Людвиг (князь Нассау-Саарбрюккена)

Людвиг Нассау-Саарбрюккенский
князь Нассау-Саарбрюккена
1768 — 1794
Предшественник:	Вильгельм Генрих Нассау-Саарбрюккенский
Преемник:	Генрих Людвиг Нассау-Саарбрюккенский
Мать:	София Кристина Эрбахская
Награды:

Людвиг Нассау-Саарбрюккенский (нем. Ludwig von Nassau-Saarbrücken; 3 января 1745, Саарбрюккен — 2 марта 1794, Ашаффенбург) — последний князь Нассау-Саарбрюккена с 1768 года и до Французской революции.

Биография

Людвиг — второй ребёнок и старший сын Вильгельма Генриха Нассау-Саарбрюккенского и Софии Кристины Эрбахской. Как и его отец, получил образование в Страсбургском университете. В 1759—1766 годах путешествовал по Англии, Франции, Германии и Нидерландам.

После смерти отца в 1768 году Людвиг вступил в права наследования в Нассау-Саарбрюккене. Князь проводил политику жёсткой экономии, тем не менее выделял средства на строительство. В 1793 году больной князь Людвиг бежал от Французской революции в Ашаффенбург, где и умер в 1794 году. Был похоронен в дворцовой церкви в Узингене, в 1995 году останки князя были перезахоронены в дворцовой церкви Саарбрюккена.

Потомки

30 октября 1766 года Людвиг женился в Шварцбурге на Вильгельмине Шварцбург-Рудольштадтской (1751—1780), дочери князя Иоганна Фридриха. В счастливом браке родился сын Генрих Людвиг Нассау-Саарбрюккенский. У фаворитки князя Людвига баронессы Фридерики Амалии фон Дорсберг (1753—1802) родились двое незаконнорожденных детей:

• Фридерика Луиза (род. 1771)
• Людвиг Карл Филипп (1774—1871).

1 сентября 1774 года Людвиu вступил в морганатический брак с камеристкой Фридерики Катариной Кест. В этом браке родилось ещё шестеро детей:

• Людвиг Альбрехт (1775—1784)
• Людвиг Карл (1776—1799)
• Луиза (1778—1855), замужем за композитором Йозефом Фишером (1780—1862)
• Генрих (1779—1781)
• Людвиг (1785—1796)
• Луиза Катарина (1786—1818).

28 февраля 1787 года, спустя семь лет после смерти Вильгельмины, князь скрепил отношения с Катариной, заключив официальный брак. Катарина получила титул графини Отвейлерской и земли Диллингена и несмотря на сопротивление Нассауского дома была провозглашена княгиней. Младший сын князя Людвига Адольф (1789—1812) стал законным наследником Людвига.

Ссылки

• Christel Bernard: [www.zeitensprung.de/intlud.html Die Bestattung des Fürsten Ludwig von Nassau-Saarbrücken]
• [www.saarland-biografien.de/Nassau-Saarbruecken-Ludwig-von Ludwig (Nassau-Saarbrücken) in den Saarländischen Biografien]
• [www.saarland-biografien.de/Dorsberg-Friederike-Amalie-von Friederike Amalie von Dorsberg in den Saarländischen Biografien]
• [gw2.geneanet.org/kraeuter2?lang=de;pz=herbert;nz=hombrecher;ocz=0;p=franziska+amalia;n=dern+dorsberg Dorsberg Kinder]

Литература

• Albert Ruppersberg: Geschichte der Grafschaft Saarbrücken, Bd. 2, Saarbrücken 2. Aufl. 1910 (ND St. Ingbert 1979), S. 295—372
• Kurt Hoppstädter, Hans-Walter Herrmann: Geschichtliche Landeskunde des Saarlandes. Vom Faustkeil zum Förderturm. Saarbrücken 1960 (zur Freimaurerei S. 395 u. 491)

Отрывок, характеризующий Людвиг (князь Нассау-Саарбрюккена)

– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.

Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»