Люверс

Лю́верс, также его разновидность блочка — металлическая или пластиковая втулка, устанавливаемая в кожгалантерейные, обувные швейные и другие изделия, бумагу для укрепления краёв отверстий, использующихся для продевания верёвок, шнуров, тесьмы, тросов и т. д. Исторически термин пришёл из парусного дела: люверсом называется отверстие в парусе, обмётанное ниткой или усиленное металлическим кольцом, которое служит для продевания в него частей стоячего или бегучего такелажа.

Технология широко применяется в рекламном деле: около половины всех баннеров крепятся люверсами, а при изготовлении перетяжек через улицы люверсы используются практически повсеместно. Применяется и при изготовлении ремней на тканевой и (реже) кожаной основе. Также используется в построении парашютных систем, при производстве различных видов тентов (для туризма, для отдыха и коммерции, на грузовые автомобили и т. п.), в обувном производстве, делопроизводстве (брошюровка и пломбирование бумаг) и др.

Отличия люверса от блочки

Люверс отличается от блочки наличием шайбы, придающей соединению бо́льшую прочность.

Хольнитен

Хольнитен — заклёпка для неразъёмного соединения деталей в кожгалантерейных, обувных и швейных изделиях. Широко используется в джинсах.

Отрывок, характеризующий Люверс

Один из них вел в поводу взятую у пленного рослую и красивую французскую лошадь.
– Продай лошадь! – крикнул Денисов казаку.
– Изволь, ваше благородие…
Офицеры встали и окружили казаков и пленного француза. Французский драгун был молодой малый, альзасец, говоривший по французски с немецким акцентом. Он задыхался от волнения, лицо его было красно, и, услыхав французский язык, он быстро заговорил с офицерами, обращаясь то к тому, то к другому. Он говорил, что его бы не взяли; что он не виноват в том, что его взяли, а виноват le caporal, который послал его захватить попоны, что он ему говорил, что уже русские там. И ко всякому слову он прибавлял: mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval [Но не обижайте мою лошадку,] и ласкал свою лошадь. Видно было, что он не понимал хорошенько, где он находится. Он то извинялся, что его взяли, то, предполагая перед собою свое начальство, выказывал свою солдатскую исправность и заботливость о службе. Он донес с собой в наш арьергард во всей свежести атмосферу французского войска, которое так чуждо было для нас.
Казаки отдали лошадь за два червонца, и Ростов, теперь, получив деньги, самый богатый из офицеров, купил ее.
– Mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval, – добродушно сказал альзасец Ростову, когда лошадь передана была гусару.
Ростов, улыбаясь, успокоил драгуна и дал ему денег.
– Алё! Алё! – сказал казак, трогая за руку пленного, чтобы он шел дальше.
– Государь! Государь! – вдруг послышалось между гусарами.
Всё побежало, заторопилось, и Ростов увидал сзади по дороге несколько подъезжающих всадников с белыми султанами на шляпах. В одну минуту все были на местах и ждали. Ростов не помнил и не чувствовал, как он добежал до своего места и сел на лошадь. Мгновенно прошло его сожаление о неучастии в деле, его будничное расположение духа в кругу приглядевшихся лиц, мгновенно исчезла всякая мысль о себе: он весь поглощен был чувством счастия, происходящего от близости государя. Он чувствовал себя одною этою близостью вознагражденным за потерю нынешнего дня. Он был счастлив, как любовник, дождавшийся ожидаемого свидания. Не смея оглядываться во фронте и не оглядываясь, он чувствовал восторженным чутьем его приближение. И он чувствовал это не по одному звуку копыт лошадей приближавшейся кавалькады, но он чувствовал это потому, что, по мере приближения, всё светлее, радостнее и значительнее и праздничнее делалось вокруг него. Всё ближе и ближе подвигалось это солнце для Ростова, распространяя вокруг себя лучи кроткого и величественного света, и вот он уже чувствует себя захваченным этими лучами, он слышит его голос – этот ласковый, спокойный, величественный и вместе с тем столь простой голос. Как и должно было быть по чувству Ростова, наступила мертвая тишина, и в этой тишине раздались звуки голоса государя.