Lady Madonna

«Lady Madonna»
Сингл The Beatles
Сторона «Б»	The Inner Light
Выпущен	15 марта 1968 (Великобритания) 18 марта 1968 (США)
Формат	7”
Записан	3 и 6 февраля 1968, EMI London
Жанр	Рок-н-ролл
Длительность	2:18
Продюсер	Джордж Мартин
Композитор	Леннон/Маккартни
Лейбл	Parlophone (Великобритания), Capitol Records (США)
Хронология синглов The Beatles
«Hello, Goodbye» (1967) «Lady Madonna» (1968) «Hey Jude / Revolution» (1968)

«Lady Madonna» (русск. «Леди Мадонна») — песня английской рок-группы «The Beatles», написанная Полом Маккартни и Джоном Ленноном. В марте 1968 песня была выпущена синглом, на обратной стороне которого была помещена песня «The Inner Light». Песня была записана 3 и 6 февраля 1968 до отъезда «Битлз» в Индию. Сингл стал последним записанным проектом на студии Parlophone в Великобритании, где он занял первую позицию в чартах, и на Capitol Records в США, где он достиг четвёртого места. Все последующие релизы, начиная с «Hey Jude», в августе 1968 года были выпущены группой на своём собственном лейбле группы Apple Records, с дистрибуцией EMI, до конца 1970-х, когда Capitol Records и Parlophone переиздавали старый материал.

Текст и музыка

Джон Леннон написал текст, который рассказывает о матери, перегруженной работой, и сталкивающейся каждый день с новыми трудностями (Маккартни позднее изумлялся: «Как это у них получается?!»). В тексте перечислены дни недели, но пропущена суббота, по этому поводу Маккартни в интервью в 1992 году пошутил, что женщина, уставшая за предыдущие шесть дней, по-видимому, провела субботний вечер вне дома и хорошо повеселилась.

Вдохновителем игры на пианино в этой песне стал известный рок-блюзовый пианист 1950-х годов Фэтс Домино. Маккартни вспоминал в 1994 году: «Я сидел за пианино, пытаясь написать блюзовую-буги вещь… Это напомнило мне Фэтса Домино, и я начал петь, подражая ему. Мой голос стал каким-то странным». Домино сам перепел песню в 1968, и она стала одним из его хитов. Сама песня, и, в частности, вступление схожи с песней Хамфри Литтлтона «Bad Penny Blues» 1956 года.

Соло на саксофоне

Соло на тенор-саксофоне сыграл британский джазовый музыкант и хозяин клуба Ронни Скотт. В сингле большая часть игры Ронни была вырезана, но в версии с альбома Anthology 2 и Love в конце песни присутствует более длинное соло музыканта. В документальном фильме Би-Би-Си Timewatch Маккартни объясняет своё решение тем, что Скотту не понравилось, что его партия не прослушивалась из-за наложенной вокальной партии, поэтому Маккартни исправил это в последнем миксе.

Другие версии

Изменённую версию этой песни можно услышать на DVD Chaos and Creation at Abbey Road. Маккартни называет её «An Old Lady in New Clothes» (русск. «Старая леди в новом платье»). Маккартни часто исполнял её на различных концертных турах. Как результат эта версия присутствует на альбомах Wings over America, Paul Is Live, двух концертных альбомах 2002 года — Back in the U.S. (выпущен в Северной Америке) и Back in the World (выпущен в других странах). «Леди Мадонна» регулярно присутствовала на всех сборных альбомах группы, выпущенных Apple Records.

• Hey Jude, 1970
• The Beatles 1967–1970, 1973
• 20 Greatest Hits, 1982
• Past Masters, Volume Two, 1988
• Anthology 2, 1996 (дубли 3 и 4)
• 1, 2000
• Love, 2006

Версия альбома Love

Ремикшированная версия этой песни прозвучала в представлении «Love» Цирка Дю Солей. В этом варианте соло на саксофоне присутствует в самом начале песни, практически без аккомпанемента. В начале микса слышится барабанное вступление к «Why Don’t We Do It in the Road?» и вокальный фон из Ob-La-Di, Ob-La-Da, а после первых двух куплетов микс плавно переходит в рифф из «Hey Bulldog» в ля миноре вместе с ремикшированной версией органного соло Билли Престона из «I Want You (She’s So Heavy)» и частями гитарного соло Эрика Клэптона из «While My Guitar Gently Weeps». Затем песня переходит в оригинальную версию и в самом конце играет соло Ронни Скотта на саксофоне, выброшенное из оригинальной версии.

Проморолики

Для песни были сняты два проморолика. Они были запущены 11 февраля 1968 года в Abbey Road Studio, а также распространялись NEMS Enterprises в США и Великобритании. Кадры воспроизводили записи Beatles в студии. В то время они работали над песней Hey Bulldog. В 1999 году материалы были отредактированы компанией Apple для создания нового промосайта для этой композиции. Сокращенный фильм о The Beatles Anthology включает в себя не только кадры «Hey Bulldog» сессии, а также сессии, когда примерно через пять месяцев группа репетировала песню «Hey Jude» во время сессии к «White Album». Видимые различия в освещении, одежде и растительности на лице указывает на время между съемками. Некоторые кадры сессии Маккартни с Силлой Блэк для песни «Step Inside Love» были также включены в ролик.

Интересные факты

• 11 ноября 1967 года Пол прибыл в гости к валлийскому орнитологу Тому Моррису: им с Ринго требовались инструкции по кормлению приобретенных незадолго до этого голубей. Радушный хозяин задержал их на неделю. Впоследствии Маккартни утверждал, что именно голуби помогли ему придумать ключевой рифф к песне «Lady Madonna».

Участники

• Пол Маккартни — вокал, пианино, бас, хлопки
• Джон Леннон — бэк-вокал, соло-гитара, хлопки
• Джордж Харрисон — бэк-вокал, вокал, соло-гитара, хлопки
• Ринго Старр — ударные, хлопки
• Ронни Скотт — тенор-саксофон
• Билл Пови — тенор-саксофон
• Гарри Клейн — баритон-саксофон
• Билл Джекмен — баритон-саксофон
• Джордж Мартин — продюсер
• Кен Скотт — звукоинженер
• Джефф Эмерик — звукоинженер

Кавер-версии

• В 1968 году песню перепел Фэтс Домино.
• В 1971 году кавер-версия этой песни была спета Элвисом Пресли.

Отрывок, характеризующий Lady Madonna

– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.