Люце, Фёдор Иванович

Фёдор Иванович фон Люце
нем. Johann Friedrich Wilhelm von Luce
Дата рождения	16 августа 1785(1785-08-16)
Дата смерти	23 ноября 1866(1866-11-23) (81 год)
Место смерти	Аренсбург
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	инженерные войска
Звание	инженер-генерал
Командовал	Учебный сапёрный батальон, Образцовый пехотный полк
Сражения/войны	Русско-шведская война 1808—1809, Отечественная война 1812 года
Награды и премии	Орден Святого Владимира 4-й ст. (1812), Орден Святой Анны 4-й ст. (1813), Орден Святого Георгия 4-й ст. (1827), Орден Святого Владимира 3-й ст. (1829), Орден Святого Станислава 1-й ст. (1832), Орден Святой Анны 1-й ст. (1835), Орден Белого орла (1852)

Фёдор Иванович фон Люце (1785—1866) — инженер-генерал; комендант Гатчины.

Биография

Сын доктора богословия и медицины Иоганна-Вильгельма-Людвига фон Люце, родился 16 августа 1785 года. Образование получил в 1-м кадетском корпусе и был выпущен в инженерные офицеры 13 марта 1805 года.

Участвовал в русско-шведской войне, где устраивал переправы через Ботнический залив по тонким льдам и насыпал батареи из снега. В Отечественную войну 1812 года он находился с одной ротой сапёров при всей армии и устраивал все переправы, так как саперные батальоны были размещены по крепостям. В 1820 году Люце был произведён в полковники.

Впоследствии Люце командовал сапёрным батальоном и, как выдающийся батальонный командир, был назначен сформировать учебный сапёрный батальон, который им был доведен до такого совершенства, что великий князь Михаил Павлович показывал его знатным иностранным гостям, при вечернем освещении в Михайловском манеже. Одним словом учебный саперный батальон был совершенством фронтового образования, а потому раскомандировывался для обучения по всем гвардейским полкам. Все нижние чины, приготовлявшиеся в унтер-офицеры во все сапёрные батальоны, получали такую солидную подготовку, что давали первоклассных кондукторов для крепостей и первых гравёров в штабы.

Так как Люце считался очень строгим начальником, то провинившиеся из придворного штата, за наказание, присылались в учебный сапёрный батальон для обучения фронту. Между тем он был добрейшим человеком и религиозным до того, что Евангелие было его всегдашней настольной книгой. Из учебных книг он любил в особенности сочинения по агрономии и ботанике.

Под конец командования учебным саперным батальоном, в царствование императора Николая І, Люце был командирован для усмирения Новгородского бунта. Возвратившись обратно к батальону в сильном изнеможении, и будучи вместе с тем утомлен фронтовой службой, он просил начальника инженеров Данилова о переводе его в инженеры.

Затем Люце вскоре был назначен командиром образцового пехотного полка, который довёл до превосходного состояния. За время командования полком был произведён в генерал-майоры (28 февраля 1829 года) и генерал-лейтенанты (10 октября 1843 года). Утомленный многолетними трудами, Люце заболел и не мог являться к полку. По ходатайству великого князя Михаила Павловича император Николай I в 1853 году дал Люце годичный отпуск для поездки за границу на лечение.

По прошествии года Люце был назначен Гатчинским комендантом и управляющим Гатчинским дворцовым правлением. Но и на новом месте было ему не легче. Все казённые здания он нашёл в плохом состоянии, парк запущен, мостики едва держались. Люце постепенно привел всё в прекрасное состояние. Между прочим, он обратил лес в Приоратский парк, где провёл 11 вёрст шоссированных дорожек, без малейшей затраты для казны; он переделал главный корпус Гатчинского дворца и к оконечностям его пристроил два каре. Император Николай I, осмотрев окончательно дворец, благодарил Люце и, выйдя на дворцовую площадь, обратился к нему со следующими словами: «А здесь ты мне поставишь императора Павла І с палкой».

Служебная 60-летняя деятельность Люце закончилась постройкой в Гатчине собора. Скончался в Аренсбурге 23 ноября 1866 года.

Награды

• Орден Святого Владимира 4-й степени с бантом (1812 год, за отличия в Отечественную войну)
• Орден Святой Анны 4-й степени (1813 год)
• Орден Святого Георгия 4-й степени (26 ноября 1827 года за беспорочную выслугу 25 лет в офицерских чинах (№ 4079 по кавалерскому списку Григоровича — Степанова)
• Орден Святого Владимира 3-й степени (1829 год)
• Орден Святого Станислава 1-й степени (1832 год)
• Орден Святой Анны 1-й степени (1833 год, императорская корона к этому ордену пожалована в 1835 году)
• Орден Белого орла (1852 год)

Ссылки

• [www.rdinfo.ru/site.php?mode=change_page&site_id=223&own_menu_id=30505&curent_page=26 Энциклопедия российских немцев]

Источники

• Волков С. В. Генералитет Российской империи. Энциклопедический словарь генералов и адмиралов от Петра I до Николая II. Том II. Л—Я. М., 2009
• Люце-фон, Федор Иванович // Русский биографический словарь : в 25 томах / Под наблюдением председателя Императорского Русского Исторического Общества А. А. Половцева. — СПб., 1902. — Т. 13: Павел преподобный — Петр (Илейка). — С. 820.
• Список генералам по старшинству. Исправлено по 1 января. СПб., 1840
• Список генералам по старшинству. Исправлено по 26 марта. СПб., 1862
• Степанов В. С., Григорович П. И. В память столетнего юбилея императорского Военного ордена Святого великомученика и Победоносца Георгия. (1769—1869). СПб., 1869
• Великий князь Николай Михайлович (составитель В. И. Саитов) Петербургский некрополь. Том 2. СПб., 1912

Отрывок, характеризующий Люце, Фёдор Иванович

Старик сначала остановившимися глазами смотрел на сына и ненатурально открыл улыбкой новый недостаток зуба, к которому князь Андрей не мог привыкнуть.
– Какая же подруга, голубчик? А? Уж переговорил! А?
– Батюшка, я не хотел быть судьей, – сказал князь Андрей желчным и жестким тоном, – но вы вызвали меня, и я сказал и всегда скажу, что княжна Марья ни виновата, а виноваты… виновата эта француженка…
– А присудил!.. присудил!.. – сказал старик тихим голосом и, как показалось князю Андрею, с смущением, но потом вдруг он вскочил и закричал: – Вон, вон! Чтоб духу твоего тут не было!..

Князь Андрей хотел тотчас же уехать, но княжна Марья упросила остаться еще день. В этот день князь Андрей не виделся с отцом, который не выходил и никого не пускал к себе, кроме m lle Bourienne и Тихона, и спрашивал несколько раз о том, уехал ли его сын. На другой день, перед отъездом, князь Андрей пошел на половину сына. Здоровый, по матери кудрявый мальчик сел ему на колени. Князь Андрей начал сказывать ему сказку о Синей Бороде, но, не досказав, задумался. Он думал не об этом хорошеньком мальчике сыне в то время, как он его держал на коленях, а думал о себе. Он с ужасом искал и не находил в себе ни раскаяния в том, что он раздражил отца, ни сожаления о том, что он (в ссоре в первый раз в жизни) уезжает от него. Главнее всего ему было то, что он искал и не находил той прежней нежности к сыну, которую он надеялся возбудить в себе, приласкав мальчика и посадив его к себе на колени.
– Ну, рассказывай же, – говорил сын. Князь Андрей, не отвечая ему, снял его с колон и пошел из комнаты.
Как только князь Андрей оставил свои ежедневные занятия, в особенности как только он вступил в прежние условия жизни, в которых он был еще тогда, когда он был счастлив, тоска жизни охватила его с прежней силой, и он спешил поскорее уйти от этих воспоминаний и найти поскорее какое нибудь дело.
– Ты решительно едешь, Andre? – сказала ему сестра.
– Слава богу, что могу ехать, – сказал князь Андрей, – очень жалею, что ты не можешь.
– Зачем ты это говоришь! – сказала княжна Марья. – Зачем ты это говоришь теперь, когда ты едешь на эту страшную войну и он так стар! M lle Bourienne говорила, что он спрашивал про тебя… – Как только она начала говорить об этом, губы ее задрожали и слезы закапали. Князь Андрей отвернулся от нее и стал ходить по комнате.
– Ах, боже мой! Боже мой! – сказал он. – И как подумаешь, что и кто – какое ничтожество может быть причиной несчастья людей! – сказал он со злобою, испугавшею княжну Марью.
Она поняла, что, говоря про людей, которых он называл ничтожеством, он разумел не только m lle Bourienne, делавшую его несчастие, но и того человека, который погубил его счастие.
– Andre, об одном я прошу, я умоляю тебя, – сказала она, дотрогиваясь до его локтя и сияющими сквозь слезы глазами глядя на него. – Я понимаю тебя (княжна Марья опустила глаза). Не думай, что горе сделали люди. Люди – орудие его. – Она взглянула немного повыше головы князя Андрея тем уверенным, привычным взглядом, с которым смотрят на знакомое место портрета. – Горе послано им, а не людьми. Люди – его орудия, они не виноваты. Ежели тебе кажется, что кто нибудь виноват перед тобой, забудь это и прости. Мы не имеем права наказывать. И ты поймешь счастье прощать.
– Ежели бы я был женщина, я бы это делал, Marie. Это добродетель женщины. Но мужчина не должен и не может забывать и прощать, – сказал он, и, хотя он до этой минуты не думал о Курагине, вся невымещенная злоба вдруг поднялась в его сердце. «Ежели княжна Марья уже уговаривает меня простить, то, значит, давно мне надо было наказать», – подумал он. И, не отвечая более княжне Марье, он стал думать теперь о той радостной, злобной минуте, когда он встретит Курагина, который (он знал) находится в армии.
Княжна Марья умоляла брата подождать еще день, говорила о том, что она знает, как будет несчастлив отец, ежели Андрей уедет, не помирившись с ним; но князь Андрей отвечал, что он, вероятно, скоро приедет опять из армии, что непременно напишет отцу и что теперь чем дольше оставаться, тем больше растравится этот раздор.
– Adieu, Andre! Rappelez vous que les malheurs viennent de Dieu, et que les hommes ne sont jamais coupables, [Прощай, Андрей! Помни, что несчастия происходят от бога и что люди никогда не бывают виноваты.] – были последние слова, которые он слышал от сестры, когда прощался с нею.
«Так это должно быть! – думал князь Андрей, выезжая из аллеи лысогорского дома. – Она, жалкое невинное существо, остается на съедение выжившему из ума старику. Старик чувствует, что виноват, но не может изменить себя. Мальчик мой растет и радуется жизни, в которой он будет таким же, как и все, обманутым или обманывающим. Я еду в армию, зачем? – сам не знаю, и желаю встретить того человека, которого презираю, для того чтобы дать ему случай убить меня и посмеяться надо мной!И прежде были все те же условия жизни, но прежде они все вязались между собой, а теперь все рассыпалось. Одни бессмысленные явления, без всякой связи, одно за другим представлялись князю Андрею.


Князь Андрей приехал в главную квартиру армии в конце июня. Войска первой армии, той, при которой находился государь, были расположены в укрепленном лагере у Дриссы; войска второй армии отступали, стремясь соединиться с первой армией, от которой – как говорили – они были отрезаны большими силами французов. Все были недовольны общим ходом военных дел в русской армии; но об опасности нашествия в русские губернии никто и не думал, никто и не предполагал, чтобы война могла быть перенесена далее западных польских губерний.
Князь Андрей нашел Барклая де Толли, к которому он был назначен, на берегу Дриссы. Так как не было ни одного большого села или местечка в окрестностях лагеря, то все огромное количество генералов и придворных, бывших при армии, располагалось в окружности десяти верст по лучшим домам деревень, по сю и по ту сторону реки. Барклай де Толли стоял в четырех верстах от государя. Он сухо и холодно принял Болконского и сказал своим немецким выговором, что он доложит о нем государю для определения ему назначения, а покамест просит его состоять при его штабе. Анатоля Курагина, которого князь Андрей надеялся найти в армии, не было здесь: он был в Петербурге, и это известие было приятно Болконскому. Интерес центра производящейся огромной войны занял князя Андрея, и он рад был на некоторое время освободиться от раздражения, которое производила в нем мысль о Курагине. В продолжение первых четырех дней, во время которых он не был никуда требуем, князь Андрей объездил весь укрепленный лагерь и с помощью своих знаний и разговоров с сведущими людьми старался составить себе о нем определенное понятие. Но вопрос о том, выгоден или невыгоден этот лагерь, остался нерешенным для князя Андрея. Он уже успел вывести из своего военного опыта то убеждение, что в военном деле ничего не значат самые глубокомысленно обдуманные планы (как он видел это в Аустерлицком походе), что все зависит от того, как отвечают на неожиданные и не могущие быть предвиденными действия неприятеля, что все зависит от того, как и кем ведется все дело. Для того чтобы уяснить себе этот последний вопрос, князь Андрей, пользуясь своим положением и знакомствами, старался вникнуть в характер управления армией, лиц и партий, участвовавших в оном, и вывел для себя следующее понятие о положении дел.