Любовь живёт три года (фильм)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Любовь живёт три года
L’amour dure trois ans
Жанр

романтическая комедия

Режиссёр

Фредерик Бегбедер

Продюсер

Ален Крюгер
Майк Джентиле

Автор
сценария

Фредерик Бегбедер

В главных
ролях

Гаспар Пруст
Луиза Бургуэн
Джои Старр
Джонатан Ламбер
Фредерик Бель

Оператор

Ив Кап

Композитор

Мартин Раппено

Кинокомпания

AKN Productions

Длительность

98 мин.

Страна

Франция Франция

Язык

французский

Год

2011

IMDb

ID 1638328

К:Фильмы 2011 года

«Любовь живёт три года»французский кинофильм, экранизация одноимённого романа Фредерика Бегбедера. Европейская премьера — 10 декабря 2011 года, премьера в России — 10 мая 2012 года.



Сюжет

Марк Марронье, литературный критик днем и хроникер светских тусовок по ночам, только что развелся с женой Анной. Он уверен, что любовь живет три года. Он даже сформулировал свой собственный закон: сначала ваша жизнь солнечна и чудесна, на второй год вы начинаете засматриваться на посторонних девушек, на третий – ваша женщина уходит, а вы начинаете писать об этом книгу. Или то же самое, но более наглядно: «В первый год мы покупаем мебель, на второй – её переставляем, на третий – делим…» Однако встреча Марка с Алисой, кажется, камня на камне не оставит от его теории…

В ролях

Актёр Роль
Гаспар Пруст Марк Марронье Марк Марронье
Луиза Бургуан Алиса Алиса
Джои Старр Жан-Жорж Жан-Жорж
Джонатан Ламбер Пьер Пьер
Фредерик Бель Кати Кати
Николя Бедо Антуан Антуан
Элиза Сенауи Анна Анна
Тома Жуанне тренер по сёрфингу тренер по сёрфингу
Анни Дюпре мать Марка мать Марка
Валери Лемерсье Франческа Вернеси, редактор Франческа Вернеси, редактор
Ариан Массне камео камео
Марк Леви камео камео
Мишель Легран камео камео
Фредерик Бегбедер русский солдат русский солдат

Напишите отзыв о статье "Любовь живёт три года (фильм)"

Ссылки


Отрывок, характеризующий Любовь живёт три года (фильм)

– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.
– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.
Ростов вспомнил то, что ему надо было ответить, только тогда, когда он уже вышел. И еще более был он сердит за то, что забыл сказать это. Ростов сейчас же велел подать свою лошадь и, сухо простившись с Борисом, поехал к себе. Ехать ли ему завтра в главную квартиру и вызвать этого ломающегося адъютанта или, в самом деле, оставить это дело так? был вопрос, который мучил его всю дорогу. То он с злобой думал о том, с каким бы удовольствием он увидал испуг этого маленького, слабого и гордого человечка под его пистолетом, то он с удивлением чувствовал, что из всех людей, которых он знал, никого бы он столько не желал иметь своим другом, как этого ненавидимого им адъютантика.


На другой день свидания Бориса с Ростовым был смотр австрийских и русских войск, как свежих, пришедших из России, так и тех, которые вернулись из похода с Кутузовым. Оба императора, русский с наследником цесаревичем и австрийский с эрцгерцогом, делали этот смотр союзной 80 титысячной армии.
С раннего утра начали двигаться щегольски вычищенные и убранные войска, выстраиваясь на поле перед крепостью. То двигались тысячи ног и штыков с развевавшимися знаменами и по команде офицеров останавливались, заворачивались и строились в интервалах, обходя другие такие же массы пехоты в других мундирах; то мерным топотом и бряцанием звучала нарядная кавалерия в синих, красных, зеленых шитых мундирах с расшитыми музыкантами впереди, на вороных, рыжих, серых лошадях; то, растягиваясь с своим медным звуком подрагивающих на лафетах, вычищенных, блестящих пушек и с своим запахом пальников, ползла между пехотой и кавалерией артиллерия и расставлялась на назначенных местах. Не только генералы в полной парадной форме, с перетянутыми донельзя толстыми и тонкими талиями и красневшими, подпертыми воротниками, шеями, в шарфах и всех орденах; не только припомаженные, расфранченные офицеры, но каждый солдат, – с свежим, вымытым и выбритым лицом и до последней возможности блеска вычищенной аммуницией, каждая лошадь, выхоленная так, что, как атлас, светилась на ней шерсть и волосок к волоску лежала примоченная гривка, – все чувствовали, что совершается что то нешуточное, значительное и торжественное. Каждый генерал и солдат чувствовали свое ничтожество, сознавая себя песчинкой в этом море людей, и вместе чувствовали свое могущество, сознавая себя частью этого огромного целого.