Людкевич, Станислав Филиппович
Поделись знанием:
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.
Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.
Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
| Станислав Филиппович Людкевич | |||||||||||
 | |||||||||||
| Основная информация | |||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Имя при рождении |
укр. Станіслав Пилипович Людкевич | ||||||||||
| Дата рождения | |||||||||||
| Место рождения | |||||||||||
| Дата смерти |
10 сентября 1979 (100 лет) | ||||||||||
| Место смерти | |||||||||||
| Страна | |||||||||||
| Профессии | |||||||||||
| Награды |
| ||||||||||
Станисла́в Фили́ппович Людке́вич (укр. Станіслав Пилипович Людкевич; 1879 — 1979) — советский украинский композитор, музыковед-фольклорист, педагог, общественный деятель. Народный артист СССР (1969). Герой Социалистического Труда (1979).
Содержание
Биография
Родился 12 (24) января 1879 года (по другим источникам 12 (24) декабря 1879 года[1]) в Ярославе (ныне в Польше).
Поступил в начальную школу Ярославской гимназии. Пел в хоре, затем стал его руководителем, начинал писать музыку. Заканчивая это заведение, уже имел несколько произведений — хоры «Гамалия», «Призыв к славянам», 7 пьес для фортепиано (в том числе «Предостережение матери», «Зачарована песня», «Тихий вечер»[2].
В 1901 году окончил отделение украинской и классической филологии философского факультета Львовского университета. Слушал лекции по музыкально-теоретическим дисциплинам во Львовской консерватории Галицкого музыкального общества. Композицию изучал самостоятельно, консультировался у М. Солтыса (1897—1899, Львов).
В 1901—1907 годах преподавал в гимназиях (Львов, Перемышль).
Станислав Людкевич — один из инициаторов открытия во Львове в 1903 году Высшего музыкального института им. Н. Лысенко, в 1926 — его филиалов. Одновременно работал в нём, готовил к печати «галицко-русские народные мелодии», выступал со статьями музыковедов и рецензиями.
В 1903—1904 годах проходил военную службу в Вене.
В 1907 году снова едет в Вену, где учился у А. Цемлинского (композиция и инструментовка) и Г. Греденера (полифония) (1907—1908), слушал лекции по истории и теории музыки у Г. Адлера. В 1908 году окончил музыкально-исторический институт при Венском университете, написал докторскую диссертацию «Две проблемы развития звукоизобразительности», посвящённую вопросам программной музыки, получив учёную степень — доктор музыкознания (1908, Вена). Затем на музыковедческом факультете Лейпцигского университета (Германия) слушал лекции Г. Римана и А. Прюфера.
Вернувшись во Львов, в 1908—1914 годах — директор Львовского высшего музыкального института им. Н. Лысенко.
В 1914 году был мобилизован в австрийскую армию, участвовал в Первой мировой войне. Вскоре попал в плен и по окончании войны находится в Казахстане. Из плена возвратился в 1918 году.
В 1919—1939 годах — преподаватель теоретических предметов, с 1926 — инспектор филиалов института, в 1939—1972 — профессор, заведующий кафедрой теории музыки и композиции Львовского высшего музыкального института им. Н. Лысенко (с 1939 — Львовская государственная консерватория им. Н. Лысенко, ныне — Львовская национальная музыкальная академия имени Николая Лысенко), Одновременно, в 1939—1951 — старший научный сотрудник Львовского филиала Института искусствоведения, фольклора, и этнографии АН УССР (ныне Институт искусствоведения, фольклористики и этнологии имени М. Рыльского НАН Украины в Киеве)
Часто выступал как исполнитель: пианист, певец, дирижёр. В 1899—1939 годах — активный член хорового общества «Львовский Боян», в разные периоды являлся его дирижёром, а также хоров «Бандурист», «Сурма», организатором концертов, выступал в печати как рецензент и музыкальный критик. В 1905 году вместе с художником А. Трушем издавал первый в Западной Украине «Артистический вестник», посвящённый музыке и живописи.
С 1935 года — действительный член Научного общества им. Т. Шевченко, с 1936 — председатель музыкологической комиссии общества. В 1939 году — председатель Львовского организационного комитета Союза композиторов Украины.
В 1941—1944 годах — преподаватель теоретических дисциплин в Доме народного творчества.
Автор многожанровой музыки: хоровые, вокальные фортепианные и оркестровые произведения.
Участник многих фольклорных экспедиций.
Автор статей о творчестве украинских композиторов, о музыкальной жизни Западной Украины, рецензий, учебных пособий, исследований по теории музыки, эстетике, фольклористике, систематизатор народных песен.
Скончался Станислав Людкевич 10 сентября 1979 года в возрасте 100 лет, 7 месяцев и 17 дней во Львове. Похоронен на Лычаковском кладбище[3].
Награды и звания
- Герой Социалистического Труда (1979)
- Заслуженный деятель искусств Украинской ССР (1946)
- Народный артист Украинской ССР (1954)
- Народный артист СССР (1969)
- Государственная премия Украинской ССР им. Т. Шевченко (1964) — за симфонию-кантату «Кавказ» и вокально-симфоническую кантату «Заповіт»
- Орден Ленина (1979)
- Орден Трудового Красного Знамени (1949)
- Орден Дружбы народов (1974)
- Орден «Знак Почёта» (1951)
- Медали.
Творческое наследие
- Оперы
- «Бар Кохба» (три картины, не закончена, 1926)
- Вставное действие (III) к опере «Запорожец за Дунаем» С. Гулак-Артемовского (1935)
- «Довбуш» (по народным сказаниям, 1955)
- Для солистов, хора и симфонического оркестра
- Кантата-симфония «Кавказ» (по поэме Т. Шевченко, 1902—1913)
- Кантаты: «Последний бой» (сл. собств., 1914), «Заповіт» (сл. Т. Шевченко, 1934, 2-я ред. 1955), «Свободной Украине» (1940), «Наймит» (сл. И. Франко, 1941)
- Для хора и симфонического оркестра
- «Вечный революционер» (сл. И. Франко, 1898), «Косарь» (сл. Т. Шевченко, 1901), «Наша дума, наша песня» (по Т. Шевченко, 1931), «Конквистадоры» (сл. И. Франко, 1941)
- Для симфонического оркестра
- Танец на украинскую тему (1910)
- Меланхолический вальс (по новелле О. Ю. Кобылянской, 1920)
- Поэмы: «Каменоломы» (по И. Франко, 1926), «Днипро» (1947), «Наше море» (к 40-летию Октября, 1956), «Моисей» (по И. Франко, 1956), «Не забывай юных дней» (к 100-летию со дня рождения И. Франко, 1956), «Галицкая рапсодия» (1928), «Подвиг» (1973)
- «Каприччио» (1930-е)
- Симфониетта (к 25-летию Великой Октябрьской революции, 1942)
- Увертюра на Новый год «Колядница» (1944)
- Поэма-фантазия «Веснянки» (1948)
- Рондо «Песня юных» (1948)
- Прикарпатская симфония (1952)
- Сюита ля мажор (1962)
- Сюита «Голоса Карпат» (1964)
- Пассакалья (Чакона, 1964)
- Увертюра на тему украинской народной песни «Ой, не ходи, Грицю» (1966)
- «Баллада о Довбуше»
- Для фортепиано и симфонического оркестра
- Концерты: № 1 (1920, 2-я ред. 1950), № 2 (1957)
- Для скрипки и симфонического оркестра
- Концерт (1945)
- Для фортепиано, скрипки и виолончели
- Трио (1919, 2-я ред. 1950)
- Для струнного трио
- Ноктюрн на основе украинской народной песни «Ой, не свиты, мисяченьку» (1914)
- Для скрипки и фортепиано
- «Чабарашка» (1912), «Сарабанда и Сальтарелла» (1943)
- Вариации на народные темы (1949)
- Соната для скрипки и фортепиано
- Для фортепиано
- Пьесы (1915—1949)
- «Баллада» (вариации на тему украинской народной песни), «Юмореска», «Заколисана песня», «Импровизованная ария», «Квочка», «Козочка с колядою», «Листок из альбома», «Мала романця», «Предостережение матери», «Песня до восхода солнця» (из туркестанских мотивов), «Песня ночи» (гармония сфер), «Полька», «Похорон атамана» (памяти Н. Лисенко), «Песня без слов» (баркарола), «Романця», «Сирітка», «Скерцо»
- «Бар-Кохба» (военный марш) для исполнения в четыре руки
- Для скрипичного соло
- Соната (1966)
- «Тихое воспоминание»
- Для голоса и фортепиано
- Романсы на слова украинских поэтов: «До соловейка» (сл. П. Грабовского), «За буераком буерак» (сл. Т. Шевченко), «Кузнец» (сл И. Франко), «Морская Баркарола» (сл. П. Грабовского), «Ой ти, дівчино, з горіха зерня» (сл. И. Франко), «Піду, втечу» (сл. А. Олеся), «Про ніженьки» (сл. народные), «Сирітка» (сл. собств.), «Розпука» (сл. М. Шашкевича), «Там, далеко на підгір'ю» (сл. П. Гаврилюка), «Я й не жалую» (сл. А. Кримского), «Ти моя найкраща пісня» (сл. А. Олеся), «Одна песнь голосненька», «Спи, дытыно моя».
- Хоры
- «Вечер в хате» (сл. С. Жарко), «От Кавказа по Сян» (сл. собств), «Восени» («Осенью», на сл. И. Франко, 1940), «Гей, славяне» (сл. собств, 1949), «Дайте руки, юные друзбя» (сл. М. Шашкевича), «Днистровянка», «За мир» (сл. В. Сосюры, 1939), «Завещание пионерам» (на сл. А. Олеся, 1967), «Киев-Москве» (сл. М. Рильського), «Ой выгострю товарыша» (сл. Т. Шевченко), «Привет Львову» (сл. П. Дорошко), «Солнце заходит» Сл. Т. Шевченко)
- Хоровые обработки народных песен
- «А ізночі, ізвечора», «А хто хоче війну зняти», «Баллада про Бондарівну», «Бодай ся когут знудив», «Боже, боже, що ся водить», «Будь ми здоровая», «Гагілка», «Журу я ся, журу», «Їхав стрілець», «Котилася та зоря із неба», «Марусенька по саду ходила», «Ой видно село», «Ой зацвіли фіялочки», «Ой Морозе, Морозенку», «Ой напилася я», «Ой по горі, горі», «Ой співаночки мої», «Ой ходив чумак», «Про Петруся і вельможну паню», «Сонце ся сховало», «Там де Чорногора», «Та не спав я нічку», «Як ніч мя покриє», «Як я, браття, раз сконаю», «Чорна рілля ізорана», «Чи дома, дома»
- Для духового оркестра
- Марш «Запорожский поход»
- Украинские народные маршевые песни
- Другое
- Цикл вариаций «Элегия»
- Песни
- Песнь «Черемоше, брате мой»
- Обработки произведений других авторов: Д. Бортнянский. Концерт
- Переложение для женского хора: А. Вахнянин «Шалійте, шалійте, скажені кати».
- Переложение для смешанного хора: М. Вербицкий. "Підгір'яни" — игровое пение на 3 действия.
- Инструментовка: М. Вербицкий. Симфония ре мажор.
- Переложение для скрипки, виолончели и фортепиано: М. Вербицкий. «Тост до Русі».
- Переложение для смешанного хора: С. Воробкевич. «Огни горят».
- Переложение для мужского хора: С. Гулак-Артемовского. «Запорожец за Дунаем». Инструментовка, редакция.
Автор книг
- «Галицийско-русские народные мелодии» (2-томное собрание, свыше 1500 западно-украинских народных песен, 1906—1907)
- Сборник «200 украинских народных песен»
- Учебники — «Общие основы музыки» («Теория музыки», 1921), «Материалы к науке сольфеджио и хорового пения» (1930)
- Исследования и статьи о композиторах и певцах (1976).
Память
- Именем композитора названо Львовское музыкальное училище, одна из улиц Львова
- Создан мемориальный музей С. Людкевича
- Учреждена музыкальная премия им. С. Людкевича
- Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
Надгробный памятник
во Львове - Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
- Stamp of Ukraine s554.jpg
Почтовая марка Украины,
2004 год
Напишите отзыв о статье "Людкевич, Станислав Филиппович"
Литература
- Загайкевич М., С. П. Людкевич, Київ, 1957; Штундер З., Музично-фольклористична діяльність С. П. Людкевича, «Українське музикознавство», 1967, в. 2.
- Рудницький А. Людкевич Станислав // Енциклопедія українознавства. Словникова частина. — Т. 4. — С. 1394—1395.
- Шевченківський словник. — К., 1978. — Т. 1. — С. 371.
- Український Радянський Енциклопедичний Словник. — 2-е видання. — К., 1987. — Т. 2. — С. 304—305.
- Митці України: Енциклопедичний довідник. — К., 1992. — С. 375.
- Мистецтво України: Біографічний довідник. — К., 1997. — С. 381.
- Шевченківські лауреати 1962—2001: Енциклопедичний довідник. — К., 2001. — С. 315—316.
- Кос-Анатольський Анатолій С. П. Людкевич. — К., 1951.
- Загайкович М. С. П. Людкевич. — К., 1957.
- Павлишин С. Станіслав Людкевич. — К., 1974.
- Павлишин С. Творчість С. Людкевича. — 1979.
- Королюк Н. Корифеї української хорової культури XX століття. — К., 1994.
- Штундер Зіновія Станіслав Людкевич і його співпраця в етнографічній і музикологічній комісіях Наукового товариства ім. Шевченка // Записки НТШ. — Львів, 1993. — Т. 226: Праці Музикознавчої комісії. — С. 456—459.
Примечания
- ↑ Людкевич Станислав Филиппович — статья из Большой советской энциклопедии.
- ↑ [composersukraine.org/index.php?id=2412 НСКУ :: Станіслав Пилипович ЛЮДКЕВИЧ]
- ↑ [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?id=3832 Надгробный памятник]
Ссылки
[www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=11156 Людкевич, Станислав Филиппович]. Сайт «Герои Страны».
- [www.russiandvd.com/store/person.asp?id=17891&media=2&type=artist&genreid=&fullbiography=1 Биография на сайте russiandvd.com]
- [composer.ru/xxmidi/composer.php?id=219&lng=ru Биография на сайте composer.ru]
- [dictionaries.rin.ru/cgi-bin/detail.pl?sel=word&word=%CB%DE%C4%CA%C5%C2%C8%D7%20%D1%F2%E0%ED%E8%F1%EB%E0%E2%20%D4%E8%EB%E8%EF%EF%EE%E2%E8%F7 Биография на сайте dictionaries.rin.ru]
- [referatu.ru/1/44/451.htm Биография на сайте referatu.ru]
- [www.br.com.ua/referats/Literatura/22309.htm Станіслав Пилипович Людкевич (1879—1979)] (укр.)
- [www.composersukraine.org/index.php?id=2412 СТАНІСЛАВ ПИЛИПОВИЧ ЛЮДКЕВИЧ] (укр.)
Отрывок, характеризующий Людкевич, Станислав Филиппович
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.
Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.
Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Категории:
- Родившиеся 24 января
- Родившиеся в 1879 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Ярославе
- Умершие 10 сентября
- Умершие в 1979 году
- Умершие во Львове
- Музыканты по алфавиту
- Композиторы по алфавиту
- Композиторы СССР
- Композиторы Украины
- Композиторы XX века
- Дирижёры по алфавиту
- Дирижёры СССР
- Дирижёры Украины
- Дирижёры XX века
- Педагоги по алфавиту
- Музыкальные педагоги СССР
- Музыкальные педагоги Украины
- Музыкальные педагоги XX века
- Герои Социалистического Труда
- Кавалеры ордена Ленина
- Кавалеры ордена Трудового Красного Знамени
- Кавалеры ордена Дружбы народов
- Кавалеры ордена «Знак Почёта»
- Народные артисты СССР
- Народные артисты Украинской ССР
- Заслуженные деятели искусств Украинской ССР
- Лауреаты Национальной премии Украины имени Тараса Шевченко
- Выпускники Львовского университета
- Выпускники Венского университета
- Члены Научного общества имени Шевченко
- Ректоры вузов Украины
- Академические музыканты Украины
- Академические музыканты СССР
- Оперные композиторы
- Фольклористы Украины
- Фольклористы СССР
- Этнографы Украины
- Этнографы СССР
- Музыковеды СССР
- Музыковеды Украины
- Публицисты Украины
- Общественные деятели СССР
- Общественные деятели Украины
- Публицисты СССР
- Столетние долгожители
- Похороненные на Лычаковском кладбище
