Любатович, Ольга Спиридоновна
| Ольга Спиридоновна Любатович | |
 | |
| Псевдонимы: |
Акула, Ольга Дорошенко, Мария Святская |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Вероисповедание: | |
| Партия: | |
| Основные идеи: | |
| Род деятельности: |
профессиональный революционер |
Ольга Спиридоновна Любатович (по мужу Джабадари; 1853, Москва, Российская империя — 28 декабря 1917, Тифлис, Российская республика) — русская революционерка-народница, член Исполнительного комитета партии «Народная воля».
Сестра Веры, Татьяны, Клавдии и Анны.
Содержание
Биография
Дочь выходца из Черногории, дворянина, коллежского асессора, отставного инженера Московского Межевого института, владельца кирпичного завода в Москве. Поступила во 2-ю Московскую женскую гимназию.
В 1871 году уехала в Швейцарию, где поступила в Цюрихский университет на медицинский факультет. Там же познакомилась с Верой Фигнер, приведшей её в в женский революционный кружок С. И. Бардиной. Принимала участие в делах русской эмиграции; входила в кружок «Фричей»[1]. Жила в Цюрихе, в Париже; была вместе с сестрой Верой в Черногории. По возвращении в Россию она поступила простой работницей на бумагопрядильные фабрики в окрестностях Москвы и в г. Туле, распространяла среди рабочих социалистические учения.
Арестованная в 1875 году, она три года просидела в тюрьме.
В 1877 году на «процессе 50-ти» приговорена к каторге, заменённой ссылкой в Ялуторовск (Тобольская губерния).
22 июля 1878 года бежала из ссылки сначала в Европейскую часть России, а затем за границу. На Воронежском съезде организации «Земля и воля», на котором произошёл раскол организации на «Народную волю» и «Чёрный передел», она не присутствовала, хотя была членом этого общества: она оставалась тогда ещё за границей, куда по настоянию друзей уехала после убийства Н. В. Мезенцова (4 августа 1878 года). Примкнула к партии «Народная воля». Была принята в члены Исполнительного комитета партии «Народная воля» в 1879 году, вскоре после основания «Народной воли».
В начале февраля 1880 года будучи беременной, вместе с мужем Н. А. Морозовым, который взял «бессрочный отпуск», уехала в Женеву (Швейцария).
В октябре 1880 года у неё родилась дочь, впоследствии (летом 1881 года) умершая от менингита.
Осенью 1880 года. проживала с Николаем Морозовым в Санкт-Петербурге на одной квартире под именем супругов Хитрово, была заподозрена полицией и в ноябре текущего года вместе с Морозовым подвергнута домашнему аресту, но в ночь на 26 ноября 1880 года оба успели скрыться.
23 января 1881 года при нелегальном возвращении в Россию, Морозова арестовали в деревне Стошки Владиславовского уезда Сувалкской губернии.
В мае 1881 года, оставив новорождённую девочку у друзей, возвратилась из-за границы в Санкт-Петербург с целью освобождения Морозова, проживала в селе Исаковка, находящемся за Охтой, под именем Ольги Дорошенко.
В середине октября выбыла в Москву, где была арестована 6 ноября 1881 года в Москве, в Grand Hotel под именем Марии Святской.
С ноября 1882 года по 1888 год находилась в ссылке в Тобольской губернии.
После окончания срока ссылки отошла от общественно-политической деятельности, и уехала на родину второго мужа Ивана Джабадари — в Грузию.
Умерла в Тифлисе. Похоронена на Кукийском кладбище им. Св. Нины. [2]
Мужья
- С 1878 года — Морозов, Николай Александрович
- С 1883 года — Джабадари, Иван Спиридонович
Сёстры
- Вера Спиридоновна Любатович
- Татьяна Спиридоновна Любатович
- Клавдия Спиридоновна Любатович (по мужу Винтер) (1860—1924) — театральный деятель, организатор и руководитель театральных коллективов, антрепренёр, официальный руководитель Русской частной оперы (Москва, 1896—1899), спонсируемой Саввой Мамонтовым. После неудачного руководства театр обанкротился и закрыт в 1904 году, реквизит и костюмы проданы, актёры перешли в театр Зимина.
- Анна Спиридоновна Любатович (по мужу Малинина) (1882—после 1954) — после окончания гимназии с 1905 года по 1932 год работала учителем иностранных языков средней школы в городах Торжке, Вязьме и Москве. После выхода на пенсию по болезни и выслуге лет, проживала в семье дочери — Марины Расковой. Автор книги «Жизненный путь Марины». — М.—Л.: изд-во «Детская литература», 1950 (первое издание).
Напишите отзыв о статье "Любатович, Ольга Спиридоновна"
Литература
- Любатович О. Далекое и недавнее. — М.: Общество бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев, 1930.
Ссылки
- [narodnaya-volya.ru/Person/lubatovich.php В воспоминаниях современников]
- [narovol.narod.ru/art/lit/olge.htm Н. И. Едуков «Ольге Любатович»]
- Степняк-Кравчинский С. Эскизы и силуэты. Ольга Любатович. № 39. Жизнь в городишке. Степан Халтурин. Волшебнику. Гарибальди. // Степняк-Кравчинский С. М. Собрание сочинений. — СПб., 1907.
Примечания
- ↑ «Фричи» — кружок российских студенток в Цюрихе в 1872-74 годах (назван по фамилии хозяйки пансиона), 12 человек: Софья Бардина, Вера и Лидия Фигнер, Варвара Александрова, Ольга и Вера Любатович, Евгения, Мария и Надежда Субботины, Берта Каминская, Анна Топоркова, Доротея Аптекман. С 1873 на позициях революционного народничества. В 1874 объединились с «кавказцами» в группу «москвичей».
- ↑ Траурное объявление (от имени Тбилисского Городского управления) в грузиноязычной газете Кавказского отделения Социал-Демократической рабочей партии "ერთობა" ("Эртоба" "Единство") № 230 от 31 декабря 1917 г.
Отрывок, характеризующий Любатович, Ольга Спиридоновна
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.
Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
