Лэйн, Эварт
| Эварт Лэйн | |
| англ. Ewart Layne | |
| Прозвище |
Headache (Головная боль) |
|---|---|
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Принадлежность | |
| Род войск |
сухопутные войска |
| Годы службы | |
| Звание | |
| Командовал |
министерство обороны Гренады (1981), штаб PRA (1981–1983), первый округ PRA |
| Сражения/войны |
Перевороты на Гренаде марта 1979 и октября 1983 года, Вторжение США на Гренаду |
Эварт Джозеф Лэйн (англ. Ewart Joseph Layne; 7 мая 1958, Сент-Джорджес) — гренадский коммунистический политик и военный, член политбюро ЦК Нового движения ДЖУЭЛ. Подполковник гренадской армии (PRA), начальник штаба PRA, член Народно-революционного правительства, министр обороны Гренады в 1981 году. Участник государственных переворотов марта 1979 и октября 1983. Заместитель председателя Революционного военного совета в октябре 1983. Осуждён по процессу Гренада 17, приговорён к смертной казни с заменой на пожизненное заключение. Освобождён в 2009 году.
Содержание
Коммунистический активист
Родился в католической семье. В детстве отличался глубокой религиозностью. После окончания школы и колледжа работал преподавателем математики и экономики. Совмещал преподавание с активной деятельностью в коммунистическом подполье.
С ранней юности Эварт Лэйн проникся идеями марксизма-ленинизма. Участвовал в создании молодёжного движения JOY. Вступил в коммунистическую группировку OREL, участвовал в кампании Бернарда Корда на парламентских выборах 1976 года. После создания Нового движения ДЖУЭЛ (NJM) Лэйн вошёл в число «12 апостолов» — костяка Национально-освободительной армии — и прошёл военную подготовку в Гайане. Был известен под кличкой Headache (Головная боль).
Военная и партийно-правительственная карьера
Эварт Лэйн сыграл одну из ключевых ролей в государственном перевороте и свержении правительства Эрика Гейри 13 марта 1979. Он был одним из командиров успешной атаки боевиков NJM на правительственные казармы. С приходом к власти NJM и Народно-революционного правительства (PRG) во главе с Морисом Бишопом 21-летний Лэйн получил звание капитана и стал одним из руководителей Народно-революционной армии. С ноября 1979 года — член ЦК NJM.
В функции PRA входили политические репрессии, в армейском ведении находились места заключения. В 1980 году капитан Лэйн получил взыскание ЦК за жестокое обращение с заключёнными (редкий случай в истории NJM).
В июне 1981 года Эварт Лэйн был произведён в майоры и занял пост министра обороны Гренады. Три месяца спустя по предложению заместителя премьер-министра Бернарда Корда система военного управления была реорганизована; майор Лэйн назначен начальником штаба PRA. В 1982 году Эварту Лэйну было присвоено звание подполковника и предоставлена должность заместителя министра обороны (этот пост занимал тогда сам премьер-министр Бишоп).
С конца 1981 года Лэйн состоял также в секретном правительственном комитете по обороне и безопасности. В октябре 1982 стал членом высшего органа партийно-государственного руководства — политбюро ЦК NJM.
Подполковник Эварт Лэйн являлся ближайшим подчинённым командующего PRA генерала Хадсона Остина. Именно Лэйн осуществлял повседневное оперативное управление гренадской армией. Одновременно он командовал первым военным округом PRA. Руководил армейской системой партийно-политического воспитания, курировал парторганизацию NJM на строительстве международного аэропорта. Возглавлял совет директоров гренадской сельскохозяйственной госкомпании.
Политически Эварт Лэйн стоял на позициях ортодоксального коммунизма, ориентировался на идеологию OREL и группу Бернарда Корда-Хадсона Остина. Выступал за коллективизацию и огосударствление сельского хозяйства Гренады. Добивался тотального партийного контроля над обществом; проявлял обеспокоенность даже в связи с распространением «элементов раста» (при том, что растаманы в основном поддерживали режим NJM). Покровительствовал проправительственным элементам; известен случай, когда Лэйн вынудил дирекцию пивоваренного предприятия оплатить дни прогула работнику-милиционеру.
В 1983 году Эварт Лэйн посещал СССР по линии контактов между гренадским и советским министерствами обороны.
Роль в перевороте 1983
Осенью 1983 года Эварт Лэйн был одним из лидеров сталинистской группы Бернарда Корда в противоборстве с популистской группой Мориса Бишопа. Он был категорическим противником планов Бишопа по нормализации отношений с США и либерализации режима. На заседании ЦК NJM 25 сентября 1983 Лэйн поддерживал требование Корда к Бишопу разделить верховную власть. В октябре Лэйн был одним из авторов решения о смещении и аресте Бишопа.
19 октября 1983 сторонники Бишопа освободили его из-под ареста и захватили армейскую штаб-квартиру в Форт Руперте. 25-летний подполковник Эварт Лэйн приказал 23-летнему лейтенанту Каллистусу Бернарду вернуть Форт Руперт под контроль правительственных сил. Результатом стало кровопролитное столкновение. Штаб-квартира была отбита, Морис Бишоп, Юнисон Уайтмен, Жаклин Крефт и несколько их ближайших сподвижников расстреляны на месте, трупы сожжены.
В тот же день генерал Хадсон Остин распустил PRG и создал Революционный военный совет (RMC) под своим председательством. Эварт Лэйн занял пост заместителя председателя RMC.
Арест, суд, приговор
Переворот, кровопролитие и убийство Мориса Бишопа создали повод для вторжения США на Гренаду, начавшегося 25 октября 1983. Эварт Лэйн пытался оказать сопротивление американским войскам. Скрывался вместе с генералом Остином и майором Корнуоллом (укрытие предоставляли граждане ГДР)[1]. 27 октября все трое были обнаружены американцами, арестованы и переданы новым гренадским властям. (В то же время сам Лэйн утверждал, будто был взят в плен 30 октября.)
Эварт Лэйн предстал перед судом в составе группы Гренада 17. По его словам, 19 октября 1983 он подвергался физическому давлению. В то же время, Лэйн не пытался переложить на высшее командование ответственность за отданный им приказ о штурме Форт Руперта.
В декабре 1986 года четырнадцать подсудимых — в том числе Бернард Корд, Хадсон Остин, Леон Корнуолл, Каллистус Бернард, Эварт Лэйн — были признаны виновными в перевороте, узурпации власти и убийстве в Форт Руперте и приговорены к смертной казни[2]. В 1991 году смертные приговоры заменили на пожизненное заключение.
«Пробуждение» и освобождение
В тюрьме Ричмонд Хилл Эварт Лэйн получил степень бакалавра права Лондонского университета. Участвовал в адвентистской пенитенциарной программе борьбы с наркоманией. Организовывал среди заключённых спортивные соревнования, участвовал в тюремных строительных работах. Юридическая защита Лэйна утверждала, что он пережил в заключении «духовное пробуждение»[3].
В 1996 году Эварт Лэйн участвовал в написании открытого послания Reflections and Apologies — Размышления с просьбой о прощении. В этом документе «некоторые бывшие лидеры NJM» заявили о принятии на себя морально-политической ответственности за происшедшее на Гренаде в 1979—1983, принесли извинения гренадскому народу за пережитые бедствия и обязались в будущем прекратить политическую деятельность.
В сентябре 1999 Эварт Лэйн сделал заявление для СМИ, в котором сообщил, что по «молодости и незрелости» не предвидел «катастрофических последствий» своих действий 19 октября 1983 года. Он снова подтвердил, что отдал приказ о штурме Форт Руперта. Этот свой акт он мотивировал тем, что сторонники Бишопа перешли к силовому противостоянию, которое грозило гражданской войной[4].
Эварт Лэйн был освобождён 5 сентября 2009 (вместе с Бернардом Кордом, Каллистусом Бернардом, Леоном Корнуоллом, Селвином Стрэчаном, Лиэмом Джеймсом, Дэйвом Бартоломью) после почти 26-летнего заключения.
В начале 2014 года Эварт Лэйн опубликовал книгу We Move Tonight — Мы двинем сегодня ночью, в которой изложил свою версию октябрьских событий 1983[5].
Напишите отзыв о статье "Лэйн, Эварт"
Примечания
- ↑ [www.thegrenadarevolutiononline.com/cornwall.html Leon Cornwall (1954-)]
- ↑ [articles.latimes.com/1986-12-05/news/mn-790_1_grenada-leader 14 Convicted of Murdering Grenada Leader, 10 Others]
- ↑ [grenadasports.gd/judgment-on-sentencing-justice-francis-belle/ JUDGMENT ON SENTENCING — JUSTICE FRANCIS BELLE / Case No 19 of 1984. Ewart Layne]
- ↑ [www.thegrenadarevolutiononline.com/layne.html Ewart Joseph 'Headache' Layne (1958-)]
- ↑ [nowgrenada.com/2013/12/ewart-layne-launch-book-grenadas-revolution/ Ewart Layne To Launch Book About Grenada’s Revolution]
Отрывок, характеризующий Лэйн, Эварт
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.
Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
