Людовик XVIII
Людовик XVIII Louis XVIII<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> | ||||||||||||||
| ||||||||||||||
---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
7 июля 1815 года — 16 сентября 1824 года | ||||||||||||||
Коронация: | не короновался | |||||||||||||
Предшественник: | титул восстановлен | |||||||||||||
Преемник: | Карл X | |||||||||||||
| ||||||||||||||
6 апреля 1814 года — 1 марта 1815 года | ||||||||||||||
Предшественник: | титул восстановлен (Наполеон I как император) | |||||||||||||
Преемник: | титул упразднён (Наполеон I Сто дней) | |||||||||||||
| ||||||||||||||
8 июня 1795 года — 6 апреля 1814 года | ||||||||||||||
Предшественник: | Людовик XVII | |||||||||||||
Преемник: | монархия восстановлена | |||||||||||||
Рождение: | 17 ноября 1755 Версаль | |||||||||||||
Смерть: | 16 сентября 1824 (68 лет) Париж | |||||||||||||
Место погребения: | Базилика Сен-Дени, Париж, Франция | |||||||||||||
Род: | Бурбоны | |||||||||||||
Отец: | Людовик Фердинанд, дофин Франции | |||||||||||||
Мать: | Мария-Жозефа Саксонская | |||||||||||||
Супруга: | Мария-Жозефина-Луиза Савойская | |||||||||||||
Монограмма: | ||||||||||||||
Награды: |
Орден Кармельской Богоматери и Святого Лазаря Иерусалимского |
Людо́вик XVIII (фр. Louis XVIII), Луи-Станислас-Ксавье (фр. Louis Stanislas Xavier; 17 ноября 1755, Версаль — 16 сентября 1824, Париж) — король Франции в 1814—1824 годах (формально с 1795 года), с перерывом в 1815 году, брат Людовика XVI, носивший во время его царствования титул графа Прованского (фр. comte de Provence) и почётное именование Месье (фр. Monsieur), а потом, во время эмиграции, принявший титул графа де Лилль. Занял престол в результате Реставрации Бурбонов, последовавшей за свержением Наполеона I. Людовик был последним монархом Франции, который не был свергнут в результате революции (Карл X, Луи-Филипп I были свергнуты).
Содержание
До революции
Второе имя, Станислас, граф Прованский получил по имени своего прадеда Станислава Лещинского. После смерти отца, дофина Людовика Фердинанда, в 1765 году стал вторым в линии наследования престола. В возрасте 15 лет (16 апреля 1771 года) женился на 17-летней Марии-Жозефине Савойской; детей не имел (по некоторым данным, этот брак был вообще фиктивным). После брака ему были присвоены более высокие титулы герцога Анжуйского и Вандомского, но он и в дальнейшем был известен преимущественно как граф Прованский.
После кончины своего деда Людовика XV в 1774 году, и до рождения племянника Людовика Жозефа в 1781 году, граф Прованский был наследником своего старшего брата Людовика XVI. Вёл при его дворе относительно скромную жизнь.
Глава эмиграции (1791—1814)
В 1791 году он бежал за границу одновременно с Людовиком XVI, но, в отличие от него, удачно. Организовывал бегство Безиад, его доверенное лицо, ставший ему также товарищем по ссылке. С тех пор он жил то в Брюсселе, то в Кобленце, то в Вероне, то в Бланкенбурге, то в Митаве, то в Варшаве, то снова в Митаве, изгоняемый по требованию французского правительства или принимаемый вследствие враждебных отношений с ним: так, Россия приняла его в 1797 году, изгнала в 1801 году, снова приняла в 1805 году и вновь изгнала после Тильзитского мира.
После получения известия о смерти во Франции своего малолетнего племянника, Людовика XVII, в 1795 году провозгласил себя, как старший в династии, королём Франции под именем Людовика XVIII.
После короткого пребывания в Швеции Людовик поселился наконец в Англии, купил замок Хартвелл (в графстве Бакингемшир) и выжидал исхода событий. Хотя он и был признанным главой эмиграции, но не обладал ни энергией, ни предприимчивостью, необходимыми в таком положении: даже физически он был крайне неповоротлив вследствие своей чрезмерной тучности; лишь с большой неохотой, вынужденный окружающими, он дважды, в 1792 и 1796 году, ненадолго принял участие в военных действиях. Предоставляя активную роль более энергичному своему брату, графу д’Артуа, он по временам издавал манифесты (в основном, впрочем, им только подписанные), которыми напоминал Европе о своём существовании.
В 1800 году он обратился к генералу Бонапарту с наивным письмом, в котором говорил: «возвратите Франции её короля, и будущие поколения будут благословлять ваше имя». Он решительно и твёрдо отказался от пенсии в 2 млн франков, которую ему предложил Бонапарт за отказ от притязаний на престол, но принимал денежную помощь от других, в том числе 300 тысяч франков от семьи Лавалей, проживающих в России, за что в 1814 году наградил Ивана Степановича, главу семьи, французским титулом графа (переходящее на всех его потомков)К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3022 дня]. От прочих эмигрантов он отличался тем, что был способен извлекать уроки из событий — он понял, что полное возвращение к прошлому немыслимо, пребывание в Англии убедило его в совместимости монархии с конституционным режимом. Мягкость и уступчивость характера, которыми он походил на своего старшего брата, толкали его на конституционную дорогу, но слабость и нерешительность, которыми он напоминал его же, мешали ему последовательно её держаться.
Начало царствования. Конституционные реформы (1814—1815)
Когда сенат 6 апреля 1814 года провозгласил реставрацию Бурбонов и конституцию, Людовик отказался признать эту конституцию, как созданную слугами узурпатора. Только после усиленных настояний императора Александра I, заявившего, что, пока Людовик не даст формального обещания ввести конституционные порядки, он, Александр, не допустит его въезда в Париж, Людовик подписал составленную Талейраном декларацию (известную как Сент-уанская декларация) с обещанием конституции и торжественно въехал в Париж 3 мая 1814 года. 27 мая была подписана Конституционная хартия 1814 года, но тотчас же, несмотря на всё желание Людовика держаться её, начались грубые её нарушения: приверженцы императора и республики, а также протестанты преследовались, свобода печати существовала только номинально.
«Сто дней» Наполеона и возвращение к власти (1815—1824)
При известии о высадке Наполеона («Сто дней») Людовик издал прокламацию, в которой вновь обещал соблюдать хартию, и поспешно бежал из Парижа. После битвы при Ватерлоо он вернулся под охраной герцога Веллингтона в Париж и в новой прокламации подтвердил своё обещание, а также объявил всеобщую амнистию, из которой, однако, были исключены «все изменники и виновники вторичного воцарения Наполеона»; затем последовали смертные казни (был расстрелян Мишель Ней), изгнания бонапартистов, «цареубийц» и вообще республиканцев из Франции, конфискации имущества и тому подобные меры. Сам Людовик не сочувствовал подобным крайностям, но не противился им, и реакционный террор продолжался около года. Префект парижской полиции Паскье подарил Людовику, после окончательной коронации, изящно переплетённый том с неполным списком агентов полиции с 1790 года. Позднее Паскье смог стать министром иностранных дел (1819−1821)[1]. Затем последовали несколько лет умеренно-либерального управления (см. Ришелье, Деказ), после убийства герцога Беррийского опять уступившего место реакции (см. Виллель).
Людовик в последние годы жизни страдал тяжёлой подагрой и практически был прикован к креслу. Он умер от гангрены обеих ног и стал последним французским монархом, погребенным в базилике Сен-Дени.
Преемником бездетного монарха стал младший брат, 67-летний Карл X. Это была единственная вполне регулярная смена власти во Франции на протяжении всего XIX века (до 1871 года смена власти сопровождалась тем или иным переворотом, а затем ни один президент Французской республики с 1871 до 1906 года не пробыл на посту до конца срока).
Людовик XVIII, последний реально царствовавший король Франции с этим именем, вступил на престол (1814) ровно через 1000 лет после франкского императора Людовика I Благочестивого (814), с которого вели нумерацию его французские тёзки. 5 марта 1800 года был награждён орденом Св. Андрея Первозванного[2].
В кино
Напишите отзыв о статье "Людовик XVIII"
Примечания
- ↑ Черняк, 1991, с. 461.
- ↑ Карабанов П. Ф. Списки замечательных лиц русских / [Доп.: П. В. Долгоруков]. — М.: Унив. тип., 1860. — 112 с. — (Из 1-й кн. «Чтений в О-ве истории и древностей рос. при Моск. ун-те. 1860»)
Литература
- Бовыкин Д. Ю. [annuaire-fr.narod.ru/bibliotheque/statji-Bovykine/BovykineVeronDeclar.html Веронская декларация Людовика XVIII] // Новая и Новейшая история 2013, № 3, С. 118—129.
- Бовыкин Д. Ю. [annuaire-fr.narod.ru/bibliotheque/statji-Bovykine/Priznanie-Louis_XVIII.html Признание Людовика XVIII (взгляд из России)] // Россия и Франция XVIII—XX века. М., 2003. Вып. 5. С. 56—77.
- Бовыкин Д. Ю. [annuaire-fr.narod.ru/statji/Bovykine-2004.html Религия и церковь в политических проектах Людовика XVIII и его окружения (1795—1799)] // Французский ежегодник 2004. М., 2004.
- Бовыкин Д. Ю. [annuaire-fr.narod.ru/bibliotheque/statji-Bovykine/Dumaju-po-inomu.html «Я думаю по-иному…» Людовик XVIII и конституционные монархисты (1795—1799)] // ЕВРОПА: Международный альманах. Вып. 5. Тюмень, 2005. С. 101—113.
- [memoirs.ru/texts/MatFS_RS96t85n2.htm Материалы, относящиеся к пребыванию в Митаве французского королевского семейства в 1798 г.] / Сообщил К. А. Военский // Русская старина, СПб. 1896. — Т. 85. — № 2. — С. 377—380.
- Чернышевский Н. Г. «Борьба партий при Л. XVIII и Карле X» («Соврем.», 1860)
- Черняк Е. Б. Пять столетий тайной войны. Из истории секретной дипломатии и разведки. — Москва: Международные отношения, 1991. — 560 с.
- «Mémoires de Louis XVIII» (P., 1831—33, произведение апокрифическое)
- Daudet E. «Histoire de Immigration. Les Bourbons et la Russie pendant la révolution» (P., 1886)
- Viel-Càstel «Hist. de la Restauration» (P., 1860)
- Vaulabelle «Histoire des deux Restaurations»
Ссылки
|
Отрывок, характеризующий Людовик XVIII
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.
– Как я увидал, ваше сиятельство, что первый батальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальным огнем»; так и сделал.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
– Одно было подбито, – отвечал дежурный штаб офицер, – а другое, я не могу понять; я сам там всё время был и распоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, – прибавил он скромно.
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.
«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.
Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.
- Родившиеся 17 ноября
- Родившиеся в 1755 году
- Умершие 16 сентября
- Умершие в 1824 году
- Кавалеры Большого креста ордена Почётного легиона
- Кавалеры ордена Святого Духа
- Кавалеры ордена Святого Михаила (Франция)
- Кавалеры ордена Святого Людовика
- Награждённые орденом Лилии
- Кавалеры ордена Подвязки
- Кавалеры ордена Чёрного орла
- Кавалеры ордена Золотого руна
- Кавалеры объединенного знака португальских орденов Христа, Сантьяго и меча, Бенедикта Ависского
- Кавалеры ордена Слона
- Кавалеры ордена Святого апостола Андрея Первозванного
- Кавалеры ордена Святого Александра Невского
- Кавалеры ордена Святой Анны 1 степени
- Персоналии по алфавиту
- Французские Бурбоны
- Короли Франции
- Герцоги Анжуйские
- Герцоги Алансонские
- Реставрация Бурбонов
- Графы Прованса