Лю Цун
| Лю Цун 劉聰 | ||
| ||
|---|---|---|
| 310-318 | ||
| Предшественник: | Лю Хэ | |
| Преемник: | Лю Цань | |
| Рождение: | неизвестно | |
| Смерть: | 318 | |
| Отец: | Лю Юань | |
| Дети: | Лю Цань | |
Лю Цун (кит. трад. 劉聰, упр. 刘聪, пиньинь: Líu Cōng, ? — 318), взрослое имя Сюаньмэнь (玄門), по прозвищу Цзай (載), посмертное имя Чжаоу-хуанди (昭武皇帝), храмовое имя Ле-цзун (烈宗) — император хуннского государства Северная Хань.
Биография
Лю Цун был четвёртым сыном Лю Юаня, вместе с отцом жил при дворе цзиньского императора в Лояне. Когда шла война восьми князей, его зазывал к себе Сыма Юн, но так как его отец был при Сыма Ине, то Лю Цун также предпочёл служить Сыма Ину.
Когда в 304 году Лю Юань провозгласил независимость от империи Цзинь и объявил о создании государства Хань, приняв титул Хань-ван, то Лю Цун стал одним из его главных полководцев. В 308 году Лю Юань провозгласил себя императором, а Лю Цуну дал титул Чу-ван (楚王). В 309 году Лю Цун разбил крупную цзиньскую армию, и попытался осадить цзиньскую столицу Лоян, но был отбит, после чего отец отозвал его в ханьскую столицу Пинъян.
Летом 310 года Лю Юань заболел и, объявив Лю Хэ наследником престола, призвал в столицу и других сыновей со своими отрядами. После того, как Лю Юань в том же году скончался, взошедший на престол Лю Хэ попытался напасть на своих братьев, однако Лю Цун разбил нападавших, убил Лю Хэ и занял трон сам.
В 311 году войска Лю Цуна окончательно разбили цзиньские силы в центральном Китае, и пленили императора Хуай-ди.
С 312 года Лю Цун начал всё больше и больше времени уделять своему гарему, и всё меньше и меньше — государственным делам. Весной 313 года он казнил пленённого императора Хуай-ди. После этого в Чанъани племянник казнённого императора Сыма Е провозгласил себя новым императором, и хотя империя Цзинь уже не представляла никакой серьёзной угрозы империи Хань, этот поступок привлёк внимание Лю Цуна, и Чанъань стал объектом атак его войск в последующие годы.
В 314 году Лю Цун сделал своего сына Лю Цаня главным министром. Прошёл слух, что это не понравилось императорскому брату Лю Аю, и тот замыслили государственный переворот; Лю Цун поместил Лю Ая под домашний арест.
Осенью 316 года Лю Яо напал на Чанъань и пленил императора Минь-ди, завершив тем самым эпоху Западной Цзинь. Осенью 317 года Лю Цун объявил Лю Цаня наследником престола. В связи с тем, что ряд восстаний и нападений после этого имели целью попытку захватить Лю Цаня, чтобы впоследствии обменять его на пленённого императора, весной 318 года Лю Цун согласился с предложениями придворных и казнил Минь-ди.
В 318 году династию постигла большая беда: сгорело одно из крыльев дворца, и в огне погибло 20 членов фамилии Лю. Лю Цун сильно переживал гибель в огне своего сына Лю Кана, и это подорвало его здоровье. Вскоре после этого он умер.
Девизы правления
- Гуансин (光興 Guāngxīng) 310—311
- Цзяпин (嘉平 Jiāpíng) 311—315
- Цзяньюань (建元 Jiànyuán) 315—316
- Линьцзя (麟嘉 Línjiā) 316—318
Источники
- Л. Н. Гумилёв «Хунны в Китае» // в сб. «История народа хунну» — Москва: Институт ДИ-ДИК, 1997. ISBN 5-87983-066-2
- «Вёсны и Осени Шестнадцати государств» Цзюань 1
Напишите отзыв о статье "Лю Цун"
Отрывок, характеризующий Лю Цун
Простая, скромная и потому истинно величественная фигура эта не могла улечься в ту лживую форму европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала история.Для лакея не может быть великого человека, потому что у лакея свое понятие о величии.
5 ноября был первый день так называемого Красненского сражения. Перед вечером, когда уже после многих споров и ошибок генералов, зашедших не туда, куда надо; после рассылок адъютантов с противуприказаниями, когда уже стало ясно, что неприятель везде бежит и сражения не может быть и не будет, Кутузов выехал из Красного и поехал в Доброе, куда была переведена в нынешний день главная квартира.
День был ясный, морозный. Кутузов с огромной свитой недовольных им, шушукающихся за ним генералов, верхом на своей жирной белой лошадке ехал к Доброму. По всей дороге толпились, отогреваясь у костров, партии взятых нынешний день французских пленных (их взято было в этот день семь тысяч). Недалеко от Доброго огромная толпа оборванных, обвязанных и укутанных чем попало пленных гудела говором, стоя на дороге подле длинного ряда отпряженных французских орудий. При приближении главнокомандующего говор замолк, и все глаза уставились на Кутузова, который в своей белой с красным околышем шапке и ватной шинели, горбом сидевшей на его сутуловатых плечах, медленно подвигался по дороге. Один из генералов докладывал Кутузову, где взяты орудия и пленные.
Кутузов, казалось, чем то озабочен и не слышал слов генерала. Он недовольно щурился и внимательно и пристально вглядывался в те фигуры пленных, которые представляли особенно жалкий вид. Большая часть лиц французских солдат были изуродованы отмороженными носами и щеками, и почти у всех были красные, распухшие и гноившиеся глаза.
Одна кучка французов стояла близко у дороги, и два солдата – лицо одного из них было покрыто болячками – разрывали руками кусок сырого мяса. Что то было страшное и животное в том беглом взгляде, который они бросили на проезжавших, и в том злобном выражении, с которым солдат с болячками, взглянув на Кутузова, тотчас же отвернулся и продолжал свое дело.
Кутузов долго внимательно поглядел на этих двух солдат; еще более сморщившись, он прищурил глаза и раздумчиво покачал головой. В другом месте он заметил русского солдата, который, смеясь и трепля по плечу француза, что то ласково говорил ему. Кутузов опять с тем же выражением покачал головой.
– Что ты говоришь? Что? – спросил он у генерала, продолжавшего докладывать и обращавшего внимание главнокомандующего на французские взятые знамена, стоявшие перед фронтом Преображенского полка.
– А, знамена! – сказал Кутузов, видимо с трудом отрываясь от предмета, занимавшего его мысли. Он рассеянно оглянулся. Тысячи глаз со всех сторон, ожидая его сло ва, смотрели на него.
Перед Преображенским полком он остановился, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Кто то из свиты махнул, чтобы державшие знамена солдаты подошли и поставили их древками знамен вокруг главнокомандующего. Кутузов помолчал несколько секунд и, видимо неохотно, подчиняясь необходимости своего положения, поднял голову и начал говорить. Толпы офицеров окружили его. Он внимательным взглядом обвел кружок офицеров, узнав некоторых из них.
– Благодарю всех! – сказал он, обращаясь к солдатам и опять к офицерам. В тишине, воцарившейся вокруг него, отчетливо слышны были его медленно выговариваемые слова. – Благодарю всех за трудную и верную службу. Победа совершенная, и Россия не забудет вас. Вам слава вовеки! – Он помолчал, оглядываясь.
