Лэнд, Эдвин Герберт

Эдвин Герберт Лэнд
Edwin Herbert Land
Лэнд на обложке журнала LIFE
Научная сфера:	Оптика, Кристаллооптика
Учёная степень:	Доктор наук
Учёное звание:	Профессор
Известен как:	Основатель корпорации Polaroid

Эдвин Герберт Лэнд (англ. Edwin Herbert Land; 7 мая 1909, Бриджпорт (Коннектикут) — 1 марта 1991, Кембридж (Массачусетс)) — американский учёный и изобретатель, основатель корпорации Polaroid. Он стал первым, кто использовал принципы поляризации во многих потребительских товарах и изобрёл одноступенный фотопроцесс. По количеству полученных патентов на изобретения — 535 — уступал только Томасу Эдисону.

Карьера

Его дедушка и бабушка Соломоновичи (еврейского происхождения) эмигрировали в США из Российской Империи в 1880-х годах. С раннего детства Эдвин Лэнд экспериментировал со светом, калейдоскопами и стереоскопами, что позволило ему уже в 1929 году, будучи студентом Гарвардского университета, разработать и сконструировать первый в мире поляризующий материал для коммерческих нужд.

Лаборатории Лэнда-Уиилрайта

В 1932 году Лэнд совместно с Уиилрайтом, преподавателем Гарвардского университета и выходцем из богатой семьи, основал компанию для коммерциализации материала для солнечных очков и светофильтров фотоаппаратов. Впоследствии появились и другие инвесторы.

Корпорация Polaroid

В 1937 году компания была переименована в Polaroid, и первая пара очков была продана уже в конце 1930-х годов. Спрос возрастал, и вскоре продукция Polaroid пересекла границы Европы и Азии. В 1948 году фирма Polaroid запускает производство фотоматериалов одноступенного процесса и фотоаппаратов для моментальной фотографии, выдающих готовый снимок сразу после съёмки.

Фотокомплекты нового типа состояли из светочувствительного материала, приёмной бумаги и капсул с проявляюще-фиксирующей пастой. Процесс проявления запускается сразу после съёмки, давая готовый позитив через несколько секунд. Цветные фотоматериалы одноступенного процесса, поступившие на рынок в 1962 году, также изобретены Лэндом.

В начале 1970-х годов занялся созданием интегральных комплектов для моментальной фотографии, не требующих разделения негатива и позитива после проявления. Новая серия фотоматериалов и фотоаппараты для них получили название Polaroid SX-70. В 1975 году Лэнд перешел с поста президента компании на пост исполнительного директора (CEO), в 1980 году перешел на пост председателя совета директоров Polaroid. В 1982 году покинул совет директоров и ушел из компании после коммерческого провала новой разработки — цветной любительской киноплёнки одноступенного процесса Polavision.

Последние годы жизни

После ухода из Polaroid он основал в 1980 году Институт науки Роуленда, в котором проводились исследования по биологии, физике и химии. После смерти все его бумаги и заметки были уничтожены личным помощником.

Награды

В число наград входят:

• Медаль Эллиота Крессона (1938)
• Медаль Джона Скотта (1938)
• Премия Румфорда (1945)
• Медаль Холли (1948)
• Медаль и премия Дадделла (1949)
• Медаль Говарда Поттса (1956)
• Медаль прогресса (Королевское фотографическое общество) (1957)
• Медаль прогресса (Фотографическое общество Америки) (1960)
• Премия Уильяма Проктера за научные достижения (1963)
• Президентская медаль Свободы (1963)
• Медаль Фредерика Айвса (1967)
• Национальная научная медаль США (1967)
• Премия памяти Рихтмайера (1971)
• Премия основателей NAE (1972)
• Медаль Перкина (1974)
• Золотая медаль SPIE (1979)
• Премия Гарольда Пендера (1979)
• Премия Харви (1979)
• Национальная медаль США в области технологий и инноваций (1988)

В 1951-1954 годах был президентом Американской академии искусств и наук.

Память

В его честь названа Медаль Эдвина Лэнда.

Литература

• М. Томилин Эдвин Лэнд — эпоха в фотографии (рус.) // «Советское фото» : журнал. — 1993. — № 1—2. — С. 44—45. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0869-4648&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0869-4648].

Отрывок, характеризующий Лэнд, Эдвин Герберт

В день именин Элен у князя Василья ужинало маленькое общество людей самых близких, как говорила княгиня, родные и друзья. Всем этим родным и друзьям дано было чувствовать, что в этот день должна решиться участь именинницы.
Гости сидели за ужином. Княгиня Курагина, массивная, когда то красивая, представительная женщина сидела на хозяйском месте. По обеим сторонам ее сидели почетнейшие гости – старый генерал, его жена, Анна Павловна Шерер; в конце стола сидели менее пожилые и почетные гости, и там же сидели домашние, Пьер и Элен, – рядом. Князь Василий не ужинал: он похаживал вокруг стола, в веселом расположении духа, подсаживаясь то к тому, то к другому из гостей. Каждому он говорил небрежное и приятное слово, исключая Пьера и Элен, которых присутствия он не замечал, казалось. Князь Василий оживлял всех. Ярко горели восковые свечи, блестели серебро и хрусталь посуды, наряды дам и золото и серебро эполет; вокруг стола сновали слуги в красных кафтанах; слышались звуки ножей, стаканов, тарелок и звуки оживленного говора нескольких разговоров вокруг этого стола. Слышно было, как старый камергер в одном конце уверял старушку баронессу в своей пламенной любви к ней и ее смех; с другой – рассказ о неуспехе какой то Марьи Викторовны. У середины стола князь Василий сосредоточил вокруг себя слушателей. Он рассказывал дамам, с шутливой улыбкой на губах, последнее – в среду – заседание государственного совета, на котором был получен и читался Сергеем Кузьмичем Вязмитиновым, новым петербургским военным генерал губернатором, знаменитый тогда рескрипт государя Александра Павловича из армии, в котором государь, обращаясь к Сергею Кузьмичу, говорил, что со всех сторон получает он заявления о преданности народа, и что заявление Петербурга особенно приятно ему, что он гордится честью быть главою такой нации и постарается быть ее достойным. Рескрипт этот начинался словами: Сергей Кузьмич! Со всех сторон доходят до меня слухи и т. д.
– Так таки и не пошло дальше, чем «Сергей Кузьмич»? – спрашивала одна дама.
– Да, да, ни на волос, – отвечал смеясь князь Василий. – Сергей Кузьмич… со всех сторон. Со всех сторон, Сергей Кузьмич… Бедный Вязмитинов никак не мог пойти далее. Несколько раз он принимался снова за письмо, но только что скажет Сергей … всхлипывания… Ку…зьми…ч – слезы… и со всех сторон заглушаются рыданиями, и дальше он не мог. И опять платок, и опять «Сергей Кузьмич, со всех сторон», и слезы… так что уже попросили прочесть другого.
– Кузьмич… со всех сторон… и слезы… – повторил кто то смеясь.
– Не будьте злы, – погрозив пальцем, с другого конца стола, проговорила Анна Павловна, – c'est un si brave et excellent homme notre bon Viasmitinoff… [Это такой прекрасный человек, наш добрый Вязмитинов…]
Все очень смеялись. На верхнем почетном конце стола все были, казалось, веселы и под влиянием самых различных оживленных настроений; только Пьер и Элен молча сидели рядом почти на нижнем конце стола; на лицах обоих сдерживалась сияющая улыбка, не зависящая от Сергея Кузьмича, – улыбка стыдливости перед своими чувствами. Что бы ни говорили и как бы ни смеялись и шутили другие, как бы аппетитно ни кушали и рейнвейн, и соте, и мороженое, как бы ни избегали взглядом эту чету, как бы ни казались равнодушны, невнимательны к ней, чувствовалось почему то, по изредка бросаемым на них взглядам, что и анекдот о Сергее Кузьмиче, и смех, и кушанье – всё было притворно, а все силы внимания всего этого общества были обращены только на эту пару – Пьера и Элен. Князь Василий представлял всхлипыванья Сергея Кузьмича и в это время обегал взглядом дочь; и в то время как он смеялся, выражение его лица говорило: «Так, так, всё хорошо идет; нынче всё решится». Анна Павловна грозила ему за notre bon Viasmitinoff, а в глазах ее, которые мельком блеснули в этот момент на Пьера, князь Василий читал поздравление с будущим зятем и счастием дочери. Старая княгиня, предлагая с грустным вздохом вина своей соседке и сердито взглянув на дочь, этим вздохом как будто говорила: «да, теперь нам с вами ничего больше не осталось, как пить сладкое вино, моя милая; теперь время этой молодежи быть так дерзко вызывающе счастливой». «И что за глупость всё то, что я рассказываю, как будто это меня интересует, – думал дипломат, взглядывая на счастливые лица любовников – вот это счастие!»
Среди тех ничтожно мелких, искусственных интересов, которые связывали это общество, попало простое чувство стремления красивых и здоровых молодых мужчины и женщины друг к другу. И это человеческое чувство подавило всё и парило над всем их искусственным лепетом. Шутки были невеселы, новости неинтересны, оживление – очевидно поддельно. Не только они, но лакеи, служившие за столом, казалось, чувствовали то же и забывали порядки службы, заглядываясь на красавицу Элен с ее сияющим лицом и на красное, толстое, счастливое и беспокойное лицо Пьера. Казалось, и огни свечей сосредоточены были только на этих двух счастливых лицах.
Пьер чувствовал, что он был центром всего, и это положение и радовало и стесняло его. Он находился в состоянии человека, углубленного в какое нибудь занятие. Он ничего ясно не видел, не понимал и не слыхал. Только изредка, неожиданно, мелькали в его душе отрывочные мысли и впечатления из действительности.