Людовик I Великий
| Людовик I Великий венг. I. (Nagy) Lajos, польск. Ludwik Węgierski<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Портрет работы Марчелло Бачиарелли</td></tr> | ||
| ||
|---|---|---|
| 1342 — 1382 | ||
| Коронация: | 21 июля 1342 | |
| Предшественник: | Карл Роберт | |
| Преемник: | Мария | |
| ||
| 1370 — 1382 | ||
| Коронация: | 17 ноября 1370 | |
| Предшественник: | Казимир III Великий | |
| Преемник: | Ядвига Анжуйская | |
| Вероисповедание: | католицизм | |
| Рождение: | 5 марта 1326 Вишеград, Королевство Венгрия | |
| Смерть: | 11 сентября 1382 (56 лет) Трнава, Верхний край (ныне Словакия), Королевство Венгрия | |
| Место погребения: | Секешфехервар | |
| Род: |  Анжу-Сицилийский дом
| |
| Отец: | Карл Роберт | |
| Мать: | Елизавета Польская | |
| Супруга: | Маргарита Люксембургская Елизавета Боснийская | |
| Дети: | Екатерина, Мария, Ядвига | |
Людовик Великий (венг. I. (Nagy) Lajos), согласно венгерской традиции Лайош Великий, согласно польской Людвик Венгерский польск. Ludwik Węgierski; 5 марта 1326, Вишеград, Венгрия — 11 сентября 1382, Трнава, Словакия) — король Венгрии с 16 июля 1342 года (коронация 21 июля 1342 года под именем Лайоша I), король Польши с 17 ноября 1370 года до момента своей кончины[1][2]. Происходил из Анжуйской (Анжу-Сицилийской) династии.
Людовик Великий был одним из самых известных правителей Европы эпохи Позднего Средневековья, расширив владения своего государства от Адриатики до Черного моря и почти до Балтики на севере. В числе его вассалов были правители Боснии, Сербии, Валахии, Молдавии и Болгарии. Довольно много времени он провёл в войнах с Венецианской республикой, а также был одним из претендентов на корону Неаполитанского королевства. Людовик стал одним из первых правителей Европы, вступивших в противостояние с турками-османами. За годы его правления средневековая Венгрия достигла пика своего политического влияния.
Содержание
Биография
Людовик был сыном венгерского короля Карла Роберта (происходившего из неаполитанской Анжуйской династии) и Елизаветы, дочери Владислава Локотка и сестры Казимира III Великого, последнего короля Польши из династии Пястов. Венгерскую корону Людовик I получил после смерти отца в 1342 году, но в молодости руководствовался советами матери.
В 1347 году он предпринял поход в Неаполь с целью мести за умерщвлённого там брата, но прочного успеха не имел.
В 1350 году он повторил свой поход, покорил Неаполь и передал управление им своей матери, а сам обратил главное внимание на Далмацию, находя, что она важнее для Венгрии, чем Италия.
За обладание Далмацией Людовику I пришлось вести упорную борьбу с венецианцами, но, наконец, он сломил их и заставил в 1356 году признать Далмацию за Венгрией.
В 1365 году он двинулся против болгарского царя Шишмана и завоевал Видин, но не мог удержаться здесь, так как Шишман объединился с турками-османами. Последние при Людовике не тревожили Венгрии, поскольку были заняты боевыми действиями против Византии.
После смерти Казимира Великого в 1370 году Людовик I, как сын сестры бездетного Казимира, беспрепятственно получил польскую корону. Таким образом пределы соединённых владений Людовика I простирались от Балкан до Балтийского моря и от Чёрного моря до Адриатического.
Людовик I издал ряд законоположений как о правах короны, так и о правах подданных; последним он оставил местное самоуправление; за дворянами обеспечил обладание поместьями; много сделал для крестьян, заменив работы на помещиков натуральной повинностью в количестве 1/9 крестьянского дохода с земли; заботился о благосостоянии городов, наделяя их привилегиями, дарил им леса и земли, окружал стенами и украшал зданиями.
Буда при Людовике I стала столицей государства вместо Вишеграда. Все это вместе с покровительством королём духовенству и его заботами о распространении среди венгров образования (устройство школ, основание в 1367 академии) сделало его весьма популярным в Венгрии.
Иначе к нему относились в Польше, может быть, потому, что сам Людовик I постоянно жил в Венгрии (вернее, на территории современной Словакии, входившей в Венгерское королевство), мало заботился о происходивших в Польше смутах и спорах из-за власти, постоянно требовал от неё денег и, наконец, отторгнул Червонную Русь от Польши, присоединив её к Венгрии.
Семья
Людовик Великий был дважды женат (на Маргарите Люксембургской, а после её скорой кончины — на Елизавете Боснийской), но не имел сыновей. От Елизаветы он имел трёх дочерей — Екатерину, Марию и Ядвигу.
Стараясь сохранить целость государства, король объявил единственной наследницей свою старшую дочь Марию, помолвленную с Сигизмундом, сыном императора Карла IV Люксембургского. Но вслед за смертью Людовика I в 1382 году началась борьба за власть, и огромная Анжуйская монархия распалась (Ядвига стала королевой Польши, а Мария — Венгрии).
Напишите отзыв о статье "Людовик I Великий"
Примечания
- ↑ Louis I. (2009). In Encyclopædia Britannica. Retrieved 24 April 2009, from Encyclopædia Britannica Online: www.britannica.com/EBchecked/topic/348730/Louis-I
- ↑ [encarta.msn.com/encyclopedia_761566726/Louis_I_(of_Hungary_and_Poland).html Louis I (of Hungary and Poland)](недоступная ссылка). [www.webcitation.org/5kx6U7rQl Archived] 2009-11-01.
Литература
- Липовский А. Л.,. Людовик, венгерские короли // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Людовик I Великий
«Я бы рада была отдохнуть и посидеть с вами, я устала; но вы видите, как меня выбирают, и я этому рада, и я счастлива, и я всех люблю, и мы с вами всё это понимаем», и еще многое и многое сказала эта улыбка. Когда кавалер оставил ее, Наташа побежала через залу, чтобы взять двух дам для фигур.«Ежели она подойдет прежде к своей кузине, а потом к другой даме, то она будет моей женой», сказал совершенно неожиданно сам себе князь Андрей, глядя на нее. Она подошла прежде к кузине.
«Какой вздор иногда приходит в голову! подумал князь Андрей; но верно только то, что эта девушка так мила, так особенна, что она не протанцует здесь месяца и выйдет замуж… Это здесь редкость», думал он, когда Наташа, поправляя откинувшуюся у корсажа розу, усаживалась подле него.
В конце котильона старый граф подошел в своем синем фраке к танцующим. Он пригласил к себе князя Андрея и спросил у дочери, весело ли ей? Наташа не ответила и только улыбнулась такой улыбкой, которая с упреком говорила: «как можно было спрашивать об этом?»
– Так весело, как никогда в жизни! – сказала она, и князь Андрей заметил, как быстро поднялись было ее худые руки, чтобы обнять отца и тотчас же опустились. Наташа была так счастлива, как никогда еще в жизни. Она была на той высшей ступени счастия, когда человек делается вполне доверчив и не верит в возможность зла, несчастия и горя.
Пьер на этом бале в первый раз почувствовал себя оскорбленным тем положением, которое занимала его жена в высших сферах. Он был угрюм и рассеян. Поперек лба его была широкая складка, и он, стоя у окна, смотрел через очки, никого не видя.
Наташа, направляясь к ужину, прошла мимо его.
Мрачное, несчастное лицо Пьера поразило ее. Она остановилась против него. Ей хотелось помочь ему, передать ему излишек своего счастия.
– Как весело, граф, – сказала она, – не правда ли?
Пьер рассеянно улыбнулся, очевидно не понимая того, что ему говорили.
– Да, я очень рад, – сказал он.
«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.
На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
