Любарт Гедиминович

Запрос «Любарт» перенаправляется сюда; см. также другие значения.

Дмитрий Гедиминович<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Свадьба князя</td></tr>
Князь Галицкий и Волынский
1340 — 1349
Предшественник:	Юрий II Болеслав
Преемник:	Галицкое княжество завоевано
Великий князь Волынский
1340 — 1366
Предшественник:	Юрий II Болеслав
Преемник:	Александр Кориатович
1370 — 1383
Предшественник:	Александр Кориатович
Преемник:	Фёдор Любартович
Рождение:	после 1300 года Литва
Смерть:	4 Августа 1383 Владимир-Волынский
Род:	Гедиминовичи
Отец:	Гедимин
Мать:	Ольга, дочь князя Всеволода Смоленского
Супруга:	1 брак: Анна-Буче (Эфемия), дочь Андрея Галицкого, 2 брак: Ольга-Агафья Константиновна, племянница Симеона Гордого
Дети:	Федор Любартович, князь Волынский (1383-1392), Иван Любартович, Лазарь Любартович, Семен Любартович

Лю́барт Гедими́нович (в крещении — Дмитрий; после 1300— 4 Августа 1383.) — литовско-русский князь, младший сын Гедимина. Князь луцкий (ок. 1323—1324, 1340—1383), любарский (восточноволынский) (1323—1340), великий князь волынский (1340—1366, 1370—1383), князь галицкий и волынский (1340—1349), галицкий (1353—1354, 1376—1377), последний правитель единого Галицко-Волынского княжества.

Биография

Любарт Гедиминович родился в семье великого князя литовского Гедимина и его второй жены Ольги, дочери князя Всеволода Смоленского, став его седьмым, младшим сыном. Принял православие под именем Дмитрий и женился на единственной дочери галицко-волынского короля Андрея Юрьевича. Хроника литовская и жмойтская свидетельствует о том, что Любарт «по смерти Володимѣра взял князство Володимѣрское все, Луцкое и Волынское». Под именем Владимира имеется в виду сын Льва Юрьевича Галицкого Владимир Львович. Уделами на Волыни Любарт владел с 1323 года, а полностью занял Волынское княжество в 1340 году.

В 1340 году умер галицко-волынский князь Юрий-Болеслав Тройденович (сын мазовецкого князя и сестры Андрея Юрьевича). Поскольку жена Любарта была последней в роду королей Галиции (двоюродной сестрой умершего), то Любарт начал претендовать на Галич и всю Волынь. Но польский король Казимир III немедленно занял Перемышльскую землю, поставив под угрозу владения Любарта, а позже, в 1349 (после смерти воеводы и боярина Дмитрия Детька, управлявшего Галичем от имени Любарта), завладел и Львовом. Началась многолетняя борьба Любарта и Казимира за наследство галицких королей, получившая название Война за галицко-волынское наследство, во время которой Любарт занял Владимир, Кременец и Белз, но из-за предательства попал в плен к Казимиру. Из плена его освободил брат Кейстут. На протяжении нескольких лет братьям удавалось контролировать только Владимир, Белз и Кременец, отбитые у Казимира.

Любарт заручился поддержкой великого князя московского Симеона Гордого, и стал действовать смелее против поляков. В 1349 году Казимир занял Волынь, но, как только он распустил войско по домам, Любарт и Кейстут направили свои войска на Холмские, Белзкие и Волынские земли, и быстро заняли их, после чего направились к Львову, по пути уничтожая всё в польской приграничной области.

В 1350 году овдовевший Любарт женился вторично — на племяннице московского князя Семёна Ивановича, дочери ростовского князя Константина Васильевича Ольге-Агафии.

В 1366 году Казимир III занял Волынь, во владении Любарта осталась лишь Луцкая земля. Управление Владимиром-Волынским польский король поручил литовскому князю на польской службе Александру Кориатовичу. В 1370 году Казимир Великий умер, князь Александр Кориатович перешел обратно на сторону Великого княжества Литовского, а Любарт вернул Владимир-Волынский. В 1381—1383 годах принимал участие в борьбе за власть Витовта и Ягайло, поддерживал брата Кейстута и племянника Витовта. В 1382 году после смерти польско-венгерского короля Людовика Великого выкупил потерянные в 1370-х годах города (Городло, Лопатин, Кременец и другие). Умер Любарт в 1383, по другим источникам — в 1385 году в Галицко-Волынском княжестве. Дата 1383 подтверждается текстом записи писца к Луцкой (Флорентийской) псалтыри, датированной 4 августа 1384 (7892) года, автор которой, священник Иван, указал, что пишет «первого лѣт(а) по см(е)рти князя великого Дмитрья Кедиминовича, при княженьи дѣтии его Федоту, Лазорю, Семёну». Это время на Волыни иерей Иван характеризует так: «Бяше веремя не стройно, но бѣдно, уставаше бѣство (то есть „началось бегство“, люди стали покидать свои места), и ту начаху являтися см(е)рти напрасныя, и то слышаче и видяче, трепетно ужасахомся, пекущеся собою о см(е)рти».

Семья

В 1321—1323 годах женился на Анне-Буче (Эфемии) (умерла до 1349), дочери волынского князя Андрея Юрьевича. Сыновья:

• Иван (умер в конце XIV века);
• Лазарь (умер после 1386);
• Семён (умер после 1386).

В 1350 году князь женился во второй раз на Ольге-Агафье, дочери ростовского князя Константина Васильевича, которая умерла после 1386. Дети:

• Фёдор (ок. 1351 — после 1 июня 1431) — князь Волынский (1383—1390), Северский (1393—1405) и Жидачевский (ок. 1405—1431);
• Дмитрий. По некоторым данным (опровергаемым, впрочем, современными исследователями), потомками Дмитрия являются князья Сангушко, Сангушко-Каширские и Сангушко-Ковельские.

Литература

• Любарт Гедиминович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Богуславский В. В., Бурминов В. В. Русь рюриковичей. Иллюстрированный исторический словарь.
• [history.franko.lviv.ua/dovidnyk.htm Довідник з історії України. За ред. І. Підкови та Р. Шуста.- К.: Генеза, 1993.]
• Коган В.М., Домбровский-Шалагин В.И. Князь Рюрик и его потомки: Историко-генеалогический свод. — СПб.: «Паритет», 2004. — 688 с. — 3000 экз. — ISBN 5-93437-149-5.

Отрывок, характеризующий Любарт Гедиминович

«Едва ли выйдет другой такой случай, как нынче, напасть на транспорт. Одному нападать слишком рискованно, а отложить до другого дня – из под носа захватит добычу кто нибудь из больших партизанов», – думал Денисов, беспрестанно взглядывая вперед, думая увидать ожидаемого посланного от Долохова.
Выехав на просеку, по которой видно было далеко направо, Денисов остановился.
– Едет кто то, – сказал он.
Эсаул посмотрел по направлению, указываемому Денисовым.
– Едут двое – офицер и казак. Только не предположительно, чтобы был сам подполковник, – сказал эсаул, любивший употреблять неизвестные казакам слова.
Ехавшие, спустившись под гору, скрылись из вида и через несколько минут опять показались. Впереди усталым галопом, погоняя нагайкой, ехал офицер – растрепанный, насквозь промокший и с взбившимися выше колен панталонами. За ним, стоя на стременах, рысил казак. Офицер этот, очень молоденький мальчик, с широким румяным лицом и быстрыми, веселыми глазами, подскакал к Денисову и подал ему промокший конверт.
– От генерала, – сказал офицер, – извините, что не совсем сухо…
Денисов, нахмурившись, взял конверт и стал распечатывать.
– Вот говорили всё, что опасно, опасно, – сказал офицер, обращаясь к эсаулу, в то время как Денисов читал поданный ему конверт. – Впрочем, мы с Комаровым, – он указал на казака, – приготовились. У нас по два писто… А это что ж? – спросил он, увидав французского барабанщика, – пленный? Вы уже в сраженье были? Можно с ним поговорить?
– Ростов! Петя! – крикнул в это время Денисов, пробежав поданный ему конверт. – Да как же ты не сказал, кто ты? – И Денисов с улыбкой, обернувшись, протянул руку офицеру.
Офицер этот был Петя Ростов.
Во всю дорогу Петя приготавливался к тому, как он, как следует большому и офицеру, не намекая на прежнее знакомство, будет держать себя с Денисовым. Но как только Денисов улыбнулся ему, Петя тотчас же просиял, покраснел от радости и, забыв приготовленную официальность, начал рассказывать о том, как он проехал мимо французов, и как он рад, что ему дано такое поручение, и что он был уже в сражении под Вязьмой, и что там отличился один гусар.
– Ну, я г'ад тебя видеть, – перебил его Денисов, и лицо его приняло опять озабоченное выражение.
– Михаил Феоклитыч, – обратился он к эсаулу, – ведь это опять от немца. Он пг'и нем состоит. – И Денисов рассказал эсаулу, что содержание бумаги, привезенной сейчас, состояло в повторенном требовании от генерала немца присоединиться для нападения на транспорт. – Ежели мы его завтг'а не возьмем, они у нас из под носа выг'вут, – заключил он.
В то время как Денисов говорил с эсаулом, Петя, сконфуженный холодным тоном Денисова и предполагая, что причиной этого тона было положение его панталон, так, чтобы никто этого не заметил, под шинелью поправлял взбившиеся панталоны, стараясь иметь вид как можно воинственнее.
– Будет какое нибудь приказание от вашего высокоблагородия? – сказал он Денисову, приставляя руку к козырьку и опять возвращаясь к игре в адъютанта и генерала, к которой он приготовился, – или должен я оставаться при вашем высокоблагородии?
– Приказания?.. – задумчиво сказал Денисов. – Да ты можешь ли остаться до завтрашнего дня?
– Ах, пожалуйста… Можно мне при вас остаться? – вскрикнул Петя.
– Да как тебе именно велено от генег'ала – сейчас вег'нуться? – спросил Денисов. Петя покраснел.
– Да он ничего не велел. Я думаю, можно? – сказал он вопросительно.
– Ну, ладно, – сказал Денисов. И, обратившись к своим подчиненным, он сделал распоряжения о том, чтоб партия шла к назначенному у караулки в лесу месту отдыха и чтобы офицер на киргизской лошади (офицер этот исполнял должность адъютанта) ехал отыскивать Долохова, узнать, где он и придет ли он вечером. Сам же Денисов с эсаулом и Петей намеревался подъехать к опушке леса, выходившей к Шамшеву, с тем, чтобы взглянуть на то место расположения французов, на которое должно было быть направлено завтрашнее нападение.
– Ну, бог'ода, – обратился он к мужику проводнику, – веди к Шамшеву.
Денисов, Петя и эсаул, сопутствуемые несколькими казаками и гусаром, который вез пленного, поехали влево через овраг, к опушке леса.


Дождик прошел, только падал туман и капли воды с веток деревьев. Денисов, эсаул и Петя молча ехали за мужиком в колпаке, который, легко и беззвучно ступая своими вывернутыми в лаптях ногами по кореньям и мокрым листьям, вел их к опушке леса.
Выйдя на изволок, мужик приостановился, огляделся и направился к редевшей стене деревьев. У большого дуба, еще не скинувшего листа, он остановился и таинственно поманил к себе рукою.
Денисов и Петя подъехали к нему. С того места, на котором остановился мужик, были видны французы. Сейчас за лесом шло вниз полубугром яровое поле. Вправо, через крутой овраг, виднелась небольшая деревушка и барский домик с разваленными крышами. В этой деревушке и в барском доме, и по всему бугру, в саду, у колодцев и пруда, и по всей дороге в гору от моста к деревне, не более как в двухстах саженях расстояния, виднелись в колеблющемся тумане толпы народа. Слышны были явственно их нерусские крики на выдиравшихся в гору лошадей в повозках и призывы друг другу.
– Пленного дайте сюда, – негромко сказал Денисоп, не спуская глаз с французов.
Казак слез с лошади, снял мальчика и вместе с ним подошел к Денисову. Денисов, указывая на французов, спрашивал, какие и какие это были войска. Мальчик, засунув свои озябшие руки в карманы и подняв брови, испуганно смотрел на Денисова и, несмотря на видимое желание сказать все, что он знал, путался в своих ответах и только подтверждал то, что спрашивал Денисов. Денисов, нахмурившись, отвернулся от него и обратился к эсаулу, сообщая ему свои соображения.
Петя, быстрыми движениями поворачивая голову, оглядывался то на барабанщика, то на Денисова, то на эсаула, то на французов в деревне и на дороге, стараясь не пропустить чего нибудь важного.
– Пг'идет, не пг'идет Долохов, надо бг'ать!.. А? – сказал Денисов, весело блеснув глазами.
– Место удобное, – сказал эсаул.
– Пехоту низом пошлем – болотами, – продолжал Денисов, – они подлезут к саду; вы заедете с казаками оттуда, – Денисов указал на лес за деревней, – а я отсюда, с своими гусаг'ами. И по выстг'елу…
– Лощиной нельзя будет – трясина, – сказал эсаул. – Коней увязишь, надо объезжать полевее…
В то время как они вполголоса говорили таким образом, внизу, в лощине от пруда, щелкнул один выстрел, забелелся дымок, другой и послышался дружный, как будто веселый крик сотен голосов французов, бывших на полугоре. В первую минуту и Денисов и эсаул подались назад. Они были так близко, что им показалось, что они были причиной этих выстрелов и криков. Но выстрелы и крики не относились к ним. Низом, по болотам, бежал человек в чем то красном. Очевидно, по нем стреляли и на него кричали французы.
– Ведь это Тихон наш, – сказал эсаул.
– Он! он и есть!
– Эка шельма, – сказал Денисов.
– Уйдет! – щуря глаза, сказал эсаул.
Человек, которого они называли Тихоном, подбежав к речке, бултыхнулся в нее так, что брызги полетели, и, скрывшись на мгновенье, весь черный от воды, выбрался на четвереньках и побежал дальше. Французы, бежавшие за ним, остановились.
– Ну ловок, – сказал эсаул.
– Экая бестия! – с тем же выражением досады проговорил Денисов. – И что он делал до сих пор?
– Это кто? – спросил Петя.
– Это наш пластун. Я его посылал языка взять.
– Ах, да, – сказал Петя с первого слова Денисова, кивая головой, как будто он все понял, хотя он решительно не понял ни одного слова.