Люблинский католический университет

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Католический университет Люблина
(KUL)
Оригинальное название

Katolicki Uniwersytet Lubelski

Девиз

Deo et Patriae (Бог и Родина)

Год основания

1918 год

Тип

негосударственное общественное высшее учебное заведение

Ректор

о. Станислав Вилк (SDB)

Студенты

19 000

Расположение

Люблин, Польша

Сайт

[www.kul.lublin.pl/uk/ .lublin.pl/uk/]

Координаты: 51°14′52″ с. ш. 22°32′41″ в. д. / 51.24778° с. ш. 22.54472° в. д. / 51.24778; 22.54472 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=51.24778&mlon=22.54472&zoom=17 (O)] (Я)К:Учебные заведения, основанные в 1918 году

Католический университет Люблина имени Иоанна Павла II (польск. Katolicki Uniwersytet Lubelski Jana Pawła II,KUL) — польское негосударственное общественное высшее учебное заведение, дающее образование в области теологии, католического канонического права, а также в различных областях светской науки. Расположен в городе Люблин (два факультета расположены в Томашуве-Любельском и Сталёвой-Воле). Основан в 1918 году. Единственный негосударственный университет Польши.





История

После революции 1917 года Императорская Римско-католическая духовная академия[1][2][3] в Санкт-Петербурге была закрыта, а у её ректора о. Радзишевского возникла идея создания католического университета в независимой Польше. Задачами нового университета его основатели, в числе которых был ряд видных польских интеллектуалов, считали формирование новой католической интеллигенции. Кроме чисто религиозных дисциплин в университете должны были преподаваться различные научные дисциплины в духе гармонии науки и веры.

Организационный комитет университета был создан в феврале 1918 года в Санкт-Петербурге. Комитет выбрал город Люблин местом расположения университета. 27 июля 1918 года план создания католического университета был одобрен Конференцией архиепископов Польши, в том момент возглавляемой нунцием Акилле Ратти (позднее папой Пием XI). В июле 1922 года университет переехал в здание бывшего доминиканского монастыря в Люблине. В конце 30-х годов число студентов выросло до 1440.

В период нацистской оккупации Польши университет был закрыт, а здание отдано военному госпиталю. После освобождения Люблина Красной армией вновь открыт 21 августа 1944 года. Люблинский университет оставался открытым после прихода к власти в Польше коммунистов, он был единственным функционирующим католическим университетом во всём социалистическом блоке. В 50-х годах профессором этики и нравственного богословия Люблинского университета был Кароль Войтыла, будущий папа Иоанн Павел II. После его смерти Люблинскому университету было присвоено его имя.

Структура

Учебная и исследовательская деятельность университета проводится на 8 факультетах (6 располагаются в Люблине, 2 в других городах). Обучение на степень бакалавра длится 3 года; степень магистра — 5 лет, а докторантура — 4 года. В университете обучается около 19 000 студентов.

Факультеты:

  • Теология
  • Философия
  • Право, каноническое право и управление
  • Общественные науки
  • Общественные науки (вспомогательный факультет в Сталёвой-Воле)
  • Математика и естественные науки
  • Гуманитарные науки
  • Право и экономические науки (Томашув-Любельский)

Университет и Русский апостолат

С университетом были связаны известные деятели русского католического движения в эмиграции:

Напишите отзыв о статье "Люблинский католический университет"

Примечания

  1. В историческом здании на 1-й линии Васильевского острова, д.52, где она сменила в 1841 г. основанную княгиней Е. Р. Дашковой в 1783 г. по другому адресу (на своей пригородной усадьбе Кирьяново, совр. адрес: пр. Стачек, 45) филологическую Академию Российскую, освободившую построенное для неё в начале 19 века здание на Васильевском при своем вхождении в качестве 2-го отделения в Академию наук. Католическая академия же была образована на базе богословского факультета Виленского университета с древней историей и получила титул Императорской после посещения её Николаем I. Wiadomosci archidyocezialne. 1913. № 8. Str. 111.
  2. [encspb.ru/object/2804677951?lc=ru Энциклопедия Санкт-Петербурга]
  3. www.rusdeutsch-panorama.ru/jencik_statja.php?mode=view&site_id=34&own_menu_id=3521

Ссылки

Отрывок, характеризующий Люблинский католический университет


Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
«Им хочется бежать посмотреть, как они его убили. Подождите, увидите. Все маневры, все наступления! – думал он. – К чему? Все отличиться. Точно что то веселое есть в том, чтобы драться. Они точно дети, от которых не добьешься толку, как было дело, оттого что все хотят доказать, как они умеют драться. Да не в том теперь дело.
И какие искусные маневры предлагают мне все эти! Им кажется, что, когда они выдумали две три случайности (он вспомнил об общем плане из Петербурга), они выдумали их все. А им всем нет числа!»
Неразрешенный вопрос о том, смертельна или не смертельна ли была рана, нанесенная в Бородине, уже целый месяц висел над головой Кутузова. С одной стороны, французы заняли Москву. С другой стороны, несомненно всем существом своим Кутузов чувствовал, что тот страшный удар, в котором он вместе со всеми русскими людьми напряг все свои силы, должен был быть смертелен. Но во всяком случае нужны были доказательства, и он ждал их уже месяц, и чем дальше проходило время, тем нетерпеливее он становился. Лежа на своей постели в свои бессонные ночи, он делал то самое, что делала эта молодежь генералов, то самое, за что он упрекал их. Он придумывал все возможные случайности, в которых выразится эта верная, уже свершившаяся погибель Наполеона. Он придумывал эти случайности так же, как и молодежь, но только с той разницей, что он ничего не основывал на этих предположениях и что он видел их не две и три, а тысячи. Чем дальше он думал, тем больше их представлялось. Он придумывал всякого рода движения наполеоновской армии, всей или частей ее – к Петербургу, на него, в обход его, придумывал (чего он больше всего боялся) и ту случайность, что Наполеон станет бороться против него его же оружием, что он останется в Москве, выжидая его. Кутузов придумывал даже движение наполеоновской армии назад на Медынь и Юхнов, но одного, чего он не мог предвидеть, это того, что совершилось, того безумного, судорожного метания войска Наполеона в продолжение первых одиннадцати дней его выступления из Москвы, – метания, которое сделало возможным то, о чем все таки не смел еще тогда думать Кутузов: совершенное истребление французов. Донесения Дорохова о дивизии Брусье, известия от партизанов о бедствиях армии Наполеона, слухи о сборах к выступлению из Москвы – все подтверждало предположение, что французская армия разбита и сбирается бежать; но это были только предположения, казавшиеся важными для молодежи, но не для Кутузова. Он с своей шестидесятилетней опытностью знал, какой вес надо приписывать слухам, знал, как способны люди, желающие чего нибудь, группировать все известия так, что они как будто подтверждают желаемое, и знал, как в этом случае охотно упускают все противоречащее. И чем больше желал этого Кутузов, тем меньше он позволял себе этому верить. Вопрос этот занимал все его душевные силы. Все остальное было для него только привычным исполнением жизни. Таким привычным исполнением и подчинением жизни были его разговоры с штабными, письма к m me Stael, которые он писал из Тарутина, чтение романов, раздачи наград, переписка с Петербургом и т. п. Но погибель французов, предвиденная им одним, было его душевное, единственное желание.
В ночь 11 го октября он лежал, облокотившись на руку, и думал об этом.
В соседней комнате зашевелилось, и послышались шаги Толя, Коновницына и Болховитинова.
– Эй, кто там? Войдите, войди! Что новенького? – окликнул их фельдмаршал.
Пока лакей зажигал свечу, Толь рассказывал содержание известий.