Любовь живёт три года (фильм)
Любовь живёт три года | |
L’amour dure trois ans | |
Жанр | |
---|---|
Режиссёр | |
Продюсер | |
Автор сценария | |
В главных ролях |
Гаспар Пруст |
Оператор | |
Композитор |
Мартин Раппено |
Кинокомпания |
AKN Productions |
Длительность |
98 мин. |
Страна | |
Язык | |
Год | |
IMDb | |
«Любовь живёт три года» — французский кинофильм, экранизация одноимённого романа Фредерика Бегбедера. Европейская премьера — 10 декабря 2011 года, премьера в России — 10 мая 2012 года.
Сюжет
Марк Марронье, литературный критик днем и хроникер светских тусовок по ночам, только что развелся с женой Анной. Он уверен, что любовь живет три года. Он даже сформулировал свой собственный закон: сначала ваша жизнь солнечна и чудесна, на второй год вы начинаете засматриваться на посторонних девушек, на третий – ваша женщина уходит, а вы начинаете писать об этом книгу. Или то же самое, но более наглядно: «В первый год мы покупаем мебель, на второй – её переставляем, на третий – делим…» Однако встреча Марка с Алисой, кажется, камня на камне не оставит от его теории…
В ролях
Актёр | Роль |
---|---|
Гаспар Пруст | Марк Марронье |
Луиза Бургуан | Алиса |
Джои Старр | Жан-Жорж |
Джонатан Ламбер | Пьер |
Фредерик Бель | Кати |
Николя Бедо | Антуан |
Элиза Сенауи | Анна |
Тома Жуанне | тренер по сёрфингу |
Анни Дюпре | мать Марка |
Валери Лемерсье | Франческа Вернеси, редактор |
Ариан Массне | камео |
Марк Леви | камео |
Мишель Легран | камео |
Фредерик Бегбедер | русский солдат |
Напишите отзыв о статье "Любовь живёт три года (фильм)"
Ссылки
- «Любовь живет три года» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [cinema-prestige.ru/movies/10/ Официальный сайт фильма] (рус.)
- [www.afisha.ru/movie/210543/ Любовь живет три года на Афише]
Это заготовка статьи о французском кинофильме. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Любовь живёт три года (фильм)
– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.
Ростов вспомнил то, что ему надо было ответить, только тогда, когда он уже вышел. И еще более был он сердит за то, что забыл сказать это. Ростов сейчас же велел подать свою лошадь и, сухо простившись с Борисом, поехал к себе. Ехать ли ему завтра в главную квартиру и вызвать этого ломающегося адъютанта или, в самом деле, оставить это дело так? был вопрос, который мучил его всю дорогу. То он с злобой думал о том, с каким бы удовольствием он увидал испуг этого маленького, слабого и гордого человечка под его пистолетом, то он с удивлением чувствовал, что из всех людей, которых он знал, никого бы он столько не желал иметь своим другом, как этого ненавидимого им адъютантика.
На другой день свидания Бориса с Ростовым был смотр австрийских и русских войск, как свежих, пришедших из России, так и тех, которые вернулись из похода с Кутузовым. Оба императора, русский с наследником цесаревичем и австрийский с эрцгерцогом, делали этот смотр союзной 80 титысячной армии.
С раннего утра начали двигаться щегольски вычищенные и убранные войска, выстраиваясь на поле перед крепостью. То двигались тысячи ног и штыков с развевавшимися знаменами и по команде офицеров останавливались, заворачивались и строились в интервалах, обходя другие такие же массы пехоты в других мундирах; то мерным топотом и бряцанием звучала нарядная кавалерия в синих, красных, зеленых шитых мундирах с расшитыми музыкантами впереди, на вороных, рыжих, серых лошадях; то, растягиваясь с своим медным звуком подрагивающих на лафетах, вычищенных, блестящих пушек и с своим запахом пальников, ползла между пехотой и кавалерией артиллерия и расставлялась на назначенных местах. Не только генералы в полной парадной форме, с перетянутыми донельзя толстыми и тонкими талиями и красневшими, подпертыми воротниками, шеями, в шарфах и всех орденах; не только припомаженные, расфранченные офицеры, но каждый солдат, – с свежим, вымытым и выбритым лицом и до последней возможности блеска вычищенной аммуницией, каждая лошадь, выхоленная так, что, как атлас, светилась на ней шерсть и волосок к волоску лежала примоченная гривка, – все чувствовали, что совершается что то нешуточное, значительное и торжественное. Каждый генерал и солдат чувствовали свое ничтожество, сознавая себя песчинкой в этом море людей, и вместе чувствовали свое могущество, сознавая себя частью этого огромного целого.