Льюис, Бернард

Бернард Льюис
англ. Bernard Lewis
Место рождения:	Сток Ньюнгтон, Хакни, Лондон
Страна:
Научная сфера:	история
Место работы:	Лондонский университет, Принстонский университет, Корнельский университет
Учёная степень:	доктор философии (PhD)
Учёное звание:	профессор
Научный руководитель:	Луи Массиньон

Берна́рд Лью́ис (англ. Bernard Lewis; род. 31 мая 1916 года, Лондон) — британский и американский историк, востоковед. Специализируется на истории ислама, взаимоотношениях между исламом и Западом, а также известен как автор работ по истории Османской империи. Эмерит-профессор Принстонского университета.

Считается экспертом по Ближнему Востоку. Он неоднократно консультировал известных политиков, в том числе администрацию Джорджа Буша. Мартин Крамер, автор "Encyclopedia of Historians and Historical Writing", считает, что за свою 60-летнюю карьеру Льюис стал «самым влиятельным послевоенным историком ислама и Ближнего Востока».

Он также известен своей спорной точкой зрения на геноцид армян.

Биография

Родился в Сток Ньюнгтоне. Вырос в еврейской семье, интерес к языкам и истории зародился у него при подготовке к бар-мицве.

В 1936 году окончил Школу востоковедения (ныне Школа исследования Востока и Африки (ШИВА)) при Лондонском университете, а через три года получил степень доктора философии. Его основной специализацией была история ислама. Он также изучал право и даже хотел стать адвокатом, но вернулся к изучению истории Ближнего Востока. Он также учился в аспирантуре Парижского университета у Луи Массиньона и в 1937 году получил "Diplôme des Études Sémitiques". В 1938 году вернулся в альма-матер преподавателем истории ислама.

С 1940 года служил в британской армии в Королевском бронетанковом корпусе, а в 1941 был прикомандирован к Форин-офис. После войны он вернулся в ШИВА и в 1949 году был назначен на новую кафедру истории Ближнего и Среднего Востока.

В 1974—1986 годах работал в Принстонском университете и Институте перспективных исследований (Нью-Джерси, США), он преподавал только один семестр в год и был освобождён от административных обязанностей, благодаря чему мог больше времени уделять исследованиям. Именно в Принстоне начался самый плодотворный период его научной карьера, в ходе которого он опубликовал множество книг и статей на основе ранее накопленных материалов. После ухода оттуда он до 1990 года работал в Корнельском университете.

В 1966 году один из основателей научного общества «Ассоциация Ближнего Востока Северной Америки» (MESA), которое покинул в 2007 году и основал «Ассоциацию по изучению Ближнего Востока и Африки» (ASMEA). Организация была создана как академического общество, направленное на продвижение высоких стандартов исследований и преподавания в восточных и африканских исследований.

В 1982 году получил гражданство США.

В 1990 году Национальный гуманитарный фонд удостоил его высшей награды правительства США за достижения в области гуманитарных наук.

В 1947—1974 годах был женат на Рут Элен Оппенгейм, дочь и сын.

Библиография

• Бернард Льюис. Что не так? Путь Запада и Ближнего Востока: прогресс и традиционализм = What Went Wrong?: The Clash Between Islam and Modernity in the Middle East.. — М.: «Олимп-Бизнес», 2003. — 224 с. — ISBN 5-901028-56-2.

Награды

• Орден Заслуг (Турция, 14 января 1998 года)

Ссылки

• [youtube.com/watch?v=gEmZAS3DnH8&t=29m00s Bernard Lewis and Norman Podhoretz discuss the Middle East ] на YouTube (Бернард Льюис и Норман Подгорец беседуют о Ближнем Востоке, ведущий Питер Робинсон)

Отрывок, характеризующий Льюис, Бернард

Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.

В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.