Любовь моя, цвет зелёный

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

</td></tr>

Любовь моя, цвет зелёный
Альбом Елены Фроловой
Дата выпуска

1995

Записан

1993-1995

Страна

Россия

Лейбл

Сибирский тракт

Хронология Елены Фроловой
Бродяга
(1994)
Любовь моя, цвет зелёный
(1995)
Небо любит тебя
(1997)
К:Альбомы 1995 годаК:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Любовь моя, цвет зелёный — альбом Елены Фроловой, выпущенный в 1994-м году. Песни, вошедшие в альбом, были сочинены в период 1986 по 1995 годы и записаны на студии «Сибирский тракт» в 1993—1995 годах.



Список композиций

  1. Песня. (В. Набоков)
  2. Пришёл издалека… (М. Кузмин)
  3. Не называй меня… (М. Цветаева)
  4. Из поэмы «Георгий». (М. Цветаева)
  5. Дорожкою простонародною. (М. Цветаева)
  6. Из цикла «Разлука». (М. Цветаева)
  7. Весна наводит сон. (М. Цветаева)
  8. Пять. (М. Кузмин)
  9. Элегия Тристану. (М. Кузмин)
  10. Разлетелось в серебряные дребезги…. (М. Цветаева)
  11. Ночь. И снег валится. (С. Парнок)
  12. От больших обид. (С. Парнок)
  13. Огромный город. (С. Парнок)
  14. День благовещения. (М. Цветаева)
  15. Дольше всего продержалась душа. (Е. Кунина)
  16. Охватила голову и стою… (М. Цветаева)
  17. Я знаю, зажгутся костры. (Мать Мария)
  18. Спросишь: откуда свет… (М. Гершенович)
  19. Узнаю твое имя… (М. Гершенович)
  20. Дочка-лодочка. (Д. Строцев)
  21. Виноградное слово. (Д. Строцев)
  22. Полина. (Л. Губанов)
  23. Мухамбази. (Г. Орбелиани)
  24. Шагане. (С. Есенин)
  25. Подай мне, надежда, руку. (Х. Р. Хименес)
  26. Любовь моя, цвет зелёный. (Ф. Г. Лорка)
  27. Романс. (М. Петровых)
  28. Степная дудка. (А. Тарковский)

Участники

Напишите отзыв о статье "Любовь моя, цвет зелёный"

Ссылки

[frolova.golos.de/ru/lubowMoja.html]

Отрывок, характеризующий Любовь моя, цвет зелёный

– Ты знаешь, – сказал Анатоль, – j'adore les petites filles: [обожаю девочек:] – сейчас потеряется.
– Ты уж попался раз на petite fille [девочке], – сказал Долохов, знавший про женитьбу Анатоля. – Смотри!
– Ну уж два раза нельзя! А? – сказал Анатоль, добродушно смеясь.


Следующий после театра день Ростовы никуда не ездили и никто не приезжал к ним. Марья Дмитриевна о чем то, скрывая от Наташи, переговаривалась с ее отцом. Наташа догадывалась, что они говорили о старом князе и что то придумывали, и ее беспокоило и оскорбляло это. Она всякую минуту ждала князя Андрея, и два раза в этот день посылала дворника на Вздвиженку узнавать, не приехал ли он. Он не приезжал. Ей было теперь тяжеле, чем первые дни своего приезда. К нетерпению и грусти ее о нем присоединились неприятное воспоминание о свидании с княжной Марьей и с старым князем, и страх и беспокойство, которым она не знала причины. Ей всё казалось, что или он никогда не приедет, или что прежде, чем он приедет, с ней случится что нибудь. Она не могла, как прежде, спокойно и продолжительно, одна сама с собой думать о нем. Как только она начинала думать о нем, к воспоминанию о нем присоединялось воспоминание о старом князе, о княжне Марье и о последнем спектакле, и о Курагине. Ей опять представлялся вопрос, не виновата ли она, не нарушена ли уже ее верность князю Андрею, и опять она заставала себя до малейших подробностей воспоминающею каждое слово, каждый жест, каждый оттенок игры выражения на лице этого человека, умевшего возбудить в ней непонятное для нее и страшное чувство. На взгляд домашних, Наташа казалась оживленнее обыкновенного, но она далеко была не так спокойна и счастлива, как была прежде.
В воскресение утром Марья Дмитриевна пригласила своих гостей к обедни в свой приход Успенья на Могильцах.
– Я этих модных церквей не люблю, – говорила она, видимо гордясь своим свободомыслием. – Везде Бог один. Поп у нас прекрасный, служит прилично, так это благородно, и дьякон тоже. Разве от этого святость какая, что концерты на клиросе поют? Не люблю, одно баловство!
Марья Дмитриевна любила воскресные дни и умела праздновать их. Дом ее бывал весь вымыт и вычищен в субботу; люди и она не работали, все были празднично разряжены, и все бывали у обедни. К господскому обеду прибавлялись кушанья, и людям давалась водка и жареный гусь или поросенок. Но ни на чем во всем доме так не бывал заметен праздник, как на широком, строгом лице Марьи Дмитриевны, в этот день принимавшем неизменяемое выражение торжественности.