Люлли, Жан-Батист

Жан-Батист Люлли Jean-Baptiste Lully
Портрет кисти Николя Миньяра
Основная информация
Дата рождения	28 ноября 1632(1632-11-28)
Место рождения	Флоренция, Великое герцогство Тосканское
Дата смерти	22 марта 1687(1687-03-22) (54 года)
Место смерти	Париж, Королевство Франция
Страна	Королевство Франция
Профессии	композитор, скрипач, танцор, дирижёр и педагог
Инструменты	скрипка
Жанры	опера

Жан-Бати́ст Люлли́ (фр. Jean-Baptiste Lully [ʒɑ̃batist də lyˈli]; 28 ноября 1632 года, Флоренция — 22 марта 1687 года, Париж) — французский композитор, скрипач, танцор, дирижёр и педагог итальянского происхождения (Джова́нни Батти́ста Лу́лли, итал. Giovanni Battista Lulli); создатель французской национальной оперы, крупнейшая фигура музыкальной жизни Франции при Людовике XIV.

Биография

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Родился в семье флорентийского мельника Лоренцо ди Мальдо Лулли (итал. Lulli) и его жены Катерины дель Серо. Рано научился играть на гитаре и скрипке, разыгрывал комические интермедии, превосходно танцевал. Первые уроки музыки получил у францисканского монаха. Во Францию Люлли приехал в марте 1646 года в свите герцога де Гиза в качестве слуги королевской племянницы, мадемуазель де Монпансье, которая практиковалась с ним в итальянском. Он быстро завоевал доверие хозяев и был приставлен к де Монпансье пажом.

В 1653 году в борьбе против Людовика XIV терпит поражение Фронда, в которой мадемуазель де Монпансье принимала активное участие. Её ожидает ссылка в замок Сен-Фаржо. Люлли, чтобы остаться в Париже, просит освободить его от должности, а спустя три месяца танцует при дворе в «Балете Ночи» Исаака де Бенсерада. В то же время учился у Н. Метрю, Н. Жиго, Ф. Робердэ и, возможно, у Ж. Кордье (скрипка). Произведя благоприятное впечатление на короля, он вскоре заменяет итальянца Ладзарини в должности композитора инструментальной музыки.

Свою службу при дворе Люлли начал, сочиняя музыку к балетам (ballets de cour) и танцуя в них вместе с королём и придворными. Изначально отвечая только за инструментальную часть, он достаточно быстро взял в свои руки работу над вокалом (вокальные номера до середины XVIII в. были такой же принадлежностью балета, как и танец). Среди произведений Люлли 1650—60-х годов — балеты Времени, Флоры, Ночи, Времен года, Альцидианы и др. Все они следуют традиции, чрезвычайно популярной при французском дворе в первой половине XVII в и восходящей ещё к «Комическому балету королевы» 1581 г. Балеты, в которых выступали как члены королевской семьи, так и простые танцоры (и даже музыканты — играя на скрипках, кастаньетах и т. п.) представляли собой последовательность песен, вокальных диалогов и собственно антре, объединённых общей драматургией или развёрнутой аллегорией (Ночь, Искусства, Удовольствия).

Порой — особенно при Людовике XIII — темы их могли быть весьма экстравагантными («Балет конторы знакомств», «Балет невозможностей»), однако при новом дворе и в новую эпоху, тяготевшую к более ясным и классическим образам, Люлли как музыкант проявил себя, не столько изображая нечто необычное, сколько целым рядом формальных нововведений. Так в 1658 году в «Альцидиане и Полександре» впервые звучит т. н. «французская увертюра» (grave-allegro-grave — в противоположность итальянской «синфонии»: allegro-grave-allegro), ставшая визитной карточкой Люлли и впоследствии — всей национальной школы; в 1663 году в «Балете Флоры» — также впервые в истории — композитор вводит в оркестр трубы, исполнявшие до того лишь полуслужебную функцию фанфар.

В 1655 году Люлли возглавляет оркестр «Малые скрипки короля» (фр. «Les Petits Violons»). Его влияние при дворе постепенно растёт. В 1661 году он переходит во французское подданство (именуя при том своего отца «флорентийским дворянином») и получает должность «композитора камерной музыки». В 1662 году, когда Люлли женится на Мадлен, дочери композитора Мишеля Ламбера, свадебный контракт скрепляют Людовик XIV и королева-мать Анна Австрийская. Брак был заключён по требованию короля, которому надоело отчитывать придворного композитора за гомосексуальные «шалости».

В 1658 году в Париже дебютирует Мольер. В 1663 году Людовик XIV назначает ему пенсию в 1000 ливров как «превосходному комическому поэту» и заказывает пьесу, где он сам будет танцевать. Мольер сочиняет комедию-балет «Брак поневоле». Под его руководством работают хореограф Бошан и Люлли. С этой постановки начинается многолетнее сотрудничество Люлли и Мольера. Вместе они сочиняют «Брак поневоле» (1664), «Принцессу Элиды» (1664), «Любовь-целительницу» (1665), «Жоржа Дандена» (1668), «Господина де Пурсоньяк» (1669), «Блистательных любовников» (1670) и «Психею» (1671, в сотрудничестве с Корнелем). 14 октября 1670 года в замке Шамбор впервые представлена их самая знаменитая совместная работа — «Мещанин во дворянстве» (28 ноября спектакль был показан в театре Пале-Рояль с Мольером в роли Журдена и Люлли в роли Муфтия). Объём материала, принадлежащего в комедии собственно Люлли, сопоставим по размеру с мольеровским и состоит из увертюры, танцев, нескольких интермедий (в том числе турецкой церемонии) и завершающего пьесу большого «Балета наций».

«Кадм и Гермиона» — первая опера Люлли — написана на либретто Филиппа Кино на сюжет, выбранный королём из нескольких вариантов. Премьера состоялась 27 апреля 1673 года в театре Пале-Рояль (после смерти Мольера король передает его Люлли). Одной из главных черт новой оперы стала особая выразительность мелодекламации. По свидетельству современников, Люлли часто ходил слушать игру великих трагических актёров. Причем оттенки этой игры — паузы, повышение и понижение тона и пр. — тут же курсивом наподобие стенографии воспроизводил в своем блокноте. Он сам подбирал себе музыкантов и певцов, сам воспитывал их, руководя репетициями и дирижируя со скрипкой в руках. Всего им сочинено и поставлено тринадцать трагедий на музыке: «Кадм и Гермиона» (1673), «Альцеста» (1674), «Тезей» (1675), «Атис» (1676), «Изида» (1677), «Психея» (1678, оперная версия трагедии-балета 1671 г.), «Беллерофонт» (1679), «Прозерпина» (1680), «Персей» (1682), «Фаэтон» (1683), «Амадис» (1684), «Роланд» (1685) и «Армида» (1686). Опера «Ахилл и Поликсена» (1687) на стихи Жана Гальбера де Кампистрона уже после смерти Люлли была закончена его учеником, Паскалем Колласом. К этому ряду можно добавить «героическую пастораль» «Ацис и Галатея» поставленную в 1686 г. и неоднократно возобновлявшуюся.

15 февраля 1686 года была впервые исполнена последняя и, как принято считать, лучшая опера Люлли, «Армида». Сотрудником его, как и в большинстве других случаев, выступил Кино, взявший сюжет из «Освобожденного Иерусалима» Т.Тассо. В отличие от предыдущих «трагедий на музыке» премьера «Армиды» состоялась в Париже, а не при дворе. После брака с м-м де Ментенон, сторонившейся театра и оперы, как и вообще — светских развлечений, король отдалился от композитора.

8 января 1687 года, дирижируя своим произведением Te Deum по случаю выздоровления короля, Люлли поранил ногу наконечником трости-баттуты, которой в то время отбивали такт. Рана развилась в нарыв и перешла в гангрену. 22 марта 1687 года композитор скончался.

Творчество

В своих операх, носивших название «tragédie mise en musique» (букв. «трагедия, положенная на музыку», «трагедия на музыке»; в русском музыковедении часто используется менее точный, но более благозвучный термин «лирическая трагедия»), Люлли стремился усилить музыкой драматические эффекты и придать верность декламации, драматическое значение — хору. Благодаря блеску постановки, эффектности балета, достоинствам либретто и самой музыки, оперы Люлли пользовались большой славой во Франции и Европе и продержались на сцене около 100 лет, оказав влияние на дальнейшее развитие жанра. При Люлли певцы в операх впервые стали выступать без масок, женщины — танцевать в балете на публичной сцене; трубы и гобои впервые в истории были введены в оркестр, а увертюра, в отличие от итальянской (allegro, adagio, allegro), получила форму grave, allegro, grave. Кроме лирических трагедий перу Люлли принадлежит большое число балетов (ballets de cour), симфоний, трио, арий для скрипки, дивертисментов, увертюр и мотетов.

Семья

Сыновья композитора, Луи (1664—1734) и Жан-Луи (1667—1688) также были музыкантами и сочинителями опер.

В кинематографе

На основе популярной биографии композитора, которую в 1992 году написал Филипп Боссан, в 2000 году был снят франко-бельгийский фильм «Король танцует». Исполнитель роли молодого Люлли, Борис Терраль, был представлен к соисканию национальной кинопремии «Сезар».

Записи

Начиная с 1970-х — 80-х годов все трагедии Люлли были вновь поставлены, а также выпущены в CD или DVD формате. Значительную часть другой его музыки также можно найти в записях.

Choeur des divinités de la terre et des eaux, from Psyché (1687) - Midi file 

Le Bourgeois Gentilhomme - 1. Ouverture

Performed by the Advent Chamber Orchestra

Le Bourgeois Gentilhomme - 2. Gravement

Performed by the Advent Chamber Orchestra

Le Bourgeois Gentilhomme - 3. Sarabande

Performed by the Advent Chamber Orchestra

Le Bourgeois Gentilhomme - 4. Bouree

Performed by the Advent Chamber Orchestra

Le Bourgeois Gentilhomme - 5. Gaillarde Canarie

Performed by the Advent Chamber Orchestra

Le Bourgeois Gentilhomme - 6. Gavotte

Performed by the Advent Chamber Orchestra

Le Bourgeois Gentilhomme - 7. Loure

Performed by the Advent Chamber Orchestra

Le Bourgeois Gentilhomme - 8. Air des Espagnoles

Performed by the Advent Chamber Orchestra

Le Bourgeois Gentilhomme - 9. Menuet 1 and 2

Performed by the Advent Chamber Orchestra

Le Bourgeois Gentilhomme - 10. Chaconne des Scaramouche, Trivelins

Performed by the Advent Chamber Orchestra

Le Bourgeois Gentilhomme - 11. Marche pour la Ceremonie des Turcs

Performed by the Advent Chamber Orchestra

• Помощь по воспроизведению

</ul> </div>

Напишите отзыв о статье "Люлли, Жан-Батист"

Примечания

Ссылки

• Люлли, Жан-Батист: ноты произведений на International Music Score Library Project




Отрывок, характеризующий Люлли, Жан-Батист

Наполеон улыбнулся и, рассеянно подняв голову, оглянулся направо. Адъютант плывущим шагом подошел с золотой табакеркой и подставил ее. Наполеон взял ее.
– Да, хорошо случилось для вас, – сказал он, приставляя раскрытую табакерку к носу, – вы любите путешествовать, через три дня вы увидите Москву. Вы, верно, не ждали увидать азиатскую столицу. Вы сделаете приятное путешествие.
Боссе поклонился с благодарностью за эту внимательность к его (неизвестной ему до сей поры) склонности путешествовать.
– А! это что? – сказал Наполеон, заметив, что все придворные смотрели на что то, покрытое покрывалом. Боссе с придворной ловкостью, не показывая спины, сделал вполуоборот два шага назад и в одно и то же время сдернул покрывало и проговорил:
– Подарок вашему величеству от императрицы.
Это был яркими красками написанный Жераром портрет мальчика, рожденного от Наполеона и дочери австрийского императора, которого почему то все называли королем Рима.
Весьма красивый курчавый мальчик, со взглядом, похожим на взгляд Христа в Сикстинской мадонне, изображен был играющим в бильбоке. Шар представлял земной шар, а палочка в другой руке изображала скипетр.
Хотя и не совсем ясно было, что именно хотел выразить живописец, представив так называемого короля Рима протыкающим земной шар палочкой, но аллегория эта, так же как и всем видевшим картину в Париже, так и Наполеону, очевидно, показалась ясною и весьма понравилась.
– Roi de Rome, [Римский король.] – сказал он, грациозным жестом руки указывая на портрет. – Admirable! [Чудесно!] – С свойственной итальянцам способностью изменять произвольно выражение лица, он подошел к портрету и сделал вид задумчивой нежности. Он чувствовал, что то, что он скажет и сделает теперь, – есть история. И ему казалось, что лучшее, что он может сделать теперь, – это то, чтобы он с своим величием, вследствие которого сын его в бильбоке играл земным шаром, чтобы он выказал, в противоположность этого величия, самую простую отеческую нежность. Глаза его отуманились, он подвинулся, оглянулся на стул (стул подскочил под него) и сел на него против портрета. Один жест его – и все на цыпочках вышли, предоставляя самому себе и его чувству великого человека.
Посидев несколько времени и дотронувшись, сам не зная для чего, рукой до шероховатости блика портрета, он встал и опять позвал Боссе и дежурного. Он приказал вынести портрет перед палатку, с тем, чтобы не лишить старую гвардию, стоявшую около его палатки, счастья видеть римского короля, сына и наследника их обожаемого государя.
Как он и ожидал, в то время как он завтракал с господином Боссе, удостоившимся этой чести, перед палаткой слышались восторженные клики сбежавшихся к портрету офицеров и солдат старой гвардии.
– Vive l'Empereur! Vive le Roi de Rome! Vive l'Empereur! [Да здравствует император! Да здравствует римский король!] – слышались восторженные голоса.
После завтрака Наполеон, в присутствии Боссе, продиктовал свой приказ по армии.
– Courte et energique! [Короткий и энергический!] – проговорил Наполеон, когда он прочел сам сразу без поправок написанную прокламацию. В приказе было:
«Воины! Вот сражение, которого вы столько желали. Победа зависит от вас. Она необходима для нас; она доставит нам все нужное: удобные квартиры и скорое возвращение в отечество. Действуйте так, как вы действовали при Аустерлице, Фридланде, Витебске и Смоленске. Пусть позднейшее потомство с гордостью вспомнит о ваших подвигах в сей день. Да скажут о каждом из вас: он был в великой битве под Москвою!»
– De la Moskowa! [Под Москвою!] – повторил Наполеон, и, пригласив к своей прогулке господина Боссе, любившего путешествовать, он вышел из палатки к оседланным лошадям.
– Votre Majeste a trop de bonte, [Вы слишком добры, ваше величество,] – сказал Боссе на приглашение сопутствовать императору: ему хотелось спать и он не умел и боялся ездить верхом.
Но Наполеон кивнул головой путешественнику, и Боссе должен был ехать. Когда Наполеон вышел из палатки, крики гвардейцев пред портретом его сына еще более усилились. Наполеон нахмурился.
– Снимите его, – сказал он, грациозно величественным жестом указывая на портрет. – Ему еще рано видеть поле сражения.
Боссе, закрыв глаза и склонив голову, глубоко вздохнул, этим жестом показывая, как он умел ценить и понимать слова императора.


Весь этот день 25 августа, как говорят его историки, Наполеон провел на коне, осматривая местность, обсуживая планы, представляемые ему его маршалами, и отдавая лично приказания своим генералам.
Первоначальная линия расположения русских войск по Ко лоче была переломлена, и часть этой линии, именно левый фланг русских, вследствие взятия Шевардинского редута 24 го числа, была отнесена назад. Эта часть линии была не укреплена, не защищена более рекою, и перед нею одною было более открытое и ровное место. Очевидно было для всякого военного и невоенного, что эту часть линии и должно было атаковать французам. Казалось, что для этого не нужно было много соображений, не нужно было такой заботливости и хлопотливости императора и его маршалов и вовсе не нужно той особенной высшей способности, называемой гениальностью, которую так любят приписывать Наполеону; но историки, впоследствии описывавшие это событие, и люди, тогда окружавшие Наполеона, и он сам думали иначе.
Наполеон ездил по полю, глубокомысленно вглядывался в местность, сам с собой одобрительно или недоверчиво качал головой и, не сообщая окружавшим его генералам того глубокомысленного хода, который руководил его решеньями, передавал им только окончательные выводы в форме приказаний. Выслушав предложение Даву, называемого герцогом Экмюльским, о том, чтобы обойти левый фланг русских, Наполеон сказал, что этого не нужно делать, не объясняя, почему это было не нужно. На предложение же генерала Компана (который должен был атаковать флеши), провести свою дивизию лесом, Наполеон изъявил свое согласие, несмотря на то, что так называемый герцог Эльхингенский, то есть Ней, позволил себе заметить, что движение по лесу опасно и может расстроить дивизию.
Осмотрев местность против Шевардинского редута, Наполеон подумал несколько времени молча и указал на места, на которых должны были быть устроены к завтрему две батареи для действия против русских укреплений, и места, где рядом с ними должна была выстроиться полевая артиллерия.
Отдав эти и другие приказания, он вернулся в свою ставку, и под его диктовку была написана диспозиция сражения.
Диспозиция эта, про которую с восторгом говорят французские историки и с глубоким уважением другие историки, была следующая:
«С рассветом две новые батареи, устроенные в ночи, на равнине, занимаемой принцем Экмюльским, откроют огонь по двум противостоящим батареям неприятельским.
В это же время начальник артиллерии 1 го корпуса, генерал Пернетти, с 30 ю орудиями дивизии Компана и всеми гаубицами дивизии Дессе и Фриана, двинется вперед, откроет огонь и засыплет гранатами неприятельскую батарею, против которой будут действовать!
24 орудия гвардейской артиллерии,
30 орудий дивизии Компана
и 8 орудий дивизии Фриана и Дессе,
Всего – 62 орудия.
Начальник артиллерии 3 го корпуса, генерал Фуше, поставит все гаубицы 3 го и 8 го корпусов, всего 16, по флангам батареи, которая назначена обстреливать левое укрепление, что составит против него вообще 40 орудий.
Генерал Сорбье должен быть готов по первому приказанию вынестись со всеми гаубицами гвардейской артиллерии против одного либо другого укрепления.
В продолжение канонады князь Понятовский направится на деревню, в лес и обойдет неприятельскую позицию.
Генерал Компан двинется чрез лес, чтобы овладеть первым укреплением.
По вступлении таким образом в бой будут даны приказания соответственно действиям неприятеля.
Канонада на левом фланге начнется, как только будет услышана канонада правого крыла. Стрелки дивизии Морана и дивизии вице короля откроют сильный огонь, увидя начало атаки правого крыла.
Вице король овладеет деревней [Бородиным] и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Морана и Жерара, которые, под его предводительством, направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками армии.
Все это должно быть исполнено в порядке (le tout se fera avec ordre et methode), сохраняя по возможности войска в резерве.
В императорском лагере, близ Можайска, 6 го сентября, 1812 года».
Диспозиция эта, весьма неясно и спутанно написанная, – ежели позволить себе без религиозного ужаса к гениальности Наполеона относиться к распоряжениям его, – заключала в себе четыре пункта – четыре распоряжения. Ни одно из этих распоряжений не могло быть и не было исполнено.
В диспозиции сказано, первое: чтобы устроенные на выбранном Наполеоном месте батареи с имеющими выравняться с ними орудиями Пернетти и Фуше, всего сто два орудия, открыли огонь и засыпали русские флеши и редут снарядами. Это не могло быть сделано, так как с назначенных Наполеоном мест снаряды не долетали до русских работ, и эти сто два орудия стреляли по пустому до тех пор, пока ближайший начальник, противно приказанию Наполеона, не выдвинул их вперед.
Второе распоряжение состояло в том, чтобы Понятовский, направясь на деревню в лес, обошел левое крыло русских. Это не могло быть и не было сделано потому, что Понятовский, направясь на деревню в лес, встретил там загораживающего ему дорогу Тучкова и не мог обойти и не обошел русской позиции.
Третье распоряжение: Генерал Компан двинется в лес, чтоб овладеть первым укреплением. Дивизия Компана не овладела первым укреплением, а была отбита, потому что, выходя из леса, она должна была строиться под картечным огнем, чего не знал Наполеон.
Четвертое: Вице король овладеет деревнею (Бородиным) и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Марана и Фриана (о которых не сказано: куда и когда они будут двигаться), которые под его предводительством направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками.
Сколько можно понять – если не из бестолкового периода этого, то из тех попыток, которые деланы были вице королем исполнить данные ему приказания, – он должен был двинуться через Бородино слева на редут, дивизии же Морана и Фриана должны были двинуться одновременно с фронта.
Все это, так же как и другие пункты диспозиции, не было и не могло быть исполнено. Пройдя Бородино, вице король был отбит на Колоче и не мог пройти дальше; дивизии же Морана и Фриана не взяли редута, а были отбиты, и редут уже в конце сражения был захвачен кавалерией (вероятно, непредвиденное дело для Наполеона и неслыханное). Итак, ни одно из распоряжений диспозиции не было и не могло быть исполнено. Но в диспозиции сказано, что по вступлении таким образом в бой будут даны приказания, соответственные действиям неприятеля, и потому могло бы казаться, что во время сражения будут сделаны Наполеоном все нужные распоряжения; но этого не было и не могло быть потому, что во все время сражения Наполеон находился так далеко от него, что (как это и оказалось впоследствии) ход сражения ему не мог быть известен и ни одно распоряжение его во время сражения не могло быть исполнено.