Ляды (Витебская область)
| Агрогородок
Ляды́
Показать/скрыть карты
|
Ляды́ — агрогородок (до 2008 г. деревня[1]) в Дубровенском районе Витебской области Белоруссии. Входит в состав Волевковского сельсовета.
Расположена возле государственной границы с Российской Федерацией. На территории деревни находится таможенный пост Республики Беларусь. Через Ляды проходит Старая Смоленская дорога.
Содержание
Физико-географическая характеристика
Географическое положение
Ляды находится в восточной части Республики Беларусь, на западном берегу реки Мерея.
Растительность
Деревня окружена полями.
История
В XVII веке село имело также второе название — Глебово и входило в состав Речи Посполитой — федерация Короны Королевства Польского и Великого княжества Литовского, на тракте между Москвой и Варшавой.
В 1772 году после первого раздела Речи Посполитой и присоединения значительной части её территории к Российской империи село вошло в состав новообразованной Могилёвской губернии.
На границе с деревней Ляды у дороги стоит памятник — гранитный обелиск, поставленный в 1912 году в честь событий войны 1812 года. Надпись на нём сообщает, что тут перешли границу армии императора Наполеона, когда победоносно наступали в августе на Москву и отступали в ноябре после поражения: «В 1812 году войска императора Наполеона перешли здесь границу старой России 2 августа, наступая победоносно на Москву; 6 ноября отступая после тяжелого поражения»[2].
По имени Ляд называют раби Шнеура Залмана из Ляд (1745—1813), основателя хасидского движения Хабад, поскольку с 1801 по 1812 года он сделал Ляды центром своей деятельности.
В Лядах родился известный художник второй половины XIX века Сергей Константинович Зарянко (1818—1870).
В Лядах родился писатель-обериут Борис Левин (1904—1941).
В Лядах родился и прожил первые 16 лет своей жизни известный еврейский писатель, публицист и деятель сионизма Рувим Брайнин (1862—1939).
Во время Великой отечественной войны нацисты убили в Лядах всех евреев, которых предварительно согнали в гетто. Исполнителями были в основном полицаи из числа местных жителей и военнослужащие РОА (Русской освободительной армии)[3].
Известные уроженцы
- Анохи, З.
- Арам, Моше
- Брайнин, Рувим
- Генкин, Ефим Борисович
- Зарянко, Сергей Константинович — российский художник
- Каган, Абрам Саулович
- Камай, Израиль Лазаревич
- Лазуркин, Михаил Семёнович (1884—1937) — советский государственный и хозяйственный деятель.
- Левин, Дойвбер — писатель-обэриут.
- Левинсон, Лев Ерухимович (1895—1951) — советский теоретик и организатор библиотечного дела.
- Неманов, Илья Натанович (1920—2004) — советский историк.
- Рабинович, Александр Зискинд (אלכסנדר זיסקינד רבינוביץ') (1854—1945) — писатель, переводчик, редактор.
- Раскин, Копель Лейбович (1926) — советский филолог. Один из пионеров внедрения технических средств обучения на кафедрах иностранных языков в СССР.
- Хопенко, Моше Дов (משה הופנקו) (1880—1949) — израильский скрипач, педагог.
- Шевелёв, Абрам Саулович (Шевельов Абрам Саулович) (1917-1994) — советский иммунолог.
См. также
Напишите отзыв о статье "Ляды (Витебская область)"
Примечания
- ↑ [pravo.levonevsky.org/bazaby11/region27/text470.htm Решение Дубровенского районного Совета депутатов от 25.03.2008 № 50 «О преобразовании сельских населённых пунктов Дубровенского района в агрогородки»]
- ↑ Подлипский А. М. Памятные места Витебщины. — Мн.: Беларусь, 1987. — 48 с. — 40 000 экз.
- ↑ [mishpoha.org/library/03/0304.shtml Библиотека журнала «МИШПОХА». Местечковые и семейные истории]
Ссылки
- [www.mishpoha.org/library/03/0304.shtml История евреев из Ляд]
- [globus.tut.by/lyady_dubr/ Информация и фото на сайте «Глобус Беларуси»]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Ляды (Витебская область)
В первую же минуту Пьер невольно и ей, и княжне Марье, и, главное, самому себе сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел скрыть его, тем яснее – яснее, чем самыми определенными словами, – он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее.«Нет, это так, от неожиданности», – подумал Пьер. Но только что он хотел продолжать начатый разговор с княжной Марьей, он опять взглянул на Наташу, и еще сильнейшая краска покрыла его лицо, и еще сильнейшее волнение радости и страха охватило его душу. Он запутался в словах и остановился на середине речи.
Пьер не заметил Наташи, потому что он никак не ожидал видеть ее тут, но он не узнал ее потому, что происшедшая в ней, с тех пор как он не видал ее, перемена была огромна. Она похудела и побледнела. Но не это делало ее неузнаваемой: ее нельзя было узнать в первую минуту, как он вошел, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь, когда он вошел и в первый раз взглянул на нее, не было и тени улыбки; были одни глаза, внимательные, добрые и печально вопросительные.
Смущение Пьера не отразилось на Наташе смущением, но только удовольствием, чуть заметно осветившим все ее лицо.
– Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.
– Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик.
Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза.
– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
