Лю Имин

Даосизм
История
Люди
Школы
Храмы
Терминология
Тексты
Боги
Медицина
Астрология
Бессмертие
Фэншуй
Портал

Лю Имин (кит. трад. 劉一明, упр. 刘一明, пиньинь: Liú Yīmíng, 1734—1821) — даосский патриарх подшколы Лунмэньпай (принадлежащей к школе Цюаньчжэнь), мастер внутренней алхимии， автор многочисленных работ по даосизму, внутренней алхимии, медицине и комментариев к классическим текстам.

Лю Имин
традиционный китайский:	劉一明
упрощённый китайский:	刘一明
Транслитерация Путунхуа — пиньинь: Liú Yīmíng — Уэйда — Джайлза: Liu I-ming

Биография

Лю Имин родился в 1734 в Цюйво, округа Пьньян 平陽 (в настоящее время Линьфэнь, Шаньси). В раннем возрасте до 11 лет он сильно болел три раза (Sun Yongle 2011:302). После выздоравления он стал странствовать по Китаю. В 1753—1754 году он встретился с даосским учителем, которого звали Кангу Лаожэнь 龕谷老人 (Старец из долины Кангу). В 1757 он направился в Пекин, где изучал офтальмологию, следуя желанию отца. Через пять лет он направился в провинцию Хэнань, и там работал врачем до 1765 года (Sun Yongle 2011:302).

В 1766 он снова пустился в странствия, и в 1768 году познакомился с Сянлю Чжанжэнем 遇仙留丈 (Отдыхающий в Бессмертии Муж), который стал его наставником. От него Лю Имин получил уроки внутренней алхимии, и как вспоминает Лю Имин, от этих занятий он получил полное пробуждение (Liu Yiming 2013:34; Baldrian-Hussein 2008:691).

После смерти отца в 1769 году он отправился дальше в странствия на запад(в провинциях Шэньси, Ганьсу, Нинся) на десять лет. В 1779—1780 годы он посетил горы Циюнь 棲雲 (Юйчжун (Ланьчжоу)) и основался там, занимаясь даосскими практиками. Там он и остался жить, лишь временами пускаясь в поездки. Его хижина Цзыцзай-во 自在窩 (Гнездо бытия самим собой) сохранилась до настоящего времени(Sun Yongle 2011:304; Baldrian-Hussein 2008:691).

Лю Имин стал писать книги и вести учеников. Согласно его биографии, он расходовал средства для восстановления храмов, покупал и сдавал в аренду поля для бедных крестьян, и предоставлял землю для захоронений бедным. В 1816 году он выбрал благоприятное место для своей могилы в горах Циюнь в пещере. В 1821 году шестого числе первой луны он вошёл в пещеру, произнёс прощальную речь перед учениками и умер (Sun Yongle 2011:8).

Труды

Основной сборник его трудов называется Daoshu shi’er zhong 道書十二種 (12 книг о Дао; Pregadio 2008:331-33). Этот сборник включает следующие книги:

Основные комментарии по Внутренней алхимии

• Cantong zhizhi 參同直指 (Объяснения к трактату Цаньтунци)
• Wuzhen zhizhi 悟真直指 (Объяснения к трактату Учжэньпянь) перевод： Cleary 1987
• Yinfu jing zhu 陰符經注 (Комментарии к трактату Иньфуцзин) перевод： Cleary 1991:220-38
• Jindan sibai zi jie 金丹四百字解 (Разъяснения трактата Цзиндан сыбай цзы zi — 400 слов о Золотом Эликсире), перевод： Cleary 1986a:3-48

Основные работы по Внутренней алхимии

• Xiangyan poyi 象言破疑 (Устранение сомнений в языке символов); перевод： Cleary, 1986a:51-118
• Xiuzhen biannan 修真辨難 (Разбор трудностей в кутьтивации реальности)
• Xiuzhen houbian 修真後辨 (Продолжение разбора трудностей в кутьтивации реальности); перевод： in Liu Yiming 2013
• Wudao lu 悟道錄 (Пробуждение в Дао); перевод： Cleary 1988
• Xiyou yuanzhi 西遊原旨 (Интерпретация романа Путешествие на Запад)

Другие работы

Дополнительно Лю Имин написал:

• Несколько работ по книге Ицзин перевод： Cleary 1986b
• Малоизвестные комментарии к книге Даодэцзин и к буддийским текстам
• Работы по офтальмологии

Воззрения по поводу даосизма и внутренней алхимии

Трактат Xiuzhen houbian 修真後辨 (Продолжение разбора трудностей в кутьтивации реальности) содержит общий обзор представлений Лю Имина. Кроме того позиция описана в работах исследователей Лю Имина： Liu Ning 2001; Liu Zhongyu 2010; and Jia Laisheng 2011.

Хотя идея объединения трёъ учений (Даосизм, Буддизм, Конфуцианство) не является главной линией работ Лю Имина, он нередко привлекает буддийскую и нео-конфуцианскую терминологию (Baldrian-Hussein 2008:691). Для внутренней алхимии это характерно, когда при изложении материала привлеаются также понятия других традиций, что помогает подчеркнуть и выделить определённые позиции.

Пренатальное и постнатальное

Понятия «пренатального» (xiantian 先天) и «постнатального» (houtian 後天) — то есть, существовавшего до рождения Вселенной и после — представляют особую важность в представлении Лю Имина по даосизму и внутренней алхимии. Пренатальное базируется на «изначальной эссенции» (yuanjing 元精， см. Цзин), «изначальном дыхании» (yuanqi 元氣, см. ци), и «изначальном духе» (yuanshen 元神). В постнатальном мире на их основе развиваются соответствующие энергии ци, цзин и шэнь постнатального мира. (Liu Yiming 2013:23-25). «Изначальная эссенция» человека проявляется в семенной жидкости мужчины и менструальной крови женщины. «Изначальное дыхание» проявляется в обычном дыхании вдоха и выдоха. «Изначальный дух» проявляет себя как мышление человека (Liu Yiming 2013:27; см. Три сокровища). Пренатальное состояние соответствует стихие ян, а постнатальное — стихии инь (см. Инь и ян). Хотя развитие от одного к другому необходимо, пренатальное состояние не исчезает а остаётся в глубине и взаимодействует с постнатальным. (Liu Yiming 2013:50, 124, 141).

Над пренатальным и постнатальным Лю Имин ставит понятие «Истинное единение пренатального дыхания» (xiantian zhenyi zhi qi 先天真一之氣). Он отмечент, что это уже не сопоставимо с постнатальным дыханием вдоха и выдоха, или мышлением или семенем при совокуплении, и не является совокупностью изначальных эссенции, дыхания и духа. (Liu Yiming 2013:32). В терминах алхимии бессмертия, согласно Лю Имину, пренатальное дыхание истинного единения и есть «золотой эликсир бессмертия». Этот эликсир и есть корень пренатального и постнатального, и открывает вход к не-дуальности, Истинному Единству.

О человеке

Рассуждая о истинной природе человека, Лю Имин вводит специфические философские понятия, и соответствующие алхимическому процессу категории, выражаемые через символику. Используя буддийскую и даосскую терминологию, он даёт объяснение медитационных практик школы Цюаньчжэнь.

Скрытая Застава. Прорыв через «скрытую заставу» (xuanguan yiqiao 玄關一竅) ассоциируется с внепространственным центром человеческого естества. Лю Имин считает, что «скрытая застава», которая в даосской алхимической литературе соответствует копчику и выходу в спинной канал, не находится ни в теле человека, ни в сознании. (Liu Yiming 2013:101-2). Речь идёт о раскрытии «Истинного единения пренатального дыхания». Когда пренатальное развивается к постнатальному, пренатальное Истинное Ян (мужское) взаимодействует с постнатальным Инь(женское), и связь с внепространственным центром теряется. В символике Ицзина Истинное Ян выражается непрерывной чертой (⚊) внутри триграммы Кан ☵, окружённой двумя разрывными женскоми (иньскими) чертами. Целью Внутренней Алхимии является восстановление Истинного Ян, скрытого в женском окружении (как в триграмме Кан ☵)，и использование его для замещения женского начала в центре триграммы Ли ☲, что даёт полностью янскую триграмму Цянь (☰), истинное Ян. В результате подобных алхимических операций истинные пренатальные Ян и Инь (Цянь ☰ и Кунь ☷) восстанавливаются и воссоединяются друг с другом.

Природа и Судьба. Понятия Природа (xing 性) и Судьба (ming 命) представляют собой два полюса человеческой жизни, к которым обращается Внутренняя Алхимия. «Путь Эликсира Бессмертия — ни что иное как путь культивации Природы и Судьбы» (Xiuzhen biannan). "Природа " соотвутствует естественным внутренним свойствам, данным в идеальной форме от рождения. «Судьба» соответствует воплощению природы в конкретной человеческой жизни, включая также общее предназначение человека. В философии Лю Имина переход от пренатального к постнатальному затрагивает два аспекта Природы и Судьбы, которые он называет «истинными» и «ложными». (Liu Yiming 2013:44). Истинная природа может быть скрыта под ложной личностью, а истинное предназначение может быть скрыта в процессе естественного следования (shun 順) по жизни. Поэтапная практика внутренней алхимии позволяет повернуть вспять (ni 逆) жизненный процесс, позволяя выявить истинное предназначение, через которое увидеть истинную природу.

Тело и Сознание. По представлениям Лю Имина, обычное человеческое тело и мышление являются «иллюзорными» (huan 幻) по отношению с подлинным «дхармическим телом» (fashen 法身) и «небесным сознанием» (tianxin 天心). Небесное сознание "совершенно пусто (см. Шуньята) и совершенно сверхъестественно, при этом спкойно и неподвижно, но проникает повсюду, реагируя на внешние импульсы " (Liu Yiming 2013:40). Дхармическое тело (понятие буддизма, соответствующее пробуждённому телу Будды, см. Дхармакая) «не имеет ни головы, ни хвоста, ни лица, ни спины, оно находится в центре и не отклоняется» (см. тамже). При трансформации в постнатальное дхармическое тело отходит, а иллюзорное тело входит в свои права； небесное сознание устраняется, замещаясь человеческим сознанием. (см. тамже). Внутренняя алхимия позволяет достичь предельной неподвижности, дав проявиться небесному сознанию. Такая практика глубокой медитации приводит к зарождению Священного Зародыша (shengtai 聖胎), что в представлении Лю Имина выражает дхармическое или истинное тело индивидуума. (Liu Yiming 2013:62).

Внутренняя алхимия (Нейдан)

Высшее дэ и низшее дэ. Лю Имин выделяет два пути алхимического саморазвития, которые называет «высшим дэ» (shangde 上德) and «низшим дэ» (xiade 下德; Liu Yiming 2013:117-20). Высшая сила дэ (достоинство, благодать) — такое состояние, когда пренатальное не повреждено, и Изначальное Единство не нарушено. Те немногие, которые обладают способностью сохранить Изначальное Единство， должны «сохранять и оберегать его». (Liu Yiming 2013:117). При этом необходимо следовать указаниям Учителя, но метод (fa 法) является ни чем иным как следованием Дао: не следует практиковать «Деяние», а надо действовать через «Недеяние» (У-вэй 無為). Если однако исходное состание не сохранилось, и пренатальное рассеялось, постнатальное стало главенствовать. Тогда, чтобы восстановить пренатальное состояние, уже не поможет практика "недеяния ", и наоборот надо действовать. Для этого нужны техники (shu 術), которые позволят соединиться с истинными Ян и Инь, которые следует обнаружить внутри постнатальных Инь и Ян. В этом и заключается пть Внутренней Алхимии, который является низшим дэ. Лю Имин отмечает, что если следовать правтикам низшего дэ, можно достичь те же цели, что и высшее дэ. (Liu Yiming 2013:118).

Деяние и Недеяние. Подобно тому, как проводится разграничение между высшим и нишим дэ, Лю Имин акцептирует внимание на разнице между двумя аспектами (или стадиями) Внутреннего Эликсира. Культивация Природы и Судьбы соответствует следованиям высшему и низшему дэ. Те, кто может следовать высшему дэ, проходит одновременно обе стадии. «Обладая высшим дэ, нет надобности культивировать Судьбу, а вполне достаточно культивировать Природу: когда Природе привкедена в порядок, Судьба также приводится в порядок.» (Liu Yiming 2013:119). В обратной ситуации обе стадии надо проходить поочерёдно, начиная с низшей и продолжая высшей: «Низшее дэ предполагает культивацию Судьбы, и лишь потом культивацию Природы. Лишь когда Судьба (предназначение) приведена в порядок, следует заняться своей Природой» (тамже). Пути высшего дэ затрагивает обе стадии — деяния и недеяния. Низшее дэ поочерёдно начинает с деяния, а потом переходит к недеянию.

Два Эликсира. Описанные стадии соответствуют двум различным Эликсирам, которые Лю Имин называет Эликсиром Малой Перегонки (xiao huandan 小還丹，буквально： «малая возвращённая киноварь») и Эликсиром Большой Перегонки (da huandan 大還丹，буквально： «большая возвращённая киноварь»). Малый эликсир представляет собой возвращённое от постнатального к пренатальному (Liu Yiming 2013:61). Это восходящее движение, переворачивающее течение вследствии Внутренней Алхимии. Этот процесс может найти завершение только с помощью Большого эликсира, соответствующего нисходящему движению, возвращающего от небытия к Бытию, от глубинного скрытого к проявленному (Liu Yiming 2013:62). Внутренняя Алхимия рассматривает таким образом циклический процесс восхождения и спуска. В этом процессе постнатальное и пренатальное объединяются, и происходит трансформация (hua 化) постнатального в пренатальное.

Ссылки

• Baldrian-Hussein, Farzeen. 2008. «Liu Yiming.» In Fabrizio Pregadio, ed., The Encyclopedia of Taoism, pp. 690-91. London: Routledge.
• Cleary, Thomas (trans.). 1986a. The Inner Teachings of Taoism. Boston and London: Shambhala.
• Cleary, Thomas (trans.). 1986b. The Taoist I Ching. Boston and London: Shambhala.
• Cleary, Thomas (trans.). 1987. Understanding Reality: A Taoist Alchemical Classic. Honolulu: University of Hawaii Press.
• Cleary, Thomas (trans.). 1988. Awakening to the Tao. Boston and Shaftesbury: Shambhala.
• Cleary, Thomas (trans.). 1991. Vitality, Energy, Spirit: A Taoist Sourcebook. Boston and London: Shambhala.
• Jia Laisheng 贾来生. 2011. Tiejian daoyi: Liu Yiming dazhuan 铁肩道义 — 刘一明大传 [Carrying the meaning of the Tao on one’s iron shoulders: A biography of Liu Yiming]. Beijing: Zongjiao wenhua chubanshe.
• Liu Ning 刘宁. 2001. Liu Yiming xiudao sixiang yanjiu 刘一明修道思想研究 [A study of Liu Yiming’s thought on Cultivating the Tao]. Chengdu: Ba Shu shushe.
• Liu Yiming (劉一明). 2013. [www.goldenelixir.com/press/trl_04_liu_yiming.html Cultivating the Tao: Taoism and Internal Alchemy]. The Xiuzhen houbian (ca. 1798), translated with Introduction and Notes by Fabrizio Pregadio. Mountain View, CA: Golden Elixir Press. ISBN 978-0-9855475-1-6.
• Liu Zhongyu 劉仲宇. 2010. Liu Yiming xue’an 劉一明學案 [Materials for the study of Liu Yiming]. Jinan: Qi Lu shushe.
• Pregadio, Fabrizio. 2008. «Daoshu shier zhong (Twelve Books on the Dao).» In Fabrizio Pregadio, ed., The Encyclopedia of Taoism, pp. 331-33. London: Routledge.
• Sun Yongle 孙永乐 (ed.). 2011. Liu Yiming: Qiyun biji 刘一明 — 栖云笔记 [Liu Yiming: Miscellaneous Notes from Mount Qiyun]. Beijing: Shehui kexue wenxian chubanshe.

Ссылки

• «Лю Имин. Даосская алхимия „Перемен“. И-цзин» перевод： Виногродский, Бронислав Брониславович (Изд. «Гермитаж-Пресс», 2005)
• [en.daoinfo.org/wiki/Liu_Yiming Liu Yiming]. From the FYSK Daoist Culture Centre Database.
• Xiuzhen houbian (Further Discriminations in Cultivating Reality), English translation of [www.goldenelixir.com/jindan/cultivating_the_tao_4.html chapter 4], [www.goldenelixir.com/jindan/cultivating_the_tao_6.html chapter 6], [www.goldenelixir.com/jindan/cultivating_the_tao_16.html chapter 16], and [www.goldenelixir.com/jindan/cultivating_the_tao_19.html chapter 19]. From the Golden Elixir website.

Отрывок, характеризующий Лю Имин

Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.


Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..