Людогоща
| Людогоща улица Великий Новгород | |
| Общая информация | |
|---|---|
| Страна |
Россия |
| Город | |
| Исторический район | |
| Протяжённость |
550 м |
| Прежние названия |
Люгоща |
| Почтовый индекс |
173003 |
|
| |
Людого́ща — улица в Великом Новгороде. Находится на Софийской стороне, в историческом центре города.
Начинается от Софийской площади и проходит до Сквера Воинской Славы. Имеет перекрёсток с Предтеченской и улицей Черняховского. В районе последней пересекается также с валом Окольного города. Протяжённость — 550 м.
Людогоща (как Люгоща, Легоща, Лугоща) неоднократно упоминается в Новгородской летописи, в частности под В 1348 [6856] годом в связи с пожарами[1]:
тои же осенЂ, загорЂся Фларевь на Люгощи улици, и сгори церковъ одина въ обЂдъ
Название улицы скорее всего произошло от славянского Людогост. Людъ — группа людей, люд. Гост — от «гости» (купцы). То есть улица купеческая.
До 1917 года назвалась Легощая. В 1919 году была переименована в Советскую. 12 сентября 1991 года Новгорсовет народных депутатов вернул название Людогощая.
Современная застройка улица возникла после ВОВ. На улице, кроме многоквартирных жилых домов, находятся: ООО «Новгородтелеком» (т. н. Телеграф), школа № 2, гостиница «Акрон», сквер с фонтаном у здания «Севергазбанка». В начале улицы по нечётной стороне находится сквер с памятником юному партизану Лёне Голикову. До ВОВ на этом месте находилась церковь Фрола и Лавра с колокольней, разрушенная во время оккупации.
До 1960-х годов в конце улицы находилось верховье небольшой новгородской речки Гзень, которая в течение последующих лет была полностью запакована в подземную бетонную трубу[2].
Напишите отзыв о статье "Людогоща"
Примечания
Литература
- Зайцев И. А., Кушнир И. И. Улицы Новгорода. — Л.:Лениздат, 1975., стр. 191—192
Ссылки
- [fotki.yandex.ru/users/tulip-tulipovitch/view/565785?page=0 Улица Людогоща (фото на Яндекс-фотках)]
Отрывок, характеризующий Людогоща
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.
Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n'avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
Очевидно, русское гнездо было разорено и уничтожено; но за уничтожением этого русского порядка жизни Пьер бессознательно чувствовал, что над этим разоренным гнездом установился свой, совсем другой, но твердый французский порядок. Он чувствовал это по виду тех, бодро и весело, правильными рядами шедших солдат, которые конвоировали его с другими преступниками; он чувствовал это по виду какого то важного французского чиновника в парной коляске, управляемой солдатом, проехавшего ему навстречу. Он это чувствовал по веселым звукам полковой музыки, доносившимся с левой стороны поля, и в особенности он чувствовал и понимал это по тому списку, который, перекликая пленных, прочел нынче утром приезжавший французский офицер. Пьер был взят одними солдатами, отведен в одно, в другое место с десятками других людей; казалось, они могли бы забыть про него, смешать его с другими. Но нет: ответы его, данные на допросе, вернулись к нему в форме наименования его: celui qui n'avoue pas son nom. И под этим названием, которое страшно было Пьеру, его теперь вели куда то, с несомненной уверенностью, написанною на их лицах, что все остальные пленные и он были те самые, которых нужно, и что их ведут туда, куда нужно. Пьер чувствовал себя ничтожной щепкой, попавшей в колеса неизвестной ему, но правильно действующей машины.
