настоятель посоветовал обратиться за помощью к богу и его угоднику.
Тотчас после ухода настоятеля Нашата взяла за руку свою подругу и пошла с ней в пустую комнату.
– Соня, да? он будет жив? – сказала она. – Соня, как я счастлива и как я несчастна! Соня, голубчик, – все по старому. Только бы он был жив. Он не может… потому что, потому… что… – И Наташа расплакалась.
– Так! Я знала это! Слава богу, – проговорила Соня. – Он будет жив!
Соня была взволнована не меньше своей подруги – и ее страхом и горем, и своими личными, никому не высказанными мыслями. Она, рыдая, целовала, утешала Наташу. «Только бы он был жив!» – думала она. Поплакав, поговорив и отерев слезы, обе подруги подошли к двери князя Андрея. Наташа, осторожно отворив двери, заглянула в комнату. Соня рядом с ней стояла у полуотворенной двери.
Князь Андрей лежал высоко на трех подушках. Бледное лицо его было покойно, глаза закрыты, и видно было, как он ровно дышал.
– Ах, Наташа! – вдруг почти вскрикнула Соня, хватаясь за руку своей кузины и отступая от двери.