Люзаков, Павел Борисович

Павел Люзаков
Имя при рождении:	Павел Борисович Люзаков
Дата рождения:	10 ноября 1962(1962-11-10) (61 год)
Место рождения:	Москва, СССР
Гражданство:	СССР СССР→Россия Россия
Партия:	Демократический Союз
Род деятельности:	журналист, правозащитник
[lyzakov-pavel.livejournal.com -pavel.livejournal.com]

Павел Борисович Люзаков — политик, журналист, правозащитник, бывший политзаключённый (отбывал заключение в 1981-1994, 2005-2007 годах), главный редактор оппозиционной газеты «Свободное слово» (c 1996 года), публицист «Кавказ-центра» (в 2001-2005 годах).

Родился в Москве 10 ноября 1962 года. Участвовал в нелегальной диссидентской деятельности. В 1980 году был организатором поджога портрета Леонида Брежнева на фасаде дома на Садовой-Спасской улице в Москве. Место поджога было оцеплено милицией, которая отгоняла прохожих от горящего портрета. 1 июня 1981 года арестован за содействие вооруженной группе, ставившей своей целью коллективный побег в Турцию, осуждён Московским городским судом 21 мая 1982 года к 13 годам лишения свободы (максимальный срок среди участников этой группы, так как считался её организатором). Освобожден 1 июня 1994 года.

В 1994 году вступил в Демократический Союз (ДС), участвовал в различных правозащитных кампаниях. С 29 мая 1996 года — главный редактор газеты «Свободное слово» (издание Московской организации Демократического Союза). С 2001 года являлся постоянным автором интернет-сайта чеченских сепаратистов «Кавказ-центр».

В 1995 году за выступления против войны на Кавказе проходил по уголовному делу № 230547 об оскорблении президента РФ (Б. Н. Ельцина) по статье 131 Уголовного кодекса РСФСР («Умышленное унижение чести и достоинства личности, выраженное в неприличной форме»). Дело было возбуждено прокурором Хамовнической межрайонной прокуратуры Николаем Поповым по факту содержащегося в листовке ДС утверждения: «Борьбу с фашизмом надо начинать с главного палача, оберфашиста Ельцина, а не мелкой сошки вроде Баркашова…». (Дело было заведено одновременно с возбуждением уголовного дела против редакции телепрограммы НТВ «Куклы» по тому же обвинению (в оскорблении президента РФ), и тогда же закрыто).

В 2001 году проходил по уголовному делу, возбуждённому ФСБ в связи с публикацией в журнале «Сепаратист» заявления в поддержку чеченской независимости, у него на квартире был произведён обыск.

В конце 2004 года стал также редактором печатавшегося в Москве журнала «Сепаратист» — издания Российского общества за независимость Чечни (РДНЧ). Вскоре после этого, 20 января 2005 года, был арестован и затем осужден Останкинским судом г. Москвы на два года лишения свободы по обвинению в хранении оружия. Как утверждала защита и сам обвиняемый, оружие (пистолет ТТ) было ему подброшено в ходе операции спецслужб, с целью пресечь его журналистскую деятельность. Первый приговор (два года лишения свободы) был отменён вышестоящим судом, но второй приговор повторил ту же меру наказания. Проводилась кампания в его защиту, как политзаключённого. Валерия Новодворская выступала свидетелем защиты на двух его процессах, причём заявила: "В России сегодня много политзаключённых. Это и сетевой журналист Павел Люзаков, которому подкинули пистолет ТТ при попытке приобрести газовый пистолет. Ни отпечатков пальцев, ни каких-либо других доказательств нет, но этого хватило, чтобы бросили его в обычную уголовную тюрьму. Только за то, что он писал для интернет-издания «Кавказ-центр», поддерживая тех чеченцев, которые ведут праведную борьбу за свою свободу". В качестве защитника Павла Люзакова в судебном процессе участвовал правозащитник и бывший политзаключённый Кирилл Подрабинек. Заключение отбывал в колониях посёлков Сурмог и Ныроб Пермского края. 19 января 2007 года освобождён из лагеря.

Работал в газете «Экспресс-Хроника», печатался в «Новой газете» (Москва), «Ичкерии» (Грозный), «Мехк кхел» (Баку), журнале «Кругозор» (Бостон, США).

Решением Центрального районного суда города Омска от 28 ноября 2012 года материал Павла Люзакова "Политзон не будет. Будут лагеря смерти", опубликованный в № 2 газеты "Радикальная политика" за 2011 год, был внесён в Федеральный список экстремистских материалов. По данным информационно-аналитического центра "Сова", статья Люзакова "посвящена созданию спецзон, куда, по мысли автора, будут вскоре отправлять политических заключённых, — и не содержит, как нам представляется, признаков экстремизма".

Павел Люзаков является одним из активистов незарегистрированной оппозиционной партии Демократический Союз.

Ссылки

• [lyzakov-pavel.livejournal.com/ lyzakov-pavel] — Павел Люзаков в «Живом Журнале»
• [slovods.narod.ru/ Сайт газеты «Свободное слово»]
• [slovods.narod.ru/35kara.html Страница главного редактора]
• [www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=541854 Публикация] «Коммерсанта» о процессе Люзакова
• [www.ds.ru/nt/2005/nt0521.htm Статья В. Новодворской «Фаст-суд» о процессе Люзакова]

Отрывок, характеризующий Люзаков, Павел Борисович

– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.


Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.