Любитель-166В
Поделись знанием:
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…
Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
| Любитель-166В | |||
|---|---|---|---|
 </td></tr>
|
Год выпуска | 1980—1990 | |
| Тип | двухобъективный зеркальный фотоаппарат | ||
| Фотоматериал | плёнка типа 120 | ||
| Размер кадра | 6×6 см | ||
| Тип затвора | центральный, залинзовый | ||
| Объектив | Триплет «Т-22» 4,5/75 | ||
| Фокусировка | ручная или по фокусировочному экрану | ||
| Экспозамер | ручная установка выдержки и диафрагмы | ||
| Вспышка | Кабельный синхроконтакт «Х», на некоторых фотоаппаратах и центральный синхроконтакт | ||
| Видоискатель | зеркальный двухобъективной зеркальной камеры, шахта трансформируется в рамочный видоискатель | ||
| Размеры | 80×126×100 мм | ||
| Масса | 608 г | ||
 Изображения на Викискладе
|
|||
«Люби́тель-166В» — советский среднеформатный двухобъективный зеркальный фотоаппарат. Выпускался на Ленинградском оптико-механическом объединении с 1980 по 1990 год, выпущено 906 248 экз. Упрощённый вариант камеры «Любитель-166», выпуск которой прекращён в 1981 году в связи с нареканиями в работе совмещённого механизма взвода затвора и перемотки фотоплёнки, фактически фотоаппарат «Любитель-2» в новом корпусе.
Содержание
Технические характеристики
- Корпус аппарата — пластмассовый. На корпусе видны оставшиеся от «Любителя-166» места для установки деталей счётчика кадров и клавиши спуска затвора.
- Тип применяемого фотоматериала — плёнка типа 120.
- Размер кадра — 6×6 см (12 кадров).
- Перемотка фотоплёнки по цифрам на ракорде рольфильма, на задней стенке камеры смотровое окно со светофильтром красного цвета, предусмотрено закрытие окна светозащитной задвижкой. Ракорд (защитная светонепроницаемая бумага, наложенная на фотоплёнку) имеет ряды цифр, по которым происходит визуальная перемотка. Для разных размеров кадра (6×9, 6×6, 6×4,5 см) — свои ряды цифр.
- Взвод затвора отдельный от перемотки плёнки. Фотографический затвор — центральный междулинзовый, значения выдержек: 1/250, 1/125, 1/60, 1/30, 1/15 и «B». Резьба под спусковой тросик.
- Кабельный синхроконтакт «Х», выдержка синхронизации с фотовспышкой — любая. На некоторых фотоаппаратах также имеется центральный синхроконтакт.
- Съёмочный объектив Триплет «Т-22» 4,5/75, просветлённый, резьба для светофильтров — 40,5×0,5 мм, диафрагмирование объектива от f/4,5 до f/22.
- Объектив видоискателя — однолинзовый 2,8/75, связан шестерёночной передачей со съёмочным объективом, происходит одновременная фокусировка. Объектив видоискателя имеет меньшую глубину резко изображаемого пространства (f/4,5), что позволяет производить более точную фокусировку (от 1,3 м до бесконечности).
- Видоискатель — складывающаяся светозащитная шахта, фокусировочный экран — коллективная линза, в центре которой находится матовый круг, откидная лупа для облегчения фокусировки. В передней стенке шахты окрывающееся окно, превращающее шахту в рамочный видоискатель. Поле зрения видоискателя — 53×53 мм.
- Механический автоспуск.
- Резьба штативного гнезда — 1/4 дюйма.
|
|
|
|
|
| «Любитель-166В» и футляр | Шахта может быть трансформирована в рамочный видоискатель | Вид снизу на оправу объектива | Шахта видоискателя с откинутой лупой | Фотоаппарат подготовлен к зарядке плёнкой |
«Любитель-166 универсал» («Любитель-166 У»)
С 1983 года началось производство камеры «Любитель-166 универсал», с возможностью делать снимки не только форматом 6×6, но и 4,5×6 см.
Напишите отзыв о статье "Любитель-166В"
Литература
- [www.sovietcamera.su/manuals/photocameras/lubitel/lubitel.html Руководство по эксплуатации]
Ссылки
- [www.photohistory.ru/1207248175256959.html Этапы развития отечественного фотоаппаратостроения. «Любитель-166» и «Любитель-166В»]
- [www.photohistory.ru/index.php?pid=1207248175261386 Этапы развития отечественного фотоаппаратостроения. «Любитель-166 Универсал»]
- [www.sovietcamera.su/manuals/photocameras/lubitel/lubitel.html Инструкции к фотоаппаратам «Любитель»]
- [peremenov.ru/blog/2009/12/kak-zapravit-plenku-v-lyubitel/ Как заправить плёнку в «Любитель-166»]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Любитель-166В
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…
Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
