Лэдлоу, Анна Робена
| Анна Робена Лэдлоу англ. Anna Robena Laidlaw | |
 | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Дата рождения | |
| Место рождения |
Бреттон, Уэст-Йоркшир |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Страна | |
| Профессии | |
| Инструменты | |
Анна Робена Лэдлоу (англ. Anna Robena Laidlaw[1], в замужестве Томсон; 30 апреля 1819, Уэст-Бреттон[en], Йоркшир — 29 мая 1901, Лондон) — британская пианистка.
Происходила из почтенного шотландского рода; её бабушка была дружна с Вальтером Скоттом. Начала учиться музыке в школе своей тёти в Эдинбурге. В 1830 г. вместе с семьёй переехала в Кёнигсберг. В дальнейшем училась у Анри Герца и Людвига Бергера. С юных лет концертировала по Германии, в дальнейшем выступала также и в России. Через Людвига Рельштаба познакомилась с Робертом Шуманом и привлекла его внимание. Шуман помог пианистке в организации её концерта в лейпцигском Гевандхаусе 2 июля 1837 года. Кроме того, композитор, тяжело переживавший разлуку со своей возлюбленной Кларой Вик, желая, вероятно, возбудить в ней ревность, сообщил в письме к ней о своём намечающемся романе с Лэдлоу[2]. Спустя непродолжительное время Шуман написал фортепианный цикл Фантастические пьесы Op. 12, посвятив его Лэдлоу. Шуман и Лэдлоу переписывались ещё на протяжении двух лет, Лэдлоу исполняла его произведения в различных городах Германии.
Лэдлоу продолжала концертировать до 1855 г., когда вышла замуж и ушла со сцены.
Похоронена в Уокинге после кремации.
Семья
Отец — Александр Лэдлоу (англ. Alexander Laidlaw), мать — Энн Кедди (англ. Ann Keddy).
Муж — Джордж Томсон (англ. George Thomson);
- 4 дочери.
Напишите отзыв о статье "Лэдлоу, Анна Робена"
Примечания
- ↑ Энни Уилсон Паттерсон утверждает, что правильная последовательность имён — Робена Анна Лэдлоу, а местами их предложил поменять Роберт Шуман ради благозвучности. См.: [books.google.ru/books?id=yaBQ6s12RoUC&pg=PA105&lpg=PA105 Annie Wilson Patterson. Schumann] (1908).
- ↑ [books.google.ru/books?id=yVTo_GHbihoC&pg=PA134&lpg=PA134 Peter F. Ostwald. Schumann: The Inner Voices of a Musical Genius] — Northeastern University Press, 1987. — P. 134. (англ.)
Ссылки
- Hadden J. C. [en.wikisource.org/wiki/Laidlaw,_Anna_Robena_(DNB12) Laidlaw, Anna Robena] // Dictionary of National Biography. — 1912 supplement.
Отрывок, характеризующий Лэдлоу, Анна Робена
– Опять таки, полковник, – говорил генерал, – не могу я, однако, оставить половину людей в лесу. Я вас прошу , я вас прошу , – повторил он, – занять позицию и приготовиться к атаке.– А вас прошу не мешивайтся не свое дело, – отвечал, горячась, полковник. – Коли бы вы был кавалерист…
– Я не кавалерист, полковник, но я русский генерал, и ежели вам это неизвестно…
– Очень известно, ваше превосходительство, – вдруг вскрикнул, трогая лошадь, полковник, и делаясь красно багровым. – Не угодно ли пожаловать в цепи, и вы будете посмотрейть, что этот позиция никуда негодный. Я не хочу истребить своя полка для ваше удовольствие.
– Вы забываетесь, полковник. Я не удовольствие свое соблюдаю и говорить этого не позволю.
Генерал, принимая приглашение полковника на турнир храбрости, выпрямив грудь и нахмурившись, поехал с ним вместе по направлению к цепи, как будто всё их разногласие должно было решиться там, в цепи, под пулями. Они приехали в цепь, несколько пуль пролетело над ними, и они молча остановились. Смотреть в цепи нечего было, так как и с того места, на котором они прежде стояли, ясно было, что по кустам и оврагам кавалерии действовать невозможно, и что французы обходят левое крыло. Генерал и полковник строго и значительно смотрели, как два петуха, готовящиеся к бою, друг на друга, напрасно выжидая признаков трусости. Оба выдержали экзамен. Так как говорить было нечего, и ни тому, ни другому не хотелось подать повод другому сказать, что он первый выехал из под пуль, они долго простояли бы там, взаимно испытывая храбрость, ежели бы в это время в лесу, почти сзади их, не послышались трескотня ружей и глухой сливающийся крик. Французы напали на солдат, находившихся в лесу с дровами. Гусарам уже нельзя было отступать вместе с пехотой. Они были отрезаны от пути отступления налево французскою цепью. Теперь, как ни неудобна была местность, необходимо было атаковать, чтобы проложить себе дорогу.
Эскадрон, где служил Ростов, только что успевший сесть на лошадей, был остановлен лицом к неприятелю. Опять, как и на Энском мосту, между эскадроном и неприятелем никого не было, и между ними, разделяя их, лежала та же страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых. Все люди чувствовали эту черту, и вопрос о том, перейдут ли или нет и как перейдут они черту, волновал их.
Ко фронту подъехал полковник, сердито ответил что то на вопросы офицеров и, как человек, отчаянно настаивающий на своем, отдал какое то приказание. Никто ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары, чувствовали, что начальство само не знает, что делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
