Брайан, Люк

Люк Брайан Luke Bryan
Люк Брайан в 2010 году.
Основная информация
Дата рождения	17 июля 1976(1976-07-17) (47 лет)
Место рождения	Джорджия, США
Годы активности	2005 — наст. время
Профессии	певец, композитор
Жанры	кантри
[www.lukebryan.com ebryan.com]

Люк Брайан (англ. Luke Bryan, род. 17 июля 1976) — американский кантри-певец и автор песен. Брайан работал как композитор прежде чем выпустить свой дебютный альбом в 2007 году. Его дебютный сингл «All My Friends Say» поднялся до пятой строчки в кантри-чарте Billboard и с тех пор несколько его синглов поднимались на вершины чартов и получали золотые и платиновые сертификации от Американской ассоциации звукозаписывающих компаний. Его третий альбом Tailgates & Tanlines, выпущенный в 2011 году был сертифицирован платиновым, а в 2012 году Брайан получил American Music Award в категории «Лучший кантри-исполнитель».

Ранняя жизнь

Люк Брайан родился и вырос в Лисбурге, штат Джорджия. В четырнадцать лет родители купили ему его первую гитару, и, научившись на ней играть, он присоединился к разнообразным местным коллективам и начал играть в местных клубах. Окончив Высшую Школу Lee County, Брайан планировал переехать в Нашвилл, штат Теннесси; однако, этот переезд пришлось отложить из-за смерти брата Криса, произошедшей в тот же день, на который планировался отъезд. Люк поступает в Южный Университет Джорджии, а также вступил в ячейку Эта Дзета братства Sigma Chi. По окончании Люк решил устроиться на работу своему отцу, несмотря на то, что все уговаривали его переехать в Теннесси. Однако его отцу удалось уговорить молодого человека переехать, и в 2001 году он отправился в Нашвилл, где спустя два месяца подписал контракт на запись.

Карьера

2007—2008: I’ll Stay Me

Он переехал в Нашвилл в сентябре 2001 года и заключил контракт как сочинитель песен через два месяца. Среди его первых работ был заглавный трек альбома Трэвиса Тритта 2004 года My Honky Tonk History. Представитель Capitol Records увидел выступление Брайана в клубе, и тут же подписал с ним контракт. В то же время, Брйан написал в соавторстве с Билли Каррингтоном сингл «Good Directions», поднявшийся на вершину чарта Hot Country Songs в середине 2007 года. Брайан написал свой дебютный сингл в соавторстве с продюсером Джеффом Стивенсом. Эта песня достигла пятой строчки в чарте Hot Country Songs в середине 2007. В августе 2007 года Capitol выпустил дебютный альбом Брайана I’ll Stay Me. Брайан написал полностью или в соавторстве все, кроме одной из 11 его песен. Второй сингл альбома, «We Rode in Trucks», достиг 33 строки, в то время как "Country Man " достиг 10 строки хит-парадов.

Том Джурек из Allmusic позитивно отозвался об альбоме, характеризуя стихи Брайана как «полностью в традициях хонки-тонк», хотя, по его мнению, некоторые звуки были «просчитаны».

2009—2010: Tailgates & Tanlines

В марте 2009-го Люк Брайан выпустил эксклюзивный EP для iTunes, назвав его Spring Break With All My Friends, в который попали две новых песни: «Sorority Girls» и «Take My Drunk Ass Home», написанные Робертом Рикером, а также акустическая версия песни «All My Friends Say». После этого EP, он выпустил свой четвёртый по счёту сингл «Do I». Брайан написал эту песню с Чарльзом Келли и Дэйвом Хейвудом из группы Lady Antebellum, вокалистка которой Хиллари Скотт также поёт в ней на бэк-вокале. Трек дебютировал за номером 53 в кантри-чартах страны 9 мая 2009 года, и достиг номера 2 в декабре, будучи задержан хитом номером один от Lady Antebellum «Need You Now». Песня «Do I» была включена во второй альбом Брайана Doin' My Thing, который был выпущен в октябре 2009 года. Также в альбом был включен кавер на «Apologize» группы OneRepublic. Люк Bryan написал ещё два сингла альбома, «Rain Is a Good Thing» и «Someone Else Calling You Baby» с Далласом Дэвидсоном и Джеффом Стивенсом, соответственно. Обе этих песни занимали первые строчки в музыкальных кантри-чартах.

Allmusic в лице Стефана Томаса Эрлвайна также дал этому альбому положительную оценку, учитывая, что Брайан стал более «расслабленным» в сравнении с его дебютом.

2011-настоящее время: Tailgates & Tanlines

Брайан выпустил свой седьмой сингл, «Country Girl (Shake It for Me)», на кантри-радио 14 марта 2011 года. Написанный также совместно Брайаном и Дэвидсоном, он стал ведущим синглом для его третьего студийного альбома, Tailgates & Tanlines, который был выпущен 13 августа 2011 года. Альбом дебютировал на первой строчке в Top Country Albums и вторым в Billboard 200. «Country Girl» достигла 4 номера в кантри-чартах и 22 номера в Billboard Hot 100. Второй сингл альбома, «I Don’t Want This Night to End», Брайан написал совместно с Дэвидсоном, Рэттом Акинсом и Беном Хейслипом, вместе известными как Peach Pickers. В начале 2012 года эта песня стала третьим хитом номер один в карьере Брайана. «Drunk On You» — третий сингл альбома. Он дебютировал на 57-й строчке американского чарта Billboard Hot Country Songs. 6 марта 2012 Брайан выпустил свой четвёртый EP, названный Spring Break 4 … Suntan City. Наряду с заглавным треком, который Брайан написал вместе с Далласом Дэвидсоном, Рэттом Акинсом и Беном Хейслипом, EP включает «Spring Break-Up», «Little Bit Later On» и «Shake the Sand.» Недавно он был получил приглашение от Канзас-Сити Роялс спеть Гимн США на Матч Звёзд 2012 Главной лиги бейсбола, проходивший на стадионе Кауффмана. Несмотря на безупречное исполнение гимна, его исполнение было омрачено обсуждением того, что он написал некоторые слова гимна на руке и смотрел вниз, сверяясь с текстом. Четвёртый сингл альбома «Kiss Tomorrow Goodbye» был выпущен на кантри-радио 6 августа 2012 года. Также в августе 2012 года было объявлено, что Брайан примет участие в записи песни для нового альбома Джеймса Олдина, Night Train. Песня называется «The Only Way I Know»; это совместный проект Брайана, Олдина и их коллеги Эрика Чарча. Она стала вторым синглом с альбома. В октябре 2012 года Люк Брайан объявил о своём первом туре, названном 'Турне дневника пыльных дорог', который начнётся 17 января 2013 года в городе Эвансвилле, штат Индиана, в Чизпик Энерджи-арена и закончится 23 марта 2013 года в Шарлотсвилле, штат Виргиния на сцене Джон Пол Джонс арена. Приглашённые гости тура — Томпсон Сквер и Florida Georgia Line.

В августе 2013 года 4-й студийный альбом Crash My Party Люка Брайана дебютировал на первом месте в общенациональном хит-параде США Billboard 200 с тиражом 528 000 копий.

В марте 2015 года 7-й мини-альбом Spring Break... Checkin' Out возглавил кантри-чарт Billboard Top Country Albums с тиражом 88000 копий (5-й его здесь чарттоппер) или 106000 единиц с учётом треков, проигрываемых по интернету (streaming; по новым правилам составления чартов с 2015 года).

Личная жизнь

Люк Брайан взял в жёны Каролину Бойер 8 декабря 2006 года. Их первый ребёнок, сын, Томас Бойер «Бо» Брайан родился 18 марта 2008 года. Их второй ребёнок, сын, Татум Кристофер «Тэйт» Брайан родился 11 августа 2010 года.

После смерти сестры Брайана Келли в 2007 году, а затем и её мужа Бена Ли Чешира в 2014, Брайан и его жена взяли на воспитание своего 13-летнего племянника Тилдена

Дискография

Студийные альбомы

Название	Детали	Пиковые позиции в чартах			Продажи	Сертификации
		US Country	US	CAN
I'll Stay Me	Дата релиза: August 14, 2007 Лейбл: Capitol Nashville Форматы: CD, music download	2	24	—
Doin' My Thing	Дата релиза: October 6, 2009 Лейбл: Capitol Nashville Форматы: CD, music download	2	6	—	US: 700,000	US: Gold
Tailgates & Tanlines	Дата релиза: August 9, 2011 Лейбл: Capitol Nashville Форматы: CD, music download	1	2	6	US: 1,466,000	US: Platinum CAN: Платиновый
Crash My Party	Дата релиза: August 13, 2013 Лейбл: Capitol Nashville Форматы: CD, music download	1	1	1	US: 528,000	CAN: Золотой
«—» denotes releases that did not chart

Синглы

Год	Сингл	Пиковые позиции в чартах				Сертификации	Album
		US Country	US Country Airplay	US	CAN
2007	«All My Friends Say»	5	—	59	—		I’ll Stay Me
	«We Rode in Trucks»	33	—	—	—
2008	«Country Man»	10	—	74	—
2009	«Do I»	2	—	34	66	US: Platinum	Doin' My Thing
2010	«Rain Is a Good Thing»	1	—	37	57	US: Platinum
	«Someone Else Calling You Baby»	1	—	56	84
2011	«Country Girl (Shake It for Me)»	4	—	22	50	CAN: Gold US: 2× Platinum	Tailgates & Tanlines
	«I Don't Want This Night to End»	1	—	22	48	US: 2× Platinum
2012	«Drunk on You»	1	—	16	28	US: 2× Platinum
	«Kiss Tomorrow Goodbye»	3	1	29	46
2013	«Drink a Beer»	1	1	31	1
«—» denotes releases that did not chart

Ссылки

• [www.lukebryan.com LukeBryan.com]
• [www.twitter.com/lukebryanonline Official Twitter]
• [www.facebook.com/lukebryan Official Facebook]
• Billy Dukes. [tasteofcountry.com/luke-bryan-songs/ Top 10 Luke Bryan Songs] (англ.). tasteofcountry.com. — Лучшие песни. Проверено 16 января 2014.

Отрывок, характеризующий Брайан, Люк

– Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, – повторил какой то голос, – запрягать надо, пора запрягать…
Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.
Берейтор, кучер и дворник рассказывали Пьеру, что приезжал офицер с известием, что французы подвинулись под Можайск и что наши уходят.
Пьер встал и, велев закладывать и догонять себя, пошел пешком через город.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Доро гой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.

Х
30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.
– Это? Это купец один, то есть он трактирщик, Верещагин. Вы слышали, может быть, эту историю о прокламации?
– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.
Один старичок, в звезде, и другой – чиновник немец, с крестом на шее, подошли к разговаривающим.
– Видите ли, – рассказывал адъютант, – это запутанная история. Явилась тогда, месяца два тому назад, эта прокламация. Графу донесли. Он приказал расследовать. Вот Гаврило Иваныч разыскивал, прокламация эта побывала ровно в шестидесяти трех руках. Приедет к одному: вы от кого имеете? – От того то. Он едет к тому: вы от кого? и т. д. добрались до Верещагина… недоученный купчик, знаете, купчик голубчик, – улыбаясь, сказал адъютант. – Спрашивают у него: ты от кого имеешь? И главное, что мы знаем, от кого он имеет. Ему больше не от кого иметь, как от почт директора. Но уж, видно, там между ними стачка была. Говорит: ни от кого, я сам сочинил. И грозили и просили, стал на том: сам сочинил. Так и доложили графу. Граф велел призвать его. «От кого у тебя прокламация?» – «Сам сочинил». Ну, вы знаете графа! – с гордой и веселой улыбкой сказал адъютант. – Он ужасно вспылил, да и подумайте: этакая наглость, ложь и упорство!..
– А! Графу нужно было, чтобы он указал на Ключарева, понимаю! – сказал Пьер.
– Совсем не нужно», – испуганно сказал адъютант. – За Ключаревым и без этого были грешки, за что он и сослан. Но дело в том, что граф очень был возмущен. «Как же ты мог сочинить? – говорит граф. Взял со стола эту „Гамбургскую газету“. – Вот она. Ты не сочинил, а перевел, и перевел то скверно, потому что ты и по французски, дурак, не знаешь». Что же вы думаете? «Нет, говорит, я никаких газет не читал, я сочинил». – «А коли так, то ты изменник, и я тебя предам суду, и тебя повесят. Говори, от кого получил?» – «Я никаких газет не видал, а сочинил». Так и осталось. Граф и отца призывал: стоит на своем. И отдали под суд, и приговорили, кажется, к каторжной работе. Теперь отец пришел просить за него. Но дрянной мальчишка! Знаете, эдакой купеческий сынишка, франтик, соблазнитель, слушал где то лекции и уж думает, что ему черт не брат. Ведь это какой молодчик! У отца его трактир тут у Каменного моста, так в трактире, знаете, большой образ бога вседержителя и представлен в одной руке скипетр, в другой держава; так он взял этот образ домой на несколько дней и что же сделал! Нашел мерзавца живописца…


В середине этого нового рассказа Пьера позвали к главнокомандующему.
Пьер вошел в кабинет графа Растопчина. Растопчин, сморщившись, потирал лоб и глаза рукой, в то время как вошел Пьер. Невысокий человек говорил что то и, как только вошел Пьер, замолчал и вышел.
– А! здравствуйте, воин великий, – сказал Растопчин, как только вышел этот человек. – Слышали про ваши prouesses [достославные подвиги]! Но не в том дело. Mon cher, entre nous, [Между нами, мой милый,] вы масон? – сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер молчал. – Mon cher, je suis bien informe, [Мне, любезнейший, все хорошо известно,] но я знаю, что есть масоны и масоны, и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.
– Да, я масон, – отвечал Пьер.
– Ну вот видите ли, мой милый. Вам, я думаю, не безызвестно, что господа Сперанский и Магницкий отправлены куда следует; то же сделано с господином Ключаревым, то же и с другими, которые под видом сооружения храма Соломона старались разрушить храм своего отечества. Вы можете понимать, что на это есть причины и что я не мог бы сослать здешнего почт директора, ежели бы он не был вредный человек. Теперь мне известно, что вы послали ему свой. экипаж для подъема из города и даже что вы приняли от него бумаги для хранения. Я вас люблю и не желаю вам зла, и как вы в два раза моложе меня, то я, как отец, советую вам прекратить всякое сношение с такого рода людьми и самому уезжать отсюда как можно скорее.
– Но в чем же, граф, вина Ключарева? – спросил Пьер.
– Это мое дело знать и не ваше меня спрашивать, – вскрикнул Растопчин.
– Ежели его обвиняют в том, что он распространял прокламации Наполеона, то ведь это не доказано, – сказал Пьер (не глядя на Растопчина), – и Верещагина…
– Nous y voila, [Так и есть,] – вдруг нахмурившись, перебивая Пьера, еще громче прежнего вскрикнул Растопчин. – Верещагин изменник и предатель, который получит заслуженную казнь, – сказал Растопчин с тем жаром злобы, с которым говорят люди при воспоминании об оскорблении. – Но я не призвал вас для того, чтобы обсуждать мои дела, а для того, чтобы дать вам совет или приказание, ежели вы этого хотите. Прошу вас прекратить сношения с такими господами, как Ключарев, и ехать отсюда. А я дурь выбью, в ком бы она ни была. – И, вероятно, спохватившись, что он как будто кричал на Безухова, который еще ни в чем не был виноват, он прибавил, дружески взяв за руку Пьера: – Nous sommes a la veille d'un desastre publique, et je n'ai pas le temps de dire des gentillesses a tous ceux qui ont affaire a moi. Голова иногда кругом идет! Eh! bien, mon cher, qu'est ce que vous faites, vous personnellement? [Мы накануне общего бедствия, и мне некогда быть любезным со всеми, с кем у меня есть дело. Итак, любезнейший, что вы предпринимаете, вы лично?]
– Mais rien, [Да ничего,] – отвечал Пьер, все не поднимая глаз и не изменяя выражения задумчивого лица.
Граф нахмурился.
– Un conseil d'ami, mon cher. Decampez et au plutot, c'est tout ce que je vous dis. A bon entendeur salut! Прощайте, мой милый. Ах, да, – прокричал он ему из двери, – правда ли, что графиня попалась в лапки des saints peres de la Societe de Jesus? [Дружеский совет. Выбирайтесь скорее, вот что я вам скажу. Блажен, кто умеет слушаться!.. святых отцов Общества Иисусова?]
Пьер ничего не ответил и, нахмуренный и сердитый, каким его никогда не видали, вышел от Растопчина.

Когда он приехал домой, уже смеркалось. Человек восемь разных людей побывало у него в этот вечер. Секретарь комитета, полковник его батальона, управляющий, дворецкий и разные просители. У всех были дела до Пьера, которые он должен был разрешить. Пьер ничего не понимал, не интересовался этими делами и давал на все вопросы только такие ответы, которые бы освободили его от этих людей. Наконец, оставшись один, он распечатал и прочел письмо жены.
«Они – солдаты на батарее, князь Андрей убит… старик… Простота есть покорность богу. Страдать надо… значение всего… сопрягать надо… жена идет замуж… Забыть и понять надо…» И он, подойдя к постели, не раздеваясь повалился на нее и тотчас же заснул.
Когда он проснулся на другой день утром, дворецкий пришел доложить, что от графа Растопчина пришел нарочно посланный полицейский чиновник – узнать, уехал ли или уезжает ли граф Безухов.
Человек десять разных людей, имеющих дело до Пьера, ждали его в гостиной. Пьер поспешно оделся, и, вместо того чтобы идти к тем, которые ожидали его, он пошел на заднее крыльцо и оттуда вышел в ворота.
С тех пор и до конца московского разорения никто из домашних Безуховых, несмотря на все поиски, не видал больше Пьера и не знал, где он находился.


Ростовы до 1 го сентября, то есть до кануна вступления неприятеля в Москву, оставались в городе.
После поступления Пети в полк казаков Оболенского и отъезда его в Белую Церковь, где формировался этот полк, на графиню нашел страх. Мысль о том, что оба ее сына находятся на войне, что оба они ушли из под ее крыла, что нынче или завтра каждый из них, а может быть, и оба вместе, как три сына одной ее знакомой, могут быть убиты, в первый раз теперь, в это лето, с жестокой ясностью пришла ей в голову. Она пыталась вытребовать к себе Николая, хотела сама ехать к Пете, определить его куда нибудь в Петербурге, но и то и другое оказывалось невозможным. Петя не мог быть возвращен иначе, как вместе с полком или посредством перевода в другой действующий полк. Николай находился где то в армии и после своего последнего письма, в котором подробно описывал свою встречу с княжной Марьей, не давал о себе слуха. Графиня не спала ночей и, когда засыпала, видела во сне убитых сыновей. После многих советов и переговоров граф придумал наконец средство для успокоения графини. Он перевел Петю из полка Оболенского в полк Безухова, который формировался под Москвою. Хотя Петя и оставался в военной службе, но при этом переводе графиня имела утешенье видеть хотя одного сына у себя под крылышком и надеялась устроить своего Петю так, чтобы больше не выпускать его и записывать всегда в такие места службы, где бы он никак не мог попасть в сражение. Пока один Nicolas был в опасности, графине казалось (и она даже каялась в этом), что она любит старшего больше всех остальных детей; но когда меньшой, шалун, дурно учившийся, все ломавший в доме и всем надоевший Петя, этот курносый Петя, с своими веселыми черными глазами, свежим румянцем и чуть пробивающимся пушком на щеках, попал туда, к этим большим, страшным, жестоким мужчинам, которые там что то сражаются и что то в этом находят радостного, – тогда матери показалось, что его то она любила больше, гораздо больше всех своих детей. Чем ближе подходило то время, когда должен был вернуться в Москву ожидаемый Петя, тем более увеличивалось беспокойство графини. Она думала уже, что никогда не дождется этого счастия. Присутствие не только Сони, но и любимой Наташи, даже мужа, раздражало графиню. «Что мне за дело до них, мне никого не нужно, кроме Пети!» – думала она.