Лядов, Константин Николаевич

Константин Николаевич Лядов
Профессии	дирижёр, композитор, педагог

Константи́н Никола́евич Ля́дов (24 апреля [6 мая] 1820, Санкт-Петербург ― 7 [19] декабря 1871, там же) ― русский дирижёр и скрипач, отец А. К. Лядова.

Биография

Родился в семье капельмейстера Петербургского филармонического общества Николая Григорьевича Лядова (1777—1831), вместе со старшим братом Александром учился в Петербургском театральном училище, где изучал теорию музыки у К. Соливы. После нескольких лет работы в качестве оркестрового музыканта Императорской оперы в 1850 году стал её дирижёром (с 1860 ― главный капельмейстер). Под управлением Лядова состоялась премьера оперы А. С. Даргомыжского «Русалка», А. Н. Серова ― «Юдифь», «Рогнеда» и ряда других. С 1862 преподавал теорию музыки в Петербургской консерватории. Покинул пост в Мариинском театре в 1868 из-за болезни. Написал балет «Две волшебницы», два водевиля и ряд других сочинений.

Был похоронен на Смоленском православном кладбище. В 1930-х годах захоронение было перенесено в Некрополь мастеров искусств Александро-Невской лавры в Санкт-Петербурге.

Литература

• Музыкальная энциклопедия / Гл. ред. Ю. В. Келдыш. - М.: Советская энциклопедия, 1973―1982.

Отрывок, характеризующий Лядов, Константин Николаевич

– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.


Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.