Любавин, Николай Николаевич
| Николай Николаевич Любавин | |
| Место работы: |
Императорский Московский университет |
|---|---|
| Учёная степень: |
доктор наук |
| Учёное звание: |
профессор |
Любавин Николай Николаевич (10 (22) апреля 1845 года, Санкт-Петербург — 17 декабря 1918 года, Москва) — российский учёный в области химии.
Содержание
Биография
Окончил Санкт-Петербургский университет (1868). С 1871 по 1886 год работал там же у Н. А. Меншуткина, лаборант, позже — приват-доцент. До того, в 1868—1870 годах стажировался в лабораториях А. В. Кольбе в Лейпциге, А. И. Ф. Байера в Берлине, Р. В. Бунзена и А. Ладенбурга в Гейдельберге, П. Э. М. Бертло в Париже.
Защитил магистерскую диссертацию по химии (1874), тема диссертации «Аммиачные соединения валерианового альдегида». В 1887 году защитил докторскую диссертацию на тему «О пиридных соединениях».
Научные интересы
Органическая и техническая химия. В 1881 году первым синтезировал лейцин из валерианового альдегида и аланин из ацетальдегида.
Педагогическая деятельность
С 1886 года преподавал в Московском университете, экстраординарный профессор (1890), ординарный профессор кафедры технологии и технической химии (1898—1907) физико-математического факультета.
Читал лекции по технической химии.
Библиография
«Техническая химия. Т. 1-7» (учебник, 1897—1926);
«Кафедра технологии и технической химии в Московском университете с 1855 г.» (1906).
Напишите отзыв о статье "Любавин, Николай Николаевич"
Литература
Любавина Т. Н., Николай Николаевич Любавин, «Журнал Русского физ.-хим. об-ва. Часть химическая», 1928, т. 60, прилож. к вып. 5, стр. 139—40;
Примечания
Ссылки
- [letopis.msu.ru/peoples/970 Летопись Московского университета]
- Любавин, Николай Николаевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- [bioslovhist.history.spbu.ru/component/fabrik/details/1/449.html Санкт-Петербургский государственный университет/ Биографика СПбГУ]
Отрывок, характеризующий Любавин, Николай Николаевич
M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.
– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
