Лэзэреску, Петре
Петре Лэзэреску | |
Общая информация | |
---|---|
Дата и место рождения | |
Гражданство | |
Рост |
188 см |
Вес |
70 кг |
Личные рекорды | |
5000 м |
14:31,99 (1999) |
10 000 м |
30:21,92 (2004) |
Полумарафон |
1:06,35 (2002) |
Марафон |
2:24,13 (2002) |
3000 м с/п |
8:42,78 (1996) |
Петре Лэзэреску | ||
Общая информация | ||
Родился | 18 июля 1970 (53 года) | |
Гражданство | Румыния | |
Информация о клубе | ||
Клуб | Цзянсу Сайнти | |
Должность | тренер по физподготовке | |
Карьера | ||
Тренерская карьера | ||
2005—2006 | Ботошани | тренер |
2006—2009 | Униря (Урзичени) | тренер |
2010—2012 | Кубань | тренер |
2012—н.в. | Динамо (Москва) | тренер |
2015—н.в. | Цзянсу Сайнти | тренер |
Пе́тре Лэзэре́ску (рум. Petre Lăzărescu; 18 июля 1970) — румынский легкоатлет, бегун (средние дистанции, стипль-чез, марафон).
Содержание
Карьера
Спортсмена
За время спортивной карьеры неоднократно становился чемпионом Румынии, завоевал свыше 180 медалей различного достоинства в легкоатлетических турнирах. Участвовал в крупнейших международных соревнованиях.
Тренера
После завершения карьеры профессионального спортсмена получил тренерское образование по лёгкой атлетике и стал готовить румынских атлетов к участию в соревнованиях.
C 2005 года был тренером по физподготовке в клубе «Ботошани». В 2006 году был приглашён в тренерский штаб Дана Петреску, возглавлявшего клуб «Униря» (Урзичени), где затем работал до конца 2009 года. Затем сотрудничал с Петреску в нескольких клубах «Кубань» (Краснодар), «Динамо» (Москва), «Цзянсу Сайнти».
Проходил стажировку в ведущих клубах чемпионатов Англии, Франции и Италии, методику которых использует в своей тренерской деятельности[1].
Напишите отзыв о статье "Лэзэреску, Петре"
Примечания
- ↑ [fckuban.ru/team/trainers_osn/46 Профиль на сайте ФК «Кубань»]
Ссылки
- [www.iaaf.org/athletes/biographies/athcode=198467 Петре Лэзэреску] — профиль на сайте IAAF (англ.)
- [www.all-athletics.com/node/65804 Профиль на сайте all-athletics.com]
Это заготовка статьи о легкоатлете. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Лэзэреску, Петре
Он сказал несколько слов с князем Андреем и Чернышевым о настоящей войне с выражением человека, который знает вперед, что все будет скверно и что даже не недоволен этим. Торчавшие на затылке непричесанные кисточки волос и торопливо прилизанные височки особенно красноречиво подтверждали это.Он прошел в другую комнату, и оттуда тотчас же послышались басистые и ворчливые звуки его голоса.
Не успел князь Андрей проводить глазами Пфуля, как в комнату поспешно вошел граф Бенигсен и, кивнув головой Болконскому, не останавливаясь, прошел в кабинет, отдавая какие то приказания своему адъютанту. Государь ехал за ним, и Бенигсен поспешил вперед, чтобы приготовить кое что и успеть встретить государя. Чернышев и князь Андрей вышли на крыльцо. Государь с усталым видом слезал с лошади. Маркиз Паулучи что то говорил государю. Государь, склонив голову налево, с недовольным видом слушал Паулучи, говорившего с особенным жаром. Государь тронулся вперед, видимо, желая окончить разговор, но раскрасневшийся, взволнованный итальянец, забывая приличия, шел за ним, продолжая говорить:
– Quant a celui qui a conseille ce camp, le camp de Drissa, [Что же касается того, кто присоветовал Дрисский лагерь,] – говорил Паулучи, в то время как государь, входя на ступеньки и заметив князя Андрея, вглядывался в незнакомое ему лицо.
– Quant a celui. Sire, – продолжал Паулучи с отчаянностью, как будто не в силах удержаться, – qui a conseille le camp de Drissa, je ne vois pas d'autre alternative que la maison jaune ou le gibet. [Что же касается, государь, до того человека, который присоветовал лагерь при Дрисее, то для него, по моему мнению, есть только два места: желтый дом или виселица.] – Не дослушав и как будто не слыхав слов итальянца, государь, узнав Болконского, милостиво обратился к нему:
– Очень рад тебя видеть, пройди туда, где они собрались, и подожди меня. – Государь прошел в кабинет. За ним прошел князь Петр Михайлович Волконский, барон Штейн, и за ними затворились двери. Князь Андрей, пользуясь разрешением государя, прошел с Паулучи, которого он знал еще в Турции, в гостиную, где собрался совет.
Князь Петр Михайлович Волконский занимал должность как бы начальника штаба государя. Волконский вышел из кабинета и, принеся в гостиную карты и разложив их на столе, передал вопросы, на которые он желал слышать мнение собранных господ. Дело было в том, что в ночь было получено известие (впоследствии оказавшееся ложным) о движении французов в обход Дрисского лагеря.
Первый начал говорить генерал Армфельд, неожиданно, во избежание представившегося затруднения, предложив совершенно новую, ничем (кроме как желанием показать, что он тоже может иметь мнение) не объяснимую позицию в стороне от Петербургской и Московской дорог, на которой, по его мнению, армия должна была, соединившись, ожидать неприятеля. Видно было, что этот план давно был составлен Армфельдом и что он теперь изложил его не столько с целью отвечать на предлагаемые вопросы, на которые план этот не отвечал, сколько с целью воспользоваться случаем высказать его. Это было одно из миллионов предположений, которые так же основательно, как и другие, можно было делать, не имея понятия о том, какой характер примет война. Некоторые оспаривали его мнение, некоторые защищали его. Молодой полковник Толь горячее других оспаривал мнение шведского генерала и во время спора достал из бокового кармана исписанную тетрадь, которую он попросил позволения прочесть. В пространно составленной записке Толь предлагал другой – совершенно противный и плану Армфельда и плану Пфуля – план кампании. Паулучи, возражая Толю, предложил план движения вперед и атаки, которая одна, по его словам, могла вывести нас из неизвестности и западни, как он называл Дрисский лагерь, в которой мы находились. Пфуль во время этих споров и его переводчик Вольцоген (его мост в придворном отношении) молчали. Пфуль только презрительно фыркал и отворачивался, показывая, что он никогда не унизится до возражения против того вздора, который он теперь слышит. Но когда князь Волконский, руководивший прениями, вызвал его на изложение своего мнения, он только сказал: