Любый, Иван Семёнович

Иван Семёнович Любый
Дата рождения:	10 (23) февраля 1904(1904-02-23)
Место рождения:	Весёлый Кут, Таращанский уезд, Киевская губерния, Российская империя
Гражданство:	СССР СССР
Дата смерти:	30 июня 1963(1963-06-30) (59 лет)
Награды и премии:

Ива́н Семёнович Лю́бый (1904—1963) — советский военачальник, генерал-лейтенант, в сталинский период — представитель высшего эшелона советских спецорганов, в боях за Восточную Пруссию и штурме Кёнигсберга — начальник Управления войск НКВД по охране тыла 3-го Белорусского фронта и одновременно (11 января — 4 июля 1945) — заместитель Уполномоченного НКВД СССР по 3-м Белорусскому фронту, один из создателей ядерного щита СССР, генерал-лейтенант (1944) запаса.

Биография

Родился 10 (23 февраля) 1904 года в селе Весёлый Кут (ныне Таращанский район, Киевская область, Украина) в крестьянской семье. Украинец. Член ВКП(б) с июня 1925 года.

Образование: в июне 1924 года — дивизионная школа младшего начсостава 100-й территориальной стрелковой дивизии Украинского военного округа; в сентябре 1926 года — Киевская пехотная школа имени рабочих Красного Замоскворечья; в мае 1935 года — Высшая пограничная школа ОГПУ-НКВД СССР (Москва); 8 марта 1939 года — Военная академия имени М. В. Фрунзе (Москва).

На военной службе с 15 декабря 1923 года. Начинал её в качестве военнослужащего срочной службы:

— 15 декабря 1923 — февраль 1924 — красноармеец 100-й территориальной стрелковой дивизии Украинского округа (город Белая Церковь Киевской области УССР): боец 134-го стрелкового полка и курсант дивизионной школы младшего начсостава;

— июнь 1924 — сентябрь 1924 — помощник командира роты 299-го стрелкового Краснознамённого полка Украинского военного округа;

— 1924 — сентябрь 1926 — курсант Киевской пехотной школы имени рабочих Красного Замоскворечья.

На военной службе в ОГПУ-НКВД-МВД СССР — с сентября 1926 года. Первая должность здесь — командир взвода 26-го Одесского пограничного отряда войск ОГПУ.

В ноябре 1926 — ноябре 1933  — в рядах личного состава 24-го Могилёв-Подольского пограничного отряда войск ОГПУ-НКВД СССР:

• в ноябре 1926 — январе 1930 — помощник начальника пограничной заставы;
• в январе 1930 — декабре 1931 — начальник пограничной заставы;
• в декабре 1931 — декабре 1932 — уполномоченный управления пограничной комендатуры;
• в декабре 1932 — феврале 1933 — помощник коменданта пограничного участка по оперативной части;
• в феврале — ноябре 1933 года — комендант пограничного участка.

В ноябре 1933 — мае 1935 — слушатель Высшей пограничной школу ОГПУ-НКВД СССР (Москва). 7 мая 1935 — 3 октября 1937 — вновь на офицерской службе в пограничных войсках:

• 7 мая 1935 — 4 июля 1937 — инструктор оперативного отдела Управления пограничных войск НКВД Украинской ССР (1-го формирования). С 3 апреля 1936 года — капитан по воинскому званию;
• 4 июля — 3 октября 1937 — начальник отделения штаба 24-го Могилёв-Подольского пограничного отряда войск НКВД СССР Управления пограничных войск НКВД Украинской ССР (1-го формирования).

В октябре 1937 — 8 марте 1939 — слушатель Военной академии имени М. В. Фрунзе (Москва), майор по воинскому званию. По выпуску — на высоких руководящих должностях в центральном аппарате НКВД СССР, в связи с чем 9 марта 1939 года, минуя воинское звание «полковник», был произведён в комбриги.

• 8 марта 1939 — 26 февраля 1941 — начальник Главного военно-строительного управления НКВД СССР. С 4 июня 1940 года — генерал-майор по воинскому званию;
• 26 февраля — 31 мая 1941 — начальник Строительного отдела НКВД СССР.

Приказом НКВД СССР от 31 мая 1941 года был назначен на должность заместителя начальника Главного управления войск НКВД СССР по охране железнодорожных сооружений и особо важных предприятий промышленности.

Участник Великой Отечественной войны с первых её минут и, в частности:

— с 25 июня 1941 года на основании изданного в этот день приказа НКВД ССР № 00804 — заместитель начальника Штаба истребительных батальонов НКВД СССР;

— с 28 июня 1941 года — начальник охраны войскового тыла Особой группы войск. По этой должности в оперативное подчинение генерал-майора И. С. Любого немедленно передавались «все пограничные, оперативные, конвойные, войска НКВД по охране железнодорожных и особо важных предприятий промышленности, находящиеся на территории Калининской, Витебской, Могилёвской, Гомельской, Черниговской, Смоленской и Орловской областей». И одновременно (но точная дата назначения неизвестна) — заместитель начальника Управления по охране войскового тыла Западного фронта;

— предположительно, 26 июля — 25 августа 1941 года — начальник Управления по охране войскового тыла Центрального фронта (1-го формирования);

— сентябрь 1941 — февраль 1942 — вновь в своей штатной должности заместителя начальника Главного управления войск НКВД СССР по охране железнодорожных сооружений (с декабря 1941 года — по охране железных дорог) и особо важных предприятий промышленности. По данной должности курировал служебно-боевую деятельность войск НКВД СССР по охране железнодорожных сооружений/железных дорог. С 13 октября 1941 года одновременно — начальник Серпуховского сектора обороны города Москвы.

В феврале — 8 июля 1942 года — начальник Управления войск НКВД СССР по охране особо важных предприятий промышленности. С данной должности на основании приказа НКВД СССР № 391 от 8 июля 1942 года был смещён с понижением в должности в связи с допущенным по личной вине генерал-майора И. С. Любого дорожно-транспортным происшествием: 11 июня 1942 года, находясь за рулём автомобиля, совершил наезд на пешехода…

8 июля 1942 — 3 января 1943 — начальник Управления пограничных войск НКВД Западно-Сибирского округа.

3 января 1943 — июле 1945 — начальник Управления войск НКВД по охране тыла ряда фронтов: Западного, а с 24 апреля 1944 года — 3-го Белорусского. Одновременно 11 января — 4 июля 1945 года — заместитель Уполномоченного НКВД СССР по 3-му Белорусскому фронту. С 17 ноября 1944 года — генерал-лейтенант по воинскому званию.

В боях за Восточную Пруссию проявил полководческий талант. Под его руководством, в частности, войсками НКВД СССР были произведены зачистки территории Восточной Пруссии и её столицы — Кёнигсберга (11 — 19 апреля 1945 года) от остатков разбитых гитлеровских войск противника и действовавших в нашем тылу бессчётных диверсионно-разведывательных, шпионско-террористических групп противника, а также всевозможных бандформирований.

В послевоенный период — в высшем руководящем составе НКВД-МВД СССР:

• 16 февраля 1946 — 12 марта 1948 — командир Особого дорожно-строительного корпуса НКВД-МВД СССР;
• 12 марта 1948 — 14 марта 1950 — начальник Главного управления шоссейных дорог (ГУШОСДОР) МВД СССР. Приказы МВД СССР на сей счёт: о назначении — № 294/лс от 12 марта 1948 года; об освобождении от должности — № 383/лс от 14 марта 1950 года;
• 12 апреля 1950 — 25 января 1952 — начальник Главного управления по разведке и эксплуатации месторождений и строительству предприятий цветных и редких металлов в Красноярском крае МВД СССР («Енисейстрой») и одновременно — начальник Восточно-Свинцового управления и ИТЛ Енисейстроя МВД СССР. Приказы МВД СССР на сей счёт: о назначении — № 00243 от 12 апреля 1950 года; об освобождении от должности — № 99/лс от 25 января 1952 года;
• 25 января 1952 — ноябрь 1953 — начальник Управления строительства № 601 («Химстрой» — Управление по строительству Сибирского химического комбината) и Исправительно-трудового лагеря (окрестности города Томска; ныне — город Северск Томской области) Главного управления лагерей промышленного строительства МВД СССР: приказ МВД СССР о назначении № 99/лс от 25 января 1952 года;
• 28 — 10 июля мая 1954 года — начальник Управления строительства № 585 и одновременно — начальник военно-строительных частей МВД СССР;
• 10 июля 1954 — не ранее 19 августа 1955 — начальник Белогорского исправительно-трудового лагеря (посёлок Шатки Арзамасского района Горьковской области) ГУЛАГа МВД СССР: приказ МВД СССР о назначении № 00562 от 7 июля 1954 года.

1954—1960 — начальник Управления строительства в Горьком. В 1960-1963 начальник Управления строительства в Обнинске.

Воинские звания

В период прохождения службы имел следующие воинские звания:

• «капитан» — с 3 апреля 1936 года;
• «майор» — дата присвоения неизвестна;
• «комбриг» — с 9 марта 1939 года. Присвоено было, минуя очередное воинское звание «полковник»;
• «генерал-майор» — Постановлением Совета Народных Комиссаров СССР от 4 июня 1940 года. Генеральского звания был удостоен в числе первых советских генералов: в списке генерал-майоров под № 244;
• «генерал-лейтенант» — Постановлением СНК СССР от 17 ноября 1944 года.

С 1956 года — военный пенсионер.

Умер 30 июня 1963 года. Похоронен в Обнинске на Кончаловском кладбище.

Награды и премии

• два ордена Красного Знамени (15.6.1943; 3.11.1944)
• орден Суворова II степени (19.4.1945)
• орден Отечественной войны I степени (29.9.1943)
• орден Красной Звезды (27.4.1940)
• медали
• заслуженный работник НКВД (28.4.1942)
• Сталинская премия второй степени (1951) — за проектирование и скоростное строительство автомагистрали (Москва-Симферополь).

Отрывок, характеризующий Любый, Иван Семёнович

– Поймала? – сказал Николай.
– Ты об чем думал теперь, Николенька? – спросила Наташа. – Они любили это спрашивать друг у друга.
– Я? – сказал Николай вспоминая; – вот видишь ли, сначала я думал, что Ругай, красный кобель, похож на дядюшку и что ежели бы он был человек, то он дядюшку всё бы еще держал у себя, ежели не за скачку, так за лады, всё бы держал. Как он ладен, дядюшка! Не правда ли? – Ну а ты?
– Я? Постой, постой. Да, я думала сначала, что вот мы едем и думаем, что мы едем домой, а мы Бог знает куда едем в этой темноте и вдруг приедем и увидим, что мы не в Отрадном, а в волшебном царстве. А потом еще я думала… Нет, ничего больше.
– Знаю, верно про него думала, – сказал Николай улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.
– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.


Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.
Графиня писала прямо к Карагиной в Москву, предлагая ей брак ее дочери с своим сыном и получила от нее благоприятный ответ. Карагина отвечала, что она с своей стороны согласна, что всё будет зависеть от склонности ее дочери. Карагина приглашала Николая приехать в Москву.
Несколько раз, со слезами на глазах, графиня говорила сыну, что теперь, когда обе дочери ее пристроены – ее единственное желание состоит в том, чтобы видеть его женатым. Она говорила, что легла бы в гроб спокойной, ежели бы это было. Потом говорила, что у нее есть прекрасная девушка на примете и выпытывала его мнение о женитьбе.
В других разговорах она хвалила Жюли и советовала Николаю съездить в Москву на праздники повеселиться. Николай догадывался к чему клонились разговоры его матери, и в один из таких разговоров вызвал ее на полную откровенность. Она высказала ему, что вся надежда поправления дел основана теперь на его женитьбе на Карагиной.
– Что ж, если бы я любил девушку без состояния, неужели вы потребовали бы, maman, чтобы я пожертвовал чувством и честью для состояния? – спросил он у матери, не понимая жестокости своего вопроса и желая только выказать свое благородство.
– Нет, ты меня не понял, – сказала мать, не зная, как оправдаться. – Ты меня не понял, Николинька. Я желаю твоего счастья, – прибавила она и почувствовала, что она говорит неправду, что она запуталась. – Она заплакала.
– Маменька, не плачьте, а только скажите мне, что вы этого хотите, и вы знаете, что я всю жизнь свою, всё отдам для того, чтобы вы были спокойны, – сказал Николай. Я всем пожертвую для вас, даже своим чувством.
Но графиня не так хотела поставить вопрос: она не хотела жертвы от своего сына, она сама бы хотела жертвовать ему.
– Нет, ты меня не понял, не будем говорить, – сказала она, утирая слезы.
«Да, может быть, я и люблю бедную девушку, говорил сам себе Николай, что ж, мне пожертвовать чувством и честью для состояния? Удивляюсь, как маменька могла мне сказать это. Оттого что Соня бедна, то я и не могу любить ее, думал он, – не могу отвечать на ее верную, преданную любовь. А уж наверное с ней я буду счастливее, чем с какой нибудь куклой Жюли. Пожертвовать своим чувством я всегда могу для блага своих родных, говорил он сам себе, но приказывать своему чувству я не могу. Ежели я люблю Соню, то чувство мое сильнее и выше всего для меня».
Николай не поехал в Москву, графиня не возобновляла с ним разговора о женитьбе и с грустью, а иногда и озлоблением видела признаки всё большего и большего сближения между своим сыном и бесприданной Соней. Она упрекала себя за то, но не могла не ворчать, не придираться к Соне, часто без причины останавливая ее, называя ее «вы», и «моя милая». Более всего добрая графиня за то и сердилась на Соню, что эта бедная, черноглазая племянница была так кротка, так добра, так преданно благодарна своим благодетелям, и так верно, неизменно, с самоотвержением влюблена в Николая, что нельзя было ни в чем упрекнуть ее.
Николай доживал у родных свой срок отпуска. От жениха князя Андрея получено было 4 е письмо, из Рима, в котором он писал, что он уже давно бы был на пути в Россию, ежели бы неожиданно в теплом климате не открылась его рана, что заставляет его отложить свой отъезд до начала будущего года. Наташа была так же влюблена в своего жениха, так же успокоена этой любовью и так же восприимчива ко всем радостям жизни; но в конце четвертого месяца разлуки с ним, на нее начинали находить минуты грусти, против которой она не могла бороться. Ей жалко было самое себя, жалко было, что она так даром, ни для кого, пропадала всё это время, в продолжение которого она чувствовала себя столь способной любить и быть любимой.
В доме Ростовых было невесело.


Пришли святки, и кроме парадной обедни, кроме торжественных и скучных поздравлений соседей и дворовых, кроме на всех надетых новых платьев, не было ничего особенного, ознаменовывающего святки, а в безветренном 20 ти градусном морозе, в ярком ослепляющем солнце днем и в звездном зимнем свете ночью, чувствовалась потребность какого нибудь ознаменования этого времени.
На третий день праздника после обеда все домашние разошлись по своим комнатам. Было самое скучное время дня. Николай, ездивший утром к соседям, заснул в диванной. Старый граф отдыхал в своем кабинете. В гостиной за круглым столом сидела Соня, срисовывая узор. Графиня раскладывала карты. Настасья Ивановна шут с печальным лицом сидел у окна с двумя старушками. Наташа вошла в комнату, подошла к Соне, посмотрела, что она делает, потом подошла к матери и молча остановилась.
– Что ты ходишь, как бесприютная? – сказала ей мать. – Что тебе надо?
– Его мне надо… сейчас, сию минуту мне его надо, – сказала Наташа, блестя глазами и не улыбаясь. – Графиня подняла голову и пристально посмотрела на дочь.
– Не смотрите на меня. Мама, не смотрите, я сейчас заплачу.
– Садись, посиди со мной, – сказала графиня.
– Мама, мне его надо. За что я так пропадаю, мама?… – Голос ее оборвался, слезы брызнули из глаз, и она, чтобы скрыть их, быстро повернулась и вышла из комнаты. Она вышла в диванную, постояла, подумала и пошла в девичью. Там старая горничная ворчала на молодую девушку, запыхавшуюся, с холода прибежавшую с дворни.
– Будет играть то, – говорила старуха. – На всё время есть.
– Пусти ее, Кондратьевна, – сказала Наташа. – Иди, Мавруша, иди.
И отпустив Маврушу, Наташа через залу пошла в переднюю. Старик и два молодые лакея играли в карты. Они прервали игру и встали при входе барышни. «Что бы мне с ними сделать?» подумала Наташа. – Да, Никита, сходи пожалуста… куда бы мне его послать? – Да, сходи на дворню и принеси пожалуста петуха; да, а ты, Миша, принеси овса.