Любовь к трём апельсинам (фильм)

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Любовь к трем апельсинам (фильм)»)
Перейти к: навигация, поиск
Любовь к трём апельсинам
Любовта към трите портокала
Жанр

музыкальный фильм

Режиссёр

Виктор Титов
Юрий Богатыренко

Автор
сценария

Никола Киров
Юрий Богатыренко

В главных
ролях

Владимир Басов
Сергей Мартинсон
Борис Амарантов
Иван Цветарский
Борис Сичкин
Юрий Медведев

Оператор

Владимир Нахабцев

Композитор

Сергей Прокофьев

Кинокомпания

ТО «Телефильм» к\ст «Мосфильм», Софийская студия (Болгария)

Длительность

118 мин.

Страна

СССР СССР
Болгария Болгария

Год

1970

К:Фильмы 1970 годаК:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

«Любовь к трём апельсинам» (болг. «Любовта към трите портокала») — совместный советско-болгарский двухсерийный телевизионный фильм режиссёров Виктора Титова и Юрия Богатыренко по одноимённой опере Сергея Прокофьева.

Авторский вариант фильма не устроил худсовет Госкино, он был охарактеризован как «формалистичный, буржуазный, развратный» и уничтожен. Молодому режиссёру пришлось внести несколько сотен поправок, и только тогда картину один раз показали по телевидениюК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 2813 дней].





Сюжет

В основе оперы лежит сказка Карло Гоцци «Любовь к трём апельсинам» (1760).

В бродячем театре зритель требует начала представления, и при этом актёры не могут решить, что же сегодня будут играть. Маэстро Дапертутто распределяет роли, и начинается сказка.

Наследный принц Тартальо болен ипохондрической болезнью. Для избавления от болезни он отправляется в путешествие за тремя апельсинами, в одном из которых находит свою избранницу Нинетту. Болезнь навсегда отступает.

В ролях

В эпизодах

Вокальные партии исполняют болгарские певцы.

Съёмочная группа

Напишите отзыв о статье "Любовь к трём апельсинам (фильм)"

Примечания

Ссылки

  • [2011.russiancinema.ru/index.php?e_dept_id=2&e_movie_id=3323 «Любовь к трём апельсинам»] на сайте «Энциклопедия отечественного кино»
  • [yaokino.ru/lubov-k-trem-apelsinam Рецензия на фильм «Любовь к трём апельсинам»]

Отрывок, характеризующий Любовь к трём апельсинам (фильм)

– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.
– Как я увидал, ваше сиятельство, что первый батальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальным огнем»; так и сделал.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
– Одно было подбито, – отвечал дежурный штаб офицер, – а другое, я не могу понять; я сам там всё время был и распоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, – прибавил он скромно.
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил: