Лямин, Степан Васильевич

Степан Васильевич Лямин
Дата рождения	9 января 1910(1910-01-09)
Место рождения	д. Алексеенки, Можайский уезд, Московская губерния, Российская империя ныне Московская область, Россия
Дата смерти	12 марта 1975(1975-03-12) (65 лет)
Место смерти	Советск, Калининградская область, РСФСР, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	сухопутные войска
Годы службы	1932—1933, 1941—1947
Звание	гвардии капитан
Часть	250-й гвардейский артиллерийско-миномётный полк, 17-я гвардейская кавалерийская дивизия, 2-й гвардейский кавалерийский корпус, 1-й Белорусский фронт
Командовал	артиллерийской батареей
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Степа́н Васи́льевич Ля́мин (9 января 1910, д. Алексеенки, Можайский уезд, Московская губерния, Российская империя — 12 марта 1975, Советск, Калининградская область, РСФСР, СССР) — гвардии капитан, Герой Советского Союза.

Биография

Степан Лямин родился в русской крестьянской семье. После окончания шести классов уехал в Москву и работал слесарем в артели. В 1932—1933 годах проходил срочную службу в Красной Армии. После демобилизации работал в Сочи слесарем одного из санаториев. Учился заочно. В 1939 году Лямин был избран народным судьёй одного из участков города Сочи. На этой должности и застало Степана Васильевича начало Великой Отечественной войны.

В августе 1941 года Лямин был мобилизован и направлен в Новочеркасское военное кавалерийское училище, которое окончил в феврале 1942 года.

В действующей армии Лямин с марта 1942 года. Воевал в составе 250-го гвардейского артиллерийско-миномётного полка 17-я гвардейской кавалерийская дивизии 2-го гвардейского кавалерийского корпуса. В 1943-1944 годах два раза был легко ранен.

Гвардии капитан Лямин отличился в боях по освобождению Польши. 14-15 января 1945 года, командуя дивизионом в составе дивизионной артиллерийской группы 82-й стрелковой дивизии, находился в боевых порядках стрелковых рот и корректировал огонь батарей. В результате меткого артиллерийского огня были подавлены миномётная батарея и пулемётные точки противника, что обеспечило выход стрелковых подразделений Красной Армии к реке Пилица южнее города Варка и форсирование её.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 мая 1945 года гвардии капитану Лямину Степан Васильевичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 6833).

После окончания войны Степан Васильевич Лямин продолжил службу в Красной Армии. Вышел в отставку в 1947 году.

По увольнении с военной службы Степан Васильевич поселился в городе Советске Калининградской области, куда был назначен начальником Известковского завода Советского целлюлозно-бумажного комбината. В конце 1947 года его избирают депутатом Советского городского Совета депутатов.

С декабря 1948 по декабрь 1951 года С. В. Лямин — народный судья 2-го участка города Советска. За добросовестное исполнение служебного долга неоднократно поощрялся в дисциплинарном порядке. По окончании судейского срока несколько лет работал в Советске юрисконсультом.

Последние годы трудовой биографии был начальником местного депо.

Степан Васильевич проводил активную воспитательно-патриотическую работу в школах и ПТУ Калининградской области. Председатель судебной коллегии по уголовным делам Калининградского областного суда Юрий Иванович Голышев, выпускник средней школы № 1 города Советска, с учениками которой наиболее часто беседовал Лямин, позже вспоминал об одной из таких встреч с ветераном:

«На встречу с учениками пригласили Героя Советского Союза Степана Васильевича Лямина. Он рассказывал о себе, войне, фронтовых друзьях и вдруг … от нахлынувших воспоминаний заплакал. А учитель сказал нам на это: „Смотрите, какой Герой, а какой мягкий, простой человек!“»

Впоследствии подлинные реликвии ветерана, в том числе наградные листы Героя Советского Союза С. В. Лямина, будут переданы его потомками музею этой школы.

Скончался Степан Васильевич Лямин 12 марта 1975 года. Похоронен в городе Советске.

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» — 31 мая 1945 года.
• Два Ордена Ленина.
• Орден Красного Знамени.
• Орден Александра Невского.
• Орден Отечественной войны I степени.
• Орден Красной Звезды.
• Медали.

Память

Внешние изображения
	[s09.radikal.ru/i182/0908/df/bc743a1a28f8.jpg Мемориальная доска памяти С. В. Лямина].

• Имя Героя Советского Союза С. В. Лямина увековечено в названии одной из улиц города Советска.
• В Советске на стене дома, где жил ветеран, по улице Осипа Пятницкого у перекрёстка с улицей Ленина установлена мемориальная доска.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=16552 Лямин, Степан Васильевич]. Сайт «Герои Страны».

• [may1945-pobeda.narod.ru/nkvd-spiski8.htm Герои Отечества из числа бывших воспитанников органов и войск правопорядка].
• [www.mognb.ru/data/mojaisk.htm#_Toc104786737 Лямин Степан Васильевич Биография на сайте Московской областной государственной научной библиотеки им. Н. К. Крупской].
• [www.mozhaysk.ru/?tp=heros#lyamin Можайцы — Герои Советского Союза. Лямин Степан Васильевич].

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2.
• Александров Г. Гвардии капитан: о нашем земляке Герое Совет. Союза С. В. Лямине / Г. Александров // Новая жизнь, Можайск. — 1966. — 17 сент. — С. 4.

Отрывок, характеризующий Лямин, Степан Васильевич

– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.


По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
С той минуты как Пьер сознал появление таинственной силы, ничто не казалось ему странно или страшно: ни труп, вымазанный для забавы сажей, ни эти женщины, спешившие куда то, ни пожарища Москвы. Все, что видел теперь Пьер, не производило на него почти никакого впечатления – как будто душа его, готовясь к трудной борьбе, отказывалась принимать впечатления, которые могли ослабить ее.
Поезд женщин проехал. За ним тянулись опять телеги, солдаты, фуры, солдаты, палубы, кареты, солдаты, ящики, солдаты, изредка женщины.
Пьер не видал людей отдельно, а видел движение их.
Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.
Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.
Казалось, все эти люди испытывали теперь, когда остановились посреди поля в холодных сумерках осеннего вечера, одно и то же чувство неприятного пробуждения от охватившей всех при выходе поспешности и стремительного куда то движения. Остановившись, все как будто поняли, что неизвестно еще, куда идут, и что на этом движении много будет тяжелого и трудного.
С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.