Людовик X (король Франции)

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Людовик X Сварливый»)
Перейти к: навигация, поиск
Людовик X Сварливый
Louis X le Hutin<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>

<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Людовик X Сварливый (портрет из Национальной библиотеки Франции)</td></tr>

король Франции
29 ноября 1314 года — 5 июня 1316 года
Коронация: 24 августа 1315 года, Реймсский собор, Реймс, Франция
Предшественник: Филипп IV Красивый
Преемник: Иоанн I Посмертный
король Наварры
4 апреля 1305 года — 5 июня 1316 года
Предшественник: Филипп I Красивый (совместно с Иоанной I)
Преемник: Иоанн I
граф Шампани
4 апреля 1305 года — 5 июня 1316 года
Предшественник: Иоанна I
Преемник: Шампань вошла в состав королевского домена
 
Рождение: 4 октября 1289(1289-10-04)
Париж, Франция
Смерть: 5 июня 1316(1316-06-05) (26 лет)
Париж, Франция
Место погребения: Базилика Сен-Дени, Париж, Франция
Род: Капетинги
Отец: Филипп IV Красивый
Мать: Иоанна I Наваррская
Супруга: 1-я:23 сентября 1305 г.) Маргарита Бургундская (1290 г. — 15 августа 1315 г.)
2-я:19 августа 1315 г.) Клеменция Венгерская (27 сентября 1293 г. — 12 октября 1328 г.)
Дети: От 1-го брака:
дочь: Жанна II Наваррская
От 2-го брака:
сын: Иоанн I Посмертный

Людовик X Сварливый (фр. Louis X le Hutin, или le Querelleur; 4 октября 1289 — 5 июня 1316) — король Франции в 13141316 годах. Сын Филиппа IV Красивого, Людовик унаследовал от своей матери, Иоанны Наваррской, Шампань и Наварру (1305).





Биография

Будучи бесхарактерным и слабым, не смог продолжить политику своего отца по созданию неограниченной монархии[стиль]. Делами управлял его дядя, Карл Валуа, помощники и советники Филиппа IV были удалены, некоторые преданы суду. Людовик X обещал восстановить ленные и судебные права феодальных владельцев, чеканить вместо низкопробной ту же монету, какая была при его прадеде Людовике IX, уменьшить влияние легистов и королевской администрации. Но Людовику не удалось восстановить «добрые обычаи времен Св. Людовика» (фр. es bonnes coutumes du temps de Saint Louis).

Постоянно нуждаясь в деньгах, Людовик X вынужден был искать поддержку у горожан, настроенных против феодалов. Исключительно финансовыми соображениями объясняется знаменитый ордонанс Людовика X (1315), в котором он, уничтожая крепостное право в своих доменах, предлагает другим сеньорам последовать его примеру и заявляет, что каждый француз должен быть свободным (фр. au pays de Francs nul ne doit être serf). Продолжая начатую его отцом борьбу с Фландрией, Людовик намеревался покорить фландрские города, но потерпел неудачу. Всем начинаниям этого неудавшегося короля суждено было потерпеть фиаско.

Людовик был женат на Маргарите (12901315), дочери Роберта II, герцога Бургундии, внучке Людовика Святого и своей двоюродной тётке. Уличённая в супружеской измене, Маргарита была осуждена королевским судом своего свекра Филиппа IV Красивого на пожизненное заключение. По канонам католической церкви прелюбодеяние не являлось основанием для расторжения брака и, таким образом, Людовик, даже став королём, был по-прежнему связан узами брака с находящейся в заточении нелюбимой женой. Ходили упорные слухи, что смерть Маргариты Бургундской в 1315 году в тюрьме Шато-Гайар была не только насильственной, но и напрямую одобренной Людовиком.

Освободившись от Маргариты, король тут же вступил во второй брак с Клеменцией Венгерской, неаполитанской принцессой. От первого брака оставил дочь Жанну; после его смерти родился сын, Жан I Посмертный, который умер, прожив всего пять дней. Бытовало мнение, что к смерти новорожденного приложила руку графиня Маго Артуа с целью возвести на трон своего зятя и дочь, но эта версия не имеет доказательств.

Младшие братья Людовика X («про́клятые короли» Филипп V Длинный и Карл IV) также не оставили мужского потомства, что вызвало пресечение старшей линии Капетингов, воцарение династии Валуа и Столетнюю войну. Дочь Людовика X от первого брака Жанна II (13121349), отстранённая от французской короны, была тем не менее признана наследницей владений своей бабушки Жанны I, королевы Наварры и графини Шампани. На деле Шампань была разделена на менее значительные графства, а королевой Наварры Жанна стала только в 1328 году. Её потомки от брака с Филиппом д’Эврё (1306—1343) правили Наваррой до 1441 года.

Людовик X в популярной культуре

Кинематограф

Напишите отзыв о статье "Людовик X (король Франции)"

Литература

Предшественник:
Филипп IV
Король Франции
13141316
Преемник:
Иоанн I
   Короли и императоры Франции (987—1870)
Капетинги (987—1328)
987 996 1031 1060 1108 1137 1180 1223 1226
Гуго Капет Роберт II Генрих I Филипп I Людовик VI Людовик VII Филипп II Людовик VIII
1226 1270 1285 1314 1316 1316 1322 1328
Людовик IX Филипп III Филипп IV Людовик X Иоанн I Филипп V Карл IV
Валуа (1328—1589)
1328 1350 1364 1380 1422 1461 1483 1498
Филипп VI Иоанн II Карл V Карл VI Карл VII Людовик XI Карл VIII
1498 1515 1547 1559 1560 1574 1589
Людовик XII Франциск I Генрих II Франциск II Карл IX Генрих III
Бурбоны (1589—1792)
1589 1610 1643 1715 1774 1792
Генрих IV Людовик XIII Людовик XIV Людовик XV Людовик XVI
1792 1804 1814 1824 1830 1848 1852 1870
Наполеон I (Бонапарты) Людовик XVIII Карл X Луи-Филипп I (Орлеанский дом) Наполеон III (Бонапарты)

Отрывок, характеризующий Людовик X (король Франции)

В числе всех мыслей и голосов в этом огромном, беспокойном, блестящем и гордом мире князь Андрей видел следующие, более резкие, подразделения направлений и партий.
Первая партия была: Пфуль и его последователи, теоретики войны, верящие в то, что есть наука войны и что в этой науке есть свои неизменные законы, законы облического движения, обхода и т. п. Пфуль и последователи его требовали отступления в глубь страны, отступления по точным законам, предписанным мнимой теорией войны, и во всяком отступлении от этой теории видели только варварство, необразованность или злонамеренность. К этой партии принадлежали немецкие принцы, Вольцоген, Винцингероде и другие, преимущественно немцы.
Вторая партия была противуположная первой. Как и всегда бывает, при одной крайности были представители другой крайности. Люди этой партии были те, которые еще с Вильны требовали наступления в Польшу и свободы от всяких вперед составленных планов. Кроме того, что представители этой партии были представители смелых действий, они вместе с тем и были представителями национальности, вследствие чего становились еще одностороннее в споре. Эти были русские: Багратион, начинавший возвышаться Ермолов и другие. В это время была распространена известная шутка Ермолова, будто бы просившего государя об одной милости – производства его в немцы. Люди этой партии говорили, вспоминая Суворова, что надо не думать, не накалывать иголками карту, а драться, бить неприятеля, не впускать его в Россию и не давать унывать войску.
К третьей партии, к которой более всего имел доверия государь, принадлежали придворные делатели сделок между обоими направлениями. Люди этой партии, большей частью не военные и к которой принадлежал Аракчеев, думали и говорили, что говорят обыкновенно люди, не имеющие убеждений, но желающие казаться за таковых. Они говорили, что, без сомнения, война, особенно с таким гением, как Бонапарте (его опять называли Бонапарте), требует глубокомысленнейших соображений, глубокого знания науки, и в этом деле Пфуль гениален; но вместе с тем нельзя не признать того, что теоретики часто односторонни, и потому не надо вполне доверять им, надо прислушиваться и к тому, что говорят противники Пфуля, и к тому, что говорят люди практические, опытные в военном деле, и изо всего взять среднее. Люди этой партии настояли на том, чтобы, удержав Дрисский лагерь по плану Пфуля, изменить движения других армий. Хотя этим образом действий не достигалась ни та, ни другая цель, но людям этой партии казалось так лучше.
Четвертое направление было направление, которого самым видным представителем был великий князь, наследник цесаревич, не могший забыть своего аустерлицкого разочарования, где он, как на смотр, выехал перед гвардиею в каске и колете, рассчитывая молодецки раздавить французов, и, попав неожиданно в первую линию, насилу ушел в общем смятении. Люди этой партии имели в своих суждениях и качество и недостаток искренности. Они боялись Наполеона, видели в нем силу, в себе слабость и прямо высказывали это. Они говорили: «Ничего, кроме горя, срама и погибели, из всего этого не выйдет! Вот мы оставили Вильну, оставили Витебск, оставим и Дриссу. Одно, что нам остается умного сделать, это заключить мир, и как можно скорее, пока не выгнали нас из Петербурга!»
Воззрение это, сильно распространенное в высших сферах армии, находило себе поддержку и в Петербурге, и в канцлере Румянцеве, по другим государственным причинам стоявшем тоже за мир.
Пятые были приверженцы Барклая де Толли, не столько как человека, сколько как военного министра и главнокомандующего. Они говорили: «Какой он ни есть (всегда так начинали), но он честный, дельный человек, и лучше его нет. Дайте ему настоящую власть, потому что война не может идти успешно без единства начальствования, и он покажет то, что он может сделать, как он показал себя в Финляндии. Ежели армия наша устроена и сильна и отступила до Дриссы, не понесши никаких поражений, то мы обязаны этим только Барклаю. Ежели теперь заменят Барклая Бенигсеном, то все погибнет, потому что Бенигсен уже показал свою неспособность в 1807 году», – говорили люди этой партии.
Шестые, бенигсенисты, говорили, напротив, что все таки не было никого дельнее и опытнее Бенигсена, и, как ни вертись, все таки придешь к нему. И люди этой партии доказывали, что все наше отступление до Дриссы было постыднейшее поражение и беспрерывный ряд ошибок. «Чем больше наделают ошибок, – говорили они, – тем лучше: по крайней мере, скорее поймут, что так не может идти. А нужен не какой нибудь Барклай, а человек, как Бенигсен, который показал уже себя в 1807 м году, которому отдал справедливость сам Наполеон, и такой человек, за которым бы охотно признавали власть, – и таковой есть только один Бенигсен».
Седьмые – были лица, которые всегда есть, в особенности при молодых государях, и которых особенно много было при императоре Александре, – лица генералов и флигель адъютантов, страстно преданные государю не как императору, но как человека обожающие его искренно и бескорыстно, как его обожал Ростов в 1805 м году, и видящие в нем не только все добродетели, но и все качества человеческие. Эти лица хотя и восхищались скромностью государя, отказывавшегося от командования войсками, но осуждали эту излишнюю скромность и желали только одного и настаивали на том, чтобы обожаемый государь, оставив излишнее недоверие к себе, объявил открыто, что он становится во главе войска, составил бы при себе штаб квартиру главнокомандующего и, советуясь, где нужно, с опытными теоретиками и практиками, сам бы вел свои войска, которых одно это довело бы до высшего состояния воодушевления.
Восьмая, самая большая группа людей, которая по своему огромному количеству относилась к другим, как 99 к 1 му, состояла из людей, не желавших ни мира, ни войны, ни наступательных движений, ни оборонительного лагеря ни при Дриссе, ни где бы то ни было, ни Барклая, ни государя, ни Пфуля, ни Бенигсена, но желающих только одного, и самого существенного: наибольших для себя выгод и удовольствий. В той мутной воде перекрещивающихся и перепутывающихся интриг, которые кишели при главной квартире государя, в весьма многом можно было успеть в таком, что немыслимо бы было в другое время. Один, не желая только потерять своего выгодного положения, нынче соглашался с Пфулем, завтра с противником его, послезавтра утверждал, что не имеет никакого мнения об известном предмете, только для того, чтобы избежать ответственности и угодить государю. Другой, желающий приобрести выгоды, обращал на себя внимание государя, громко крича то самое, на что намекнул государь накануне, спорил и кричал в совете, ударяя себя в грудь и вызывая несоглашающихся на дуэль и тем показывая, что он готов быть жертвою общей пользы. Третий просто выпрашивал себе, между двух советов и в отсутствие врагов, единовременное пособие за свою верную службу, зная, что теперь некогда будет отказать ему. Четвертый нечаянно все попадался на глаза государю, отягченный работой. Пятый, для того чтобы достигнуть давно желанной цели – обеда у государя, ожесточенно доказывал правоту или неправоту вновь выступившего мнения и для этого приводил более или менее сильные и справедливые доказательства.