Лэкэтуш, Мариус

Мариус Лэкэтуш
Общая информация
Полное имя	Мариус Михай Лэкэтуш
Родился	Брашов, Брашов, Румыния
Гражданство
Рост	181 см
Позиция	нападающий
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Молодёжные клубы
1977–1981	Брашов
Клубная карьера*
1981—1983	Брашов	45 (5)
1983—1990	Стяуа	200 (59)
1990—1991	Фиорентина	21 (3)
1991—1993	Реал Овьедо	51 (7)
1993—2000	Стяуа	156 (39)
2000	Национал	12 (0)
Национальная сборная**
1984—1998	/ Румыния	84 (13)
Тренерская карьера
2000—2001	Национал
2001	Панама	помощник
2001—2002	Оцелул
2002—2003	Брашов
2003	Румыния	помощник
2004	Чахлэул
2005	Интер-Газ
2006—2007	УТА
2007—2008	Стяуа
2009	Стяуа
2009—2010	Васлуй
2010—2011	Стяуа
2012	Тыргу-Муреш
2013—2014	КСМС
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Ма́риус Миха́й Лэкэту́ш (рум. Marius Mihai Lăcătuş; 5 апреля 1964, род. Брашов, Брашов, Румыния) — румынский футболист, выступавший на позиции оттянутого нападающего. Игрок сборной Румынии.

Участник двух чемпионатов мира (1990, 1998), чемпионата Европы (1996). Автор двух мячей в ворота сборной СССР на чемпионате мира 1990 года в Италии.

Большую часть своей карьеры провёл в бухарестском «Стяуа», в составе которого 10 раз становился чемпионом Румынии, что является национальным рекордом, выигрывал Кубок европейских чемпионов и Суперкубок УЕФА.

До 2011 года тренер «Стяуа».

Достижения

• Чемпион Румынии (10 раз) — 1984/85, 1985/86, 1986/87, 1987/88, 1988/89, 1993/94, 1994/95, 1995/96, 1996/97, 1997/98
• Обладатель Кубка Румынии (6 раз) — 1984/85, 1986/87, 1988/89, 1995/96, 1996/97, 1998/99
• Обладатель Суперкубка Румынии (3 раза) — 1994, 1995, 1998
• Обладатель Кубка европейских чемпионов — 1985/86
• Обладатель Суперкубка УЕФА — 1986

Ссылки

• [www.national-football-teams.com/v2/player.php?id=14746 Статистика на сайте National Football Teams] (англ.)

Отрывок, характеризующий Лэкэтуш, Мариус

И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?